Искушение чародея (сборник) - Андрей Рябоконь

— Спит теперь, — услышал Корнелий голос жены. — Умаялся бедный. Шутка ли сказать, даже не поужинав начал его приделывать!

— А у нас краны текут, — Удалов узнал голос соседки. — Так Ванька бы хоть палец о палец ударил! Нет, текут. А ему и дела нет. И сантехник в отпуске. Сделал бы их уже кто, сил больше нет.

Корнелий рывком поднялся с дивана, прошел на кухню:

— Ну, показывайте свои краны, сделаю…

* * *

На следующий день Корнелий не мог не только разогнуться, но даже пошевелить рукой. К кранам соседки прибавился шкаф другой соседки. Двигать его оказалось сплошным мучением, но его же попросили, вот он и помог. А потом потребовалось поднять на третий этаж пианино, вчетвером, но грузчиков оказалось только трое и четвертым попросили стать Корнелия. Естественно, он не смог отказать людям.

Удалов бочком присел на стул и потянулся к телефону. Резкая боль в правом плече заставила его отказаться от каких-либо попыток позвонить. Он нажал кнопку внутренней связи со своей секретаршей и услышал: «… Не дождешься! Хоть бы кто помог!»

Кряхтя, Корнелий, скрючившись, еле выполз из кабинета.

— Елена Анатольевна, вам нужна помощь?

— Ой, — схватилась за сердце женщина, — Корнелий Иванович, что это с вами?

— В каком смысле, что?

— Вас как-то перекосило на одну сторону, — секретарша поджала руку и наклонилась, — как-то так.

— Шкаф двигал, — коротко ответил Удалов. — И пианино.

— Отзывчивый вы человек, Корнелий Иванович, вот все пользуются вашей добротой.

— Так что тут делать нужно? — смущенно поинтересовался Удалов.

— Да я уж сама… — начала было Елена Анатольевна, но под строгим взглядом начальника указала на огромные толстые папки, — нужно поднять их наверх. Ой, куда же вы? Постойте! Я сама. Я помогу.

Но Корнелий уже вскарабкался с папками на стул, тихонько постанывая, забросил папки наверх и совершенно разбитый буквально свалился вниз, прямо на пол.

— Прострелило… — прошептал он, так как боль была такой силы, что Корнелию казалось — он и говорить не может.

— Простите, что вы говорите, Корнелий Иванович?

— Прострелило… — повторил Удалов. — Шевельнуться не могу.

— Сидите, миленький, я «Скорую» вызову. Говорила же вам — сама! Ах, вы такой безотказный! Когда-нибудь ваша безотказность сыграет с вами злую шутку! — Елена Анатольевна сняла трубку. — «Скорая»? Пришлите машину к стройконторе…

Секретарша подвела Корнелий Ивановича к мягкому диванчику для посетителей, но присесть бедный страдалец так и не смог из-за сильных болей в спине и плече. Так и стоял до приезда «Скорой». И только когда фельдшер сделала ему какой-то волшебный укол, он, отказавшись ложиться на носилки, сам прошел в «неотложку» и присел на койку. Машина шустро докатила его до больницы. Корнелию настолько полегчало, что он на радостях сам прошел в отделение, дошел до палаты и прилег на койку.

В больницу сразу прибежала Ксения — Елена Анатольевна первым делом позвонила жене, — приволокла апельсины, рыдая, пообещала: «Корнеюшка больше ничего-ничего делать по дому не будет. Лишь бы поправился!» Во что Удалову верилось с трудом. Выболтав все соседские новости, рассказав, что сынок сегодня получил пять по математике, Ксения ушла, чмокнув мужа в лоб. Потом пришла верная Елена Анатольевна и тоже принесла пару апельсинов. Пожелала начальнику скорейшего выздоровления, сообщила, что искал его какой-то неприятный, скользкий тип, и ушла. Корнелий решил воспользоваться затишьем между посетителями и начал поудобнее пристраиваться в кровати, как кто-то уверенно стукнул в дверь, затем она приоткрылась, и в палату вошел невысокий лысый мужчина в костюме. Незнакомец сжимал в руках пакет с угадывающимися в нем апельсинами. «Почему-то все несут в больницу апельсины, будто ничего другого больше не найти», — подумал Удалов.

— Как вы себя чувствуете, дорогой Корнелий Иванович? — заботливо склонился над лежащим в постели Удаловым посетитель. — Меня зовут Игорь Михайлович. Фамилия вам ни о чем не скажет, поэтому опустим ее. А я прихожу сегодня к вам в контору, а ваша любезная Елена Анатольевна говорит, мол, в больнице начальник.

— Спину потянул, — коротко пояснил Удалов, гадая, что нужно таинственному Игорю Михайловичу Без фамилии.

— А вы, наверное, думаете, что нужно этому странному Игорю Михайловичу? — словно прочитав мысли Удалова, дробно засмеялся посетитель, будто пуговицы по полу рассыпал.

Удалов смутился, заелозил руками по одеялу, забормотал что-то невразумительное, мол, ничего подобного, что вы!

— Подумали, подумали, — продолжал сладко улыбаться Игорь Михайлович. — И в самом деле, извините за каламбур, я к вам по делу! Вы же у нас начальник стройконторы? — Удалов молча кивнул. — Отличненько. Видите ли, какое у меня к вам дело, дорогой мой Корнелий Иванович. Я строю дом. Домик. Маленький такой, недалеко от Копенгагена. По случаю землицы достался небольшой кусочек, решил отстроиться, дерево посадить. А там глядишь, и сына рожу, — он снова дробно засмеялся. — Так вот… — потирая пухлые ручки, продолжал Игорь Михайлович. — У вас же есть обломки кирпича на стройке?

— Из битого кирпича вы вряд ли дом построите, — мрачно заметил Корнелий Иванович, а про себя подумал: — Какой неприятный тип!

— Вы совершенно правы, — делано умилился Игорь Михайлович. — Из обломков — ничего, но… но ведь, Корнелий Иванович, вы можете, — он присел на краешек кровати и перешел на шепот, — списать под битый и целый кирпич! А деньги — вам!

— Вы что мне предлагаете? — через боль приподнялся в постели Корнелий Иванович, решая, ему самому прогнать посетителя или позвать медсестру.

— Я предлагаю, чтобы вы оформили для меня целый кирпич под видом битого, а деньги взяли себе, — с совершенно невинным видом, будто речь шла о чем-то самом обыкновенном, пояснил посетитель.

Удалов даже задохнулся от его наглости, и вдруг почувствовал, что он хочет сделать для этого пусть и неприятного ему человека все, о чем он просит. Просто невозможно, до чего хочет помочь ему построить домик! Прямо счастливым делается при мысли, что поможет сейчас этому несимпатичному Игорю Михайловичу. Странное дело, человек неприятен, а помогать ему — приятно…

— Хорошо, — согласился Удалов и даже сам испугался собственного ответа. — Только кирпича пока нет, с завода не отгрузили.

— Нет, не стоит так торопиться с ответом, Корнелий Иванович, — снисходительно улыбнулся Игорь Михайлович. — Я же понимаю, что вам нужно подумать. Через неделю…

— Кирпич будет через две.

— Хорошо, через две недели я к вам зайду, и мы обсудим детали, — посетитель положил на край кровати пакет с апельсинами. — Это вам. Быстрее поправляйтесь. — И вышел.

Корнелий, не чувствуя боли, вскочил с кровати.

— Что я наделал?! Что теперь будет? Что делать? — Удалов метался по палате и вдруг остановился, озаренный новой мыслью. — Я знаю, к кому нужно идти, знаю! — Он стремительно бросился по коридору, как был — в полосатой больничной пижаме.

* * *

— Лев Христофорович, миленький, — Удалов кинулся к опасливо отодвинувшемуся от него Минцу. — Родненький, это я из больницы сбежал, не пугайтесь! — одной рукой болящий Удалов держался за бок, другой прижимал плечо, постоянно постанывал и покряхтывал. — Спасите, пожалуйста! Это же ужас какой-то! Я так больше не могу! А если кто потребует у меня миллион? Где я его возьму? Грабить пойду? Сделайте что-нибудь! А тут еще это… в больнице!

— Корнелий Иванович, ты успокойся и обстоятельно все расскажи, — посоветовал профессор. — Я ничего не понимаю…

— Я и сам ничего не понимаю, — Удалов схватился за голову, тут же охнул и потер плечо. — Прострелило меня тут, — пояснил он и тут же вернулся к наболевшей теме. — Выполняю все, о чем ни попросят. Это же ужас какой-то.

— Кто просит? — поинтересовался из угла комнаты не замеченный Удаловым Саша Грубин.

— Все… — простонал Удалов. — Кирпичи задержали, я ничего, разрешил. Стройка горит, но я разрешил! Какая-то девчонка просила собаку, я купил — за собственные деньги. Незнакомому ребенку. Дома все переделал, соседям, друзьям. Что ни попросят, все делаю. Но это стало последней каплей!

— Что стало последней каплей? — Лев Христофорович по-отечески приобнял вконец расстроенного Удалова за плечи, усадил в кресло, налил чаю.

— Пришел ко мне какой-то местный делец, кирпич захотел купить. Наш, со стройки! Продай, говорит, мне его под видом битого, а деньги себе в карман положи.

— А много денег предложил? — не удержался Грубин.

— Ах! — отмахнулся от Саши Корнелий. — Я согласился! Я… согласился! — он всхлипнул. — Спасите меня, люди добрые! Что же это происходит? Спасите меня, — и прошептал-прошипел: — Он же через две недели придет подробности оговаривать! Спасло только то, что кирпич еще не привезли с завода. А то я бы его прямо сейчас ему продал.