Тропа длиною в жизнь - Олег Микулов

Предостережение оказалось излишним: степной пожар миновал земли людей Беркута. Но Гайто и Оур скитались по их тропам в тщетных поисках того, кто был им так нужен. «Где можем мы повидать Великого Ворона?» – вновь и вновь спрашивал Гайто, встречаясь с сыновьями Беркута. – «Ваши охотники сказали нам, что он с вами». – «Великий Беркут? Да, он с нашим Родом, но не с нашей общиной. Кажется, он на верхнем становище». Приходили на становище, чтобы услышать от стариков: «Великий Беркут? Он с охотниками, на последнем летнем загоне. Там, где прошлым летом были и твои люди, – помнишь?» А там, у оврага, их приглашали на пир. «Великий Беркут был с нами; загон удался как никогда! Он сам благодарил духов-покровителей, а потом исчез. Улетел. Куда? Ты же знаешь, Гайто: его тропы от нас скрыты».

Мало-помалу подбиралась тревога, готовая смениться отчаянием. Так ведь и до самой зимы можно кружить по чужим землям. А что если Великий Ворон в другой Род перелетит? Что если уже перелетел? Или того хуже – скрылся на годы, как уже не однажды случалось?

Они сидели у ночного костра, готовясь ко сну. Оур время от времени поворачивал на углях бизонью лопатку, дар людей Беркута. Свежее мясо шипит, разбрызгивая сок, но, несмотря на аппетитные звуки и запахи, есть не хотелось, говорить тоже.

– Готово, – произнес Оур, извлекая из углей горячую лопатку с хрустящей корочкой. Гайто достал нож, сделанный из подогнанных одна к другой кремневых пластинок, вставленных в продольный паз деревянной рукояти.

Жевали мясо в молчании, время от времени передавая друг другу бурдюк с водой.

– Гайто! – не выдержал наконец Оур. – Ну сколько еще нам по чужой земле шляться да питаться подачками? Хоть бы на охоту попросились. А то ходим, ходим… Ясно же…

– Замолчи! – Гайто против своего обыкновения повысил голос. – Мужчина ты или все еще несмышленыш? Нас Главный Охотник за чем послал?

– Предупредить, – обиженно проговорил Оур. – Только и предупреждать-то их было незачем.

– «Предупредить», — передразнил его старший брат. – К Великому Ворону нас послали, вот зачем. И ты это сам прекрасно знаешь. Да, найти его нелегко, потому-то Кайт и поручил это нам, хорошим ходокам. Потому-то и задерживаться мы не можем. Даже для охоты… Ты мужчина? Вот и терпи.

Оур тяжело вздохнул и шмыгнул носом. Гайто подавил вздох. Ему было жаль младшего братишку. Его и самого уже давно одолевали сомнения. Но они сделают все, что могут. Если придется – будут искать его и до самой зимы.

– Промнись-ка лучше, – сказал он уже совсем по-доброму. – Хвороста поищи да бизоньего дерьма собери. А то ночи теперь прохладные.

Не говоря ни слова, Оур исчез в темноте, а Гайто, подбросив на угли немного топлива, мрачно уставился на заигравшее пламя.

…Хуже всего то, что охотиться в одиночку сейчас нельзя, – это Закон. Только вместе со всеми. Но для этого нужно задержаться хотя бы на несколько дней, покинуть свою Тропу ради охотничьих троп сыновей Беркута. А задерживаться они не смеют.

…Конечно, в гостевом даре не откажет никто; мяса сейчас у всех вдоволь. Вот он, гостевой дар! Гайто нехотя принялся очищать лопатку от остатков мяса. Только прав братишка: до чего это унизительно. До чего надоело…

Послышался приглушенный вскрик. Оур, приближавшийся к костру с охапкой топлива, вдруг рассыпал свою ношу и замер, уставившись на что-то, находящееся за спиной Гайто. Охотник молниеносно вскочил с копьем в руках.

Темная высокая фигура, от плеч до ног закутанная в какой-то необъятный плащ, молча стояла, скрестив руки на груди, в нескольких шагах от костра.

– Великий Ворон! – пробормотал Гайто, роняя копье. – Мы ищем тебя вот уже который день… Великая честь… Приблизься же к нашему огню, о Великий Ворон, и прости меня, неразумного, встретившего тебя с оружием в руках.

– Оружие охотника и воина всегда должно быть наготове, – произнес Великий Ворон, делая шаг вперед. Голос его был звучен и глубок. – Тебе не в чем виниться передо мной, о Гайто.

6

Дни проходили в ожидании и сомнениях. Вроде бы все шло по-прежнему, и общинники были неизменно дружелюбны, и Элана неизменно встречала его влюбленным взглядом и улыбкой. Но Аймик потерял покой. Ему казалось: пора наконец сказать решающее слово. Конечно, он очень надеялся, что появится этот таинственный Великий Ворон и все станет ясным. Или прямо скажет: смысл Знака, посланного Могучими, в том, что Аймик может остаться здесь, среди степняков, – и он с легким сердцем станет готовиться к Посвящению и свадьбе с Эланой… Или, по крайней мере, укажет ему тропу к этим Могучим Духам. Но… сколько можно ждать? Скоро последняя Большая Охота, а Великого Ворона нет как нет. И посланцы не возвращаются…

Наконец Аймик не выдержал. Попросил Кайта прогуляться за стоянку. Тот молча кивнул.

Осенняя стоянка людей Ворона находилась на правом берегу реки, которую дети Сизой Горлицы зовут Куш-той, а степняки – Широкой. Берег этот, прорезанный оврагами, спускался от стоянки пологим склоном, круто обрывающимся в речную долину. У края этого склона, где их никто не мог слышать, кроме пролетающих птиц, и остановились охотники. – Кайт! – нерешительно заговорил Аймик. – Ну? – пробурчал Кайт, не поднимая головы, даже не шевельнувшись. Он, очевидно, знал, о чем пойдет речь.

– Думаю, нам пора расставаться. Мы ждем, ждем, и все впустую… Видно, Духам нужно, чтобы я понял, что должен вас покинуть, и сам нашел к ним тропу.

– НЕТ! — По-видимому, Кайт и сам не раз думал об этом и уже все решил. – Не знаю, чего хотят твои Духи. Но невесть куда ты не уйдешь. Не такие у нас законы, чтобы прогнать того, кто нас спас. Великий Ворон прилетит… Или передаст свое Слово.

Аймик долго смотрел на расстилавшуюся перед ними речную долину, на воды Кушты, высветленные закатными лучами. Меньше чем в одном переходе отсюда, ниже по течению, в нее впадает Праворучица, которую они переплыли, спасаясь от пожара… Затем нехотя заговорил о том, что тяготило его все последние дни:

– Кайт! Тем, кто помогает Избранному, только вред и горе; так сказал мне колдун детей Сизой Горлицы. А что, если Гайто и Оур…

– Отец! Аймик!

Повернувшись на крик, они оба бросились навстречу Элане, бегущей к ним со всех ног. Она с разбега упала в объятия Аймика и, задыхаясь, проговорила: – Гайто… Оур… вернулись! И ОН… с ними!

На этой гостевой трапезе были только мужчины и старики. Женщины и дети попрятались в жилища, и странная тишина царила вокруг: ни говора, ни смешков, ни песен. Даже малыши не плакали. И охотники молчали. Только потрескивал костер, да тихо звенела ночная степь.

Пока Великий Ворон ел положенное гостевое подношение, пока шла по кругу деревянная чаша с ключевой водой, Аймик во все глаза рассматривал дивного гостя. Пламя костра играло на его узком, неподвижном лице, но даже эта игра не оживляла, не смягчала его суровость. Отсветы скользили по смуглой коже, будто по гладкой поверхности холодного камня. Великий Ворон был горбонос и тонкогуб. Глаза, словно две звезды, поблескивали из глубоких глазниц. Как и все степняки, он был безбород и безус. Высокий лоб украшала узкая, сложного плетения повязка из кожи и шерсти, к ней были прикреплены три орлиных пера. Белая полоса прочерчивала лоб и крупный горбатый нос, перекрещиваясь со второй такой же полосой, начертанной над бровями. Великий Ворон молчал. Молчали и остальные. Гостевое угощение подходило к концу. Чаша с водой завершала последний круг. Последовали обязательные слова: благодарение и ответ.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});