Княжья служба - Юрий Корчевский

Перед уходом Митрофан строго-настрого наказал всем – себя не проявлять, не кашлять, не чихать, не разговаривать. Кто мимо идти будет – пропускать, лица постараться запомнить. По сигналу – передовым – на штурм, вторым быть в оцеплении, буде кто сбежит из избы – ловить и вязать. После разберемся. Все ясно? Вопросов не было. Надо полагать – это не первое их задание. Мы с Петром, царствие ему небесное, ходили на задание парой. Эти парни занимались силовыми операциями – охрана важных лиц, захват или уничтожение неугодных – беглых, предателей, преступников, – одним словом – врагов государевых. «Альфа» и «Вымпел» в одном флаконе в средневековом исполнении.

Стемнело. Напряжение росло – появятся или устроят себе отдых? На тропинке появился человек. Если не ошибаюсь – это подмастерье, который бил кувалдой по чекану. Подойдя к избе, он поздоровался с кем-то невидимым. Значит, сторож все-таки был. С небольшими промежутками появились еще двое. Должно быть – все, полный набор. И только я собрался шепнуть Митрофану, что можно начинать, как по тропинке, верхом на коне, не спеша проехал еще один. Кто такой – неясно, случайный ли человек? Одежду в сумерках не рассмотреть. Лицо лишь смутно белело. Но явно не крестьянин или мастеровой – те на конях не ездят.

Я повернулся к Митрофану:

– Четверо, что пешком – это из кузни, кто конный – не знаю.

– Разберемся потом. Пора начинать.

Митрофан сунул пальцы в рот и свистнул. Лес сразу ожил, со всех сторон к избушке ринулись воины. Охранник попытался взмахнуть кистенем и упал, сраженный саблей.

Дверь в избу оказалась заперта. Хорошая дверь, из толстых дубовых досок с двумя железными поперечными полосами. Такую ломать – хороший таран нужен. Все смотрели на Митрофана.

– Чего стоим – впервой, что ли? Топоры в руки и рубите дверь.

– Воевода, топоры-то в сумах, на лошадях, за ними идти надо.

Митрофан от досады сплюнул:

– Так идите!

Двое ратников побежали к лошадям. Далековато мы лошадей оставили. Две версты туда, столько же обратно, и это – если не заблудятся. В лучшем случае час потеряем.

Лошадь «случайного» всадника оказалась привязанной недалеко от избы, рядом с неглубоким колодцем.

Ратники колотили в дверь: «Открывай!» В ответ – лишь матерные слова и возня за дверью. Наверняка свист Митрофана их насторожил. Ребята битые, тертые – слабак за такие дела не возьмется.

Вскоре возня за дверью стихла. Митрофан забеспокоился:

– А ну как они все монеты в горн побросают – долго ли медь да серебро расплавить? Улик никаких не будет!

Верно мыслит старшой.

Пока ратники бестолково топтались у двери, я тихонько отошел и зашел сзади, с глухой стороны избы. Никого. Да и чего тут стеречь, если окон и дверей нет. Просунул голову сквозь стену. Горел горн, освещая избу, в которой никого не было. Твою мать! Где же они? Я целиком прошел сквозь стену. Вот! В углу избы зиял черный проем распахнутого люка. Ушли! Мы, как последние идиоты, ломимся в дверь, а тати – в подземный ход.

Я отпер два внушительных железных запора и пинком открыл дверь. В избу ввалились с саблями наголо дружинники. Пока они удивленно разглядывали пустую кузницу, я указал Митрофану на открытый люк. Таких ругательств я не слышал давно:

– Троим – брать факелы – и в подземный ход. Надо посмотреть – куда он выведет, и поймать беглецов! Двоим – охранять избу, остальным – россыпью по лесу. Хватать и вязать всех, кого увидите. – Повернулся ко мне: – Чего же не предупредил о подземном ходе?

– Откуда я мог знать? Я в избе сам никогда не был.

– А сейчас как в нее попал?

– Потом говорить будем, сейчас давай ловить беглецов.

Мы вышли из избы. Я задумался. Куда мог вести подземный ход? Далеко вести он не мог, слишком большой был бы объем работы, опять же – своды крепить надо. Наверняка недалеко, метров пятьдесят – с таким расчетом строили, чтобы вырваться за пределы кольца штурмующих избу.

– Митрофан, больше ста саженей ход делать не будут, здесь где-то они, в лесу. Сейчас темно, и в двух шагах ничего не видно. Выставь посты за сто саженей от избы, остальным – взять факелы, прочесать каждый куст.

– Дело говоришь! – Митрофан принялся отдавать распоряжения.

Вдали послышался шум, треск веток, и к избе двое ратников вывели подмастерье. Под глазом у него наливался синяк, и глаз почти заплыл.

– Вот, на берег выбежал, никак один из беглецов.

– Положить на землю! Связали хорошо?

– Обижаешь, старшой, не первый раз мы.

– Смотреть в оба! Уйдет – шкуру спущу!

В это время темная тень из леса метнулась к колодцу, вскочила на лошадь, и мы услышали удаляющийся топот копыт! Луки никто из ратников не брал – зачем они нужны при штурме избушки?

Не знаю, что меня толкнуло – я выскочил вперед, подобрал лежавший булыжник и запустил его за всадником. Впереди раздался звук упавшего тела. Двое ратников помчались туда и через минуту приволокли беглеца. Он яростно отбивался, брыкался ногами, но и ратники занимались привычным делом, держали его за руки крепко. Судя по одежде – зажиточный. Красный кафтан, красные сафьяновые сапоги. Шапки нет, потерял при падении. Его споро связали и уложили рядом с подмастерьем. Митрофан отвел меня в сторону:

– Чем ты его?

– Камнем.

– Так у тебя в руках ничего не было.

– Причудилось, стало быть, тебе.

– Как же причудилось, когда он с лошади упал.

– Попал, стало быть.

Митрофан покачал головой и отошел.

В лесу раздались крики, шум борьбы, и дружинники вывели уже связанного кузнеца. Был он избит, в порванной одежде. Воины тяжело дышали, у одного ртом шла кровь.

– Приложил сильно, как бревном ударил! – Пожаловался воин.

– Варежку не разевай, ты должен был первым ударить, а не он, – тут же отпарировал Митрофан.

До утра тщательно обыскали прилегающий лес – тщетно. Ушел еще один из татей, так его и не нашли.

Рассвело, и мы обыскали избу. Чекана не нашли – куда-то его спрятали, а вот монеты в кожаных мешках никуда не делись. Преступники спасались бегством, забыв впопыхах об уликах. Нет, не забыли – чекан успели спрятать. Видно подумали – сбежим, чекан потом заберем, а монеты – ну что же, в каждом производстве бывают отходы, потери.

Митрофан тут же решил допросить пленных. Первым завели в избу беглеца, что был одет побогаче.

– Кто таков?

Молчит беглец, лишь голову горделиво вскинул.

– Ну ничего, это ты сейчас гордый. Как палачу в руки попадешь – заговоришь, не такие говорили, вспоминали все, о чем уж давно забыли.

Допрос кузнеца и подмастерья ничего особого не дал. Говорили, что их дело – монеты чеканить, а есть ли другие кузни и кто главный – не знают.

Митрофан вздохнул: