Небо над Дарджилингом - Николь Фосселер

– Но почему он никогда мне о нем не рассказывает? – спросила Хелена, как будто обращаясь больше к самой себе и не замечая, что говорит на хиндустани.

– Потому что хочет оградить вас от него, – ответила Шушила.

– Я этому не верю. – Хелена встала, отбрасывая назад выбившуюся прядь. – От чего именно он хочет меня оградить?

Несколько мгновений молодая индианка молчала, будто взвешивала в уме слова, а потом ответила:

– Я думаю, хузур носит в себе очень опасную тайну.

– Ерунда! – Хелена задыхалась от ревности. Эта индианка знала ее мужа лучше, чем она сама!

– Разве вам никогда не бывает страшно, когда вы на него смотрите? – мягко перебила ее Шушила.

Хелена опустила глаза, потому что здесь возразить было нечего. Некоторое время она еще боролась с собственной гордостью, а потом тихо спросила:

– И что же мне делать?

– Вы сильная, мемсахиб, и умеете за себя постоять. Только смотрите, как бы он не утянул вас за собой в пропасть. – Шушила присела в книксене. – Спокойной ночи, мемсахиб.

Несколько минут Хелена стояла как громом пораженая. А когда пришла в себя, направилась обратно в свою комнату, в глубине души надеясь, что до утра осталось немного.

24

Никто не удивился, когда рано утром мемсахиб одна отправилась прогуляться верхом. Она была рада, что ни конюхи, ни девушки-служанки не задавали лишних вопросов. Уже запрыгнув в седло Шакти, Хелена бросила через плечо, чтобы ее не ждали к ланчу, и поскакала прочь, словно больше всего на свете ей хотелось покинуть этот дом навсегда.

Ричард уже ждал ее в условленном месте, у южной границы города. При всей своей смелости Хелена не решилась появиться на улицах Дарджилинга в компании незнакомого мужчины. Картер восседал на мощном гнедом жеребце с белым пятном на лбу. Завидев Хелену, он широко улыбнулся.

Они проехали в южном направлении еще несколько миль. Дорога шла в гору, высокая трава хлестала лошадей по бокам. В прыгающих по камням ручьях играли солнечные зайчики. При приближении всадников из зарослей взлетали крикливые серо-бурые птицы и, пролетев несколько метров, снова садились на землю. Между скалами и горными склонами расстилались темно-зеленые чайные поля, обрамленные хвойными рощами. Сейчас они были безлюдны. Новый сезон работ начнется лишь после муссонных дождей. Хелена и Картер почти не разговаривали, даже когда могли ехать рядом. Наконец они достигли самой высокой точки южной оконечности Дарджилинга, Тигрового холма, и остановились.

Город внизу представлял собой скопление домиков из темной древесины и оштукатуренного камня, парки и садики между ними походили на зеленые прослойки мха. Вдали во весь горизонт тянулась карстовая стена Гималаев с темно-синими и коричневыми склонами. Хелена показала на вершину, едва заметную за плотной завесой облаков.

– Там Канченджанга. Согласно индуистской легенде, это и есть священная гора Кайлаш – рай Шивы.

– Здесь, кажется, каждый камень отмечен богами, – пробормотал Картер, задумчиво хмуря густые брови. – Культура Индии хранит следы великого множества народов и цивилизаций… Это я где-то читал, – улыбнулся он, поймав удивленный взгляд Хелены.

– А Америки?

Ричард покачал головой.

– Америка – молодая страна, и по большей части земля ее не освоена. Наши города не имеют истории, но скорость, с которой они растут, впечатляет. Мы не помним своего прошлого и не замечаем настоящего. А для тех, кто смотрит в будущее и умеет двигаться только вперед, нет ничего невозможного.

И он принялся рассказывать о Нью-Йорке, «самом большом и удивительном городе страны», как было написано в одном путеводителе, с почти двухмиллионным населением. Об огромном Центральном парке с искусственным озером – излюбленном месте воскресных прогулок. Об открытой пять лет назад elevated railway – первой надземной железнодорожной линии внутри города и поездах, ходивших на уровне второго этажа. О Бруклинском мосте – чуде архитектуры, соединяющем Бруклин и Манхэттен – два городских района по разные стороны Ист-Ривер. Его столбы в семь раз выше четырехэтажных домов того же Манхэттена, а сам мост, подвешенный в этом году на стальных тросах, имеет длину около полумили. Лицо Картера приняло мечтательное выражение, когда он вспомнил Бродвей – центр коммерческой жизни города и универмаг «Мэйси» – роскошное строение из чугуна, где под одной крышей можно купить все мыслимые вещи.

Ричард рассказал и о Сан-Франциско – городе с меньшей площадью и столь же большими амбициями. О холмах Калифорнии, ее бескрайних пляжах, виноградниках и фруктовых садах. О мустангах, бизонах и дикой красоте прерий. О безлюдных равнинах в глубине страны, которые будут заселены не раньше, чем железнодорожные линии свяжут западное и восточное побережья.

Потом Картер незаметно для себя перешел к Австралии – сухому континенту с красной почвой, откуда он импортировал драгоценные камни. Рассказал о Париже – стильном, современном городе с множеством кафе, баров, театров и ночных клубов. Он вспомнил сталелитейный завод в Филадельфии, где работал, пока не подался на западное побережье попытать счастья в добыче железных руд. Там он разбогател настолько, что смог открыть свое дело. А потом, уже после Гражданской войны, взял ссуду и организовал свою первую фабрику на восточном побережье. Оттуда и начала разрастаться его «империя», постепенно захватывая новые территории и осваивая новые области промышленности.

Так, день за днем, в конных прогулках по холмам и пеших по лугам и рощам и в недолгие часы отдыха под палящим солнцем, открывал Хелене свой мир Ричард Картер. Она слушала и удивлялась, представляя себе людей, дома, города и ландшафты, совершенно не похожие на те, что она видела до сих пор. Она долго не решалась рассказать Ричарду о себе: где она родилась и выросла, где бывала, что видела. Ее жизнь показалась ей вдруг такой незначительной и ничтожной. Но Ричард настаивал, он задавал вопросы и слушал очень внимательно.

– Где вы научились так управляться с лошадью? – спросил он, когда они поднимались на холм, усталые после длительной скачки по цветущим лугам.

Хелена привязала Шакти к корявому дереву, с ветки которого на извивающемся безлиственном стебельке свешивалась розовая орхидея.

– Сначала я ездила на осле. – Хелена засмеялась, встретив удивленный взгляд Ричарда. – Отец посадил меня на осла, когда я была совсем маленькой. В Греции это, пожалуй, главное ездовое и вьючное животное. Я сидела на осле, который как ни в чем не бывало трусил по мостовой, а отец поддерживал меня за руку. Наверное, это и есть мое первое детское воспоминание.