Манипуляция сознанием 2 - Сергей Кара-Мурза

Нимало не смущаясь тем, что на самом деле войну-то объявил он сам... Верховен талантливо подмечает этот кровавый и безапелляционный экспансионизм, «отработанный» на других народах Земли и стоивший колонизированным народам десятков миллионов жизней. Кроме того, он тонко показывает жесткий диктат западной цензуры. Людям однозначно навязывается однобокая трактовка конфликта человечества с «жуками». («Жуки – агрессоры, потому что мы правы. А правы мы потому, что мы – люди, а они – жуки, агрессоры!») С помощью массмедиа проводится компания оболванивания населения (кадры детей, давящих обычных земных жуков на асфальте), не допускающая трезвого и объективного анализа ситуации (с какой стати человечество с оружием влезает на территории, занятые иными культурами уже много тысяч лет?). Сами же главные «герои» мастерски изображены как «типичные американские парни», картинно-красивые и без раздумья палящие во все, что шевелится и что не похоже на них самих. Типичный принцип «демократии по-американски»: все, что не такое, как мы, – плохое и должно быть уничтожено...

В к/ф «Матрица» гениально, исключительно точно показывается, что в реальности человечество (западный мир – действие происходит именно там) существует совсем в иной реальности, коренным образом отличающейся от той, что люди видят каждый день вокруг себя. Реальная жизнь, которая скрыта от них иллюзией сияющих витрин и «красоток в красном», есть плен, в котором они порабощены эффективной и бездушной системой, сделавшей из них бессловесных поставщиков «ресурсов». Режиссер создает потрясающую аналогию с сегодняшним западным миром, в котором люди видят и знают только то, что им позволяют видеть и знать «властелины умов», оставаясь при этом в глубочайшей уверенности, что именно этот их иллюзорный мир и есть самый что ни на есть реальный... Исключительный по силе и смелости откровения ход – картина «пробуждения» Нео: он видит реальный, чудовищный, мерзкий, людоедский, враждебный человеку и пожирающий человека мир того, ЧТО осталось от некогда великой цивилизации.

Оба эти фильма были опасны для западной системы, пороки которой в них продемонстрированы слишком умело; она не могла не отреагировать на них как на опасный эле мент. Однако запрещать эти фильмы не пришлось: манипуляторы действуют тоньше и эффективнее. Вместо запрета были выделены деньги на продолжения и рекламную «раскрутку» картин. Последующие серии рекламировались больше и активнее, чем первые фильмы (особенно это относится к «Матрице»). Таким образом, создавался имидж «культовых фильмов».

В продолжениях «Матрицы», особенно во втором фильме, упор был сделан на спецэффекты, которыми авторы стремились «затмить» воспоминания о предыдущем фильме. Еще более головокружительные, доходящие до полного маразма сцены погонь, драк и перестрелок, загружали сознание зрителя массой ненужных образов, отвлекая от сути фильма. Правда, в данном случае вторым элементом, призванным разрушить информационную конструкцию первого фильма, было утверждение, будто бунт Нео против Системы (Матрицы) был запрограммирован самой же Матрицей.

Именно она создает «мятежников» и не только управляет, но и «питается» ими. Борцы против тоталитарной Системы лжи и обмана, какой является Матрица – куклы, несамостоятельные и слепые зомби. Матрица создала их, чтобы они находили в ней «слабые места» и помогали их ликвидировать. Более того, сам Нео не первый; таких уже было много.

Он клон и иллюзия, а не самостоятельный боец; марионетка вездесущей, все контролирующей Матрицы. Это особенно сильно разрушает информационную конструкцию первого фильма, так как в нем Нео пробуждается и начинает осознавать себя наконец-то реальным, настоящим человеком, идя ради этого на жертвы и риск. Точно так же разбивается и еще несколько принципиально важных положительных установок, заложенных создателями первой «Матрицы». Например – «избранность», величие того, кто бросает вызов неправедной лживой Системе (во втором фильме простыми и доходчивыми словами объясняется: избранный – дурак, если поверил в свою «избранность», на самом деле она запрограммирована Системой).

Таким образом, содержание первого фильма в значительной мере оказалось заболтанным и разрушенным.

Во второй серии «Звездного десанта» все оказалось даже проще. Его создатели просто превратили тонкий и умелый эзопов язык первого фильма в обычную бестолковую и бездумную «стрелялку», скрестив компьютерную игру «Doom» и сюжет к/ф «Спрятанный». После этой шумной полуторачасовой пальбы, беготни и демонстрации превращенных в зомби солдат никакой серьезной мысли в голове зрителя просто не остается. Третья серия несколько интереснее, так как в ней тоньше проводится мысль о необходимости манипуляции религией, общественным мнением, честными офицерами спецслужб и даже ликвидации честных государственных служащих, если они не согласовывают свои действия с планами «великого архитектора». Однако и она полностью выхолащивает попытку протеста П. Верховена против демократического тоталитаризма, предпринятую им в первом фильме.

«Продолжения», таким образом, полностью утратили первоначальный замысел режиссеров. Фильмы получились безликими, наполненными стрельбой и спецэффектами «никакими» с точки зрения интеллектуальной составляющей. Вдобавок полностью выхолащивалась заложенная идея каждого фильма (экспансионистский геноцид западной цивилизации по отношению к другим культурам в «Звездной пехоте» и глобальный диктат бездушной Системы над современным западным человеком в «Матрице»). В результате первоначальный эффект от этих картин был полностью нивелирован и «стерт» из «массового сознания» западного человека. Возможные сомнения в идеологии западной цивилизации, посеянные этими фильмами, были успешно ликвидированы.

14.4. Забалтывание через апелляцию к достоверным фактам («прицеп»)

Подробное описание

В технологии сокрытия или изменения смысла (равного сокрытию) информации присутствует любопытный и весьма эффективный прием манипуляции, именуемый в просторе чии «прицеп». Для сокрытия («забалтывания») информации манипулятор начинает вначале приводить абсолютно достоверную, совершенно очевидную и относящуюся непосредственно к обсуждаемой теме разговора, но НЕПРИНЦИПИАЛЬНУЮ информацию. Она может быть сугубо второстепенной по значению, не единожды уже обнародованной или просто ненужной. Само ее упоминание для того, чтобы это не выглядело как явная манипуляция (если реципиент достаточно умен, он понимает: ненужную информацию просто так, без умысла, приводить никто не станет), может быть обставлено как уточнение фактов, деталей, некоторых «важных подробностей» обсуждаемого вопроса. Манипулятором создается впечатление, что он не забалтывает вопрос, а стремится донести максимально полную информацию до реципиента. Во всех, так сказать, деталях...

Отличительным признаком подобного приема является то, что выдаваемая информация НЕ ИМЕЕТ НИКАКОГО ОТНОШЕНИЯ к предмету манипуляции, если последний является тем самым элементом обсуждаемого вопроса, который необходимо скрыть. Такая информация отвлекает внимание реципиента от чего-то более важного, нежели выставляемые напоказ «важные детали». Пытаясь разобраться в них, реципиент просто забывает о предмете манипуляции...

Данный прием имеет и еще одну особенность. После высказывания совершенно объективных (но, как уже отмечалось, незначительных, второстепенных и, по сути, отвлекающих) фактов, интуитивно доверие реципиента к манипулятору повышается. Ведь манипулятор говорит то, что не вызывает сомнения.

После этого манипулятор может сообщить информационную установку, содержащую неявную ложь. Она проходит в сознание реципиента «прицепом» с совершенно справедливой и объективной информацией, высказанной ранее.

Высказывая объективную, но незначительную информацию, манипулятор имеет возможность не только скрыть (заболтать) информацию действительно важную, но и, кроме того, провести в сознание реципиента ложную информационную установку.

Существует и подвид этого примера, частный случай, используемый манипуляторами практически исключительно в полемике (на практике – в беседах на радио- или телевизионных передачах). Суть его в сведении общей проблемы к сугубо частному случаю, который подтверждает точку зрения или информационную установку манипулятора.

Целостная проблема сводится к одному конкретному проявлению («возьмем, к примеру, такой вот случай», говорит манипулятор), случаю, событию. На примере этого частного события манипулятор разворачивает доказательство своей информационной установки – умалчивая, что этот случай отнюдь не характерен, может являться исключением или просто им выдуман.