Терской Фронт - Борис Громов

— По документам — пятьсот двадцать метров, но иногда халтурят. Так что, да, ориентируйся на пятьсот.

   — Вот, теперь совсем другое дело! Где расписываться?

   — Да нигде, пошутил я, вы ж секретные. Мне ж за все выданное отчитываться надо перед кем? Правильно, перед Комендантом. А сейчас он собственной персоной передо мной стоит, а недавно так и вообще приказ отдал о том, чтоб я о вас забыл, как только вы уйдете. Так что — все нормально.

   — Ну, раз так, тогда всего хорошего, — пожав на прощание Виктору руку, я поднял с пола за ремни четыре громыхнувшие друг об друга брезентовые сумки с МОНками и двинулся на выход.

   — Удачи вам! И, это, мешки потом верни, ладно?..

   — Хорошо, — хмыкнув отозвался я.

   Нет, все-таки склад со временем "разъедает" даже самых что ни на есть боевых мужиков. Затягивает, как болото, потихоньку, незаметно, но надежно. И выходит в результате, что еще совсем недавно ты вражеских пуль не боялся, а теперь из-за десятка старых мешков переживать начал — а то вдруг не вернут. А как же их списывать-то потом? Эх, Виктор-Виктор... Ладно, не боись, принесу я тебе твои мешки, сегодня же принесу, как только полученное у тебя имущество пристроим.

   Выделенное нам в Комендатуре помещение оказалось большой прямоугольной комнатой на первом этаже. Окон в ней не наблюдалось, зато дверь внушала уважение. Из мебели имелись металлический стеллаж во всю стену и дряхлая, облезлая казарменная табуретка, сиротливо стоящая в углу.

   — Да уж, богато жить будем! — хихикнул Толя, внося внутрь сразу оба ящика с автоматными патронами.

   — Да ладно, тебе, Курсант. Дареному танку в дуло обычно не заглядывают, — заметил в ответ я.

   Напарник снова хохотнул, и, аккуратно поставив ящики один на другой в углу, рядом с табуретом, потопал к УАЗу за следующей порцией груза. Надо бы помочь парню, а то, как бы не надорвался.

   — Погоди немного, — притормаживает меня на пороге Костылев. — Я тебе кое-что сказать забыл.

   — Слухаю внимательно, в оба уха.

   — Карты ты получил? Вот, довожу тебе, что во-первых, твоя задача постараться, чтобы они не попали в руки противника, во-вторых, что на них запрещено наносить какую-либо информацию о расположении наших подразделений и...

   — Тпру, Зорька! — довольно грубо обрываю я Игоря на полуслове. — Господин комендант, ты, часом, совсем уже в атаке не охренел?! Ты мне еще прочти длинную лекцию на тему, что во время стрельбы запрещено ствол оружия себе в голову направлять! Елы-палы, герр капитан, ты не забыл, что я все-таки в разведке служил?

— Нет, ну чего ты кипешуешь? — Костылеву явно неудобно. — Просто положено провести с тобою инструктаж. Вот я и провожу, блин.

— Ааа! — издевательским голосом тяну я. — Ну раз по инструкции... Тогда, будем считать, что провел. Слушай, я побежал, а то вон, судя по звукам, Толя решил в гордом одиночестве ящик с автоматами сюда допереть. Заработает мальчонка грыжу, где ж я второго такого искать буду? Да и ты, собственно, вполне мог бы помочь...

   Шустренько, что называется "в темпе вальса", перетаскав и разложив на полу и на полках стеллажа почти все полученное со склада, прихватив с собою только пару "Леших", одну коробку с "Туманом", оба подствольника, сумки с минами и мешок с детонаторами, проводом и подрывной машинкой, выходим на улицу к машине. Перегрузив все в салон УАЗа, я прощаюсь с Игорем и вручаю ему стопку сложенных пустых мешков.

   — Ты уж не сочти за труд, верни их парню. А то еще решит, что мы зажилили.

   — Верну, не переживай.

   — Ну, тогда до скорого!

   — Ой, мля! Ты чего это понаделал, Ремба несчастная?!

   Я валюсь на койку и начинаю в голос хохотать.

   — Не. Ну, чо ты ржешь-то? Чего не так?

   Вид у Толи весьма озадаченный и смущенный. Ну да, он же только что уверенно сообщил мне, что тоже прекрасно знает, как пользоваться "Туманом" и даже без каких-либо сомнений взялся это умение продемонстрировать. В результате стал похож то ли на актера, играющего на детском утреннике роль тигра, то ли на вышедшего на тропу войны команча, у которого под рукой оказалась только черная краска.

   — Ты где такому научился, олух царя небесного?!

   — В кино видел, — еще больше смущается Анатолий. — Хорошее кино, еще до Большой Тьмы снимали. Там у главного героя враги дочь украли, а ему велели какого-то типа грохнуть, а то, мол, убьют дочку. Ну, а он, короче, как давай этих, кто украл валить...

   Нормально, еще не хватало, чтобы мне сейчас в лицах "Коммандо" пересказали.

   — Стоп, похоже, я этот фильм тоже когда-то видал! Американский, да?

   — Какой, на фиг, американский?! — даже обижается напарник. — Русский. "День Д" называется.

   О, как, блин! Правильно, видать, говорили: "Искусство вечно", мать его!

   — И чего, ты решил, что именно так, как в том фильме и надо лицо красить?

   — А что, разве нет?

   — Понятно... Ладно, Курсант, слушай краткий инструктаж по маскировочному защитному окрашиванию. Начнем с самого простого. Как считаешь, на кой оно вообще нужно?

   — Ну, — Толя поскреб лапищей затылок. — Наверное, чтобы лицо не видно было.

   — Молодец. Правильно мыслишь. Человеческое лицо — очень хорошая мишень — светлый овал на темном фоне. Его даже ночью видно на больших расстояниях. И главная задача окрашивания — сделать его невидимым для врага, размыть его очертания, исказить их. И тогда тебя даже днем и практически в упор могут не заметить. Но вот так, как это сделал ты, ничего толкового не получится...

   Отобрав у него коробку с крем-краской и отправив умыться, я начал рассказывать Толе основные правила нанесения маскировочного грима: как надо сначала закрасить светлым, "тоновым" цветом по сезону все лицо, уши, шею и даже тыльные стороны ладоней. Потом максимально затемнить самые выступающие, а значит и наиболее освещенные, части лица: лоб, нос, скулы и подбородок. И уже в последнюю очередь добавить немного линий и пятен промежуточных оттенков. Одновременно с рассказом, я, усевшись за стол и поставив перед собой снятое со стены в душевой старенькое зеркало, показывал ему, как это все должно выглядеть на практике, разрисовывая свою собственную физиономию.

   — Ну, как? — спросил я у него, наведя последние штрихи.

   — Жуть, какая-то. Рожа, как у кикиморы болотной.

   — Понимаешь, Толь, нужно максимально деформировать очертания твоей физиономии, чтобы она была похожа на что угодно, но только не на человеческое лицо. Не на светлый овал, на котором четко видны два глаза, рот и нос. Вот, как у меня сейчас. И еще, в природе нет прямых, симметричных линий. Именно поэтому вот эти твои "тигриные полосы" никуда не годились. Они бы сразу наблюдателю в глаза бросились. Понятно?

   — Угу. Слушай, Миш, так это выходит, нам надо где-то маленькое зеркальце надыбать. Не тащить же с собой это?

   — Молоток, Курсант! На лету схватываешь! Вот этим завтра поутру и займешься. А я думать по поводу нашей вылазки буду. А пока, пойду, тоже сполоснусь, нечего народ пугать.

   Уже смывая над раковиной краску с лица я слышу Толин вопрос:

   — Кстати, слушай, Миш, а кто такая эта твоя Ремба?

   — Не "такая", а "такой"... Да так, был когда-то давным-давно, еще до Тьмы типан один. Такой же балбес, как и ты. Тоже думал, что сильно крутой, но со стороны в глазах понимающих людей выглядел довольно глупо.

   — Да ладно тебе, я ж исправляюсь, учусь.

   — Ха, попробовал бы ты не исправиться!

   После этой моей фразы, звучавшей то ли предостережением, то ли прямой угрозой, Анатолий предпочел оставить эту скользкую тему, и предложил пойти пообедать. Нормальный обед мы из-за суеты на складе, а потом в Комендатуре пропустили, до ужина было еще далеко, и закинуть чего-нибудь на зуб хотелось уже вполне ощутимо. Благо, в свете достигнутых с Убивцем и Четвертью соглашений, кормежка нам с Толей полагалась бесплатная. Так почему бы этим нагло не воспользоваться?

   После плотного перекуса я снова собрал свою "гвардию" под навесом на заднем дворе. Сегодня буду минно-подрывному делу их учить, а конкретно — работе с МОН-50. А почему, собственно, нет? Пока "учебные пособия" под рукой есть — надо пользоваться. А то еще потратятся на какое-нибудь "богоугодное" дело. Не на пальцах же объяснять потом?

   — Вот, хлопцы, глядите. Это — противопехотная осколочная мина направленного действия МОН-50, — я вынимаю МОНку из сумки и укладываю ее рядом с собой на лавку. — Весит она два кило, сам корпус у нее пластмассовый, а внутри — заряд взрывчатого вещества и что-то около полутысячи уже готовых поражающих элементов. Ну, они на шарики или ролики от подшипников похожи, в разных по-разному.

   — А на кой такие сложности? — интересуется Шуруп.

   — Да тут, Саня, все просто. Согласись, та же "эфка" рвется, как бог на душу положит? То нормально все, метров на тридцать вокруг чуть ли не траву осколками состригает, а то просто на две половинки разлетится, и кирдык. Так?