На той стороне (СИ) - Шарапов Кирилл Юрьевич

Толстый лавочник все время, что Константин разглядывал товар, молчал, видимо, не решался лезть к его благородию с советами.

А Константин просто ох…, недоумевал, цены были такие, что его финансов хватит на дешевого «Монарха», тот всего пять кун серебром стоил. Его винтовка была выстелена за пять золотых. Самый приличный револьвер, как и все, что делались после катастрофы с шестигранным длинным стволом, стоил шесть, остальные подешевле — от двух до четырех, но тратить на это деньги? Увольте. Дробовик стоил три рыжья, магазинная винтовка, которая оказалась новоделом, да еще и полуавтоматом, целых десять, вторая болтовка — семь. Ружья Воронцов даже не рассматривал. Значит, придется обходиться тем, что есть. К счастью, несостоявшийся убийца явился к нему с репликой офицерского длинноствольного револьвера под стандартный калибр 7,50х30, револьвер Зора, «иволга», спрятанный в бане, был короче на пять сантиметров и калибр имел поменьше почти макаровкий 9х21. Константин посмотрел на торгаша.

— Два десятка длинных семерок к револьверу, полтора десятка коротких девяток под Иволгу.

— Десять серебром, — ныряя под прилавок и доставая вполне себе заводские пачки, назвал цену барыга.

— Побойся богов, — возмутился Воронцов, поняв, что его сейчас опять пытаются на…

Он знал, что патроны стоят дешевле. Пачка семерки — 20 штук, обходилась в пять серебрушек, короткие, так как не слишком популярны, всего две за двадцать. А тут только половина пачки.

— Охренел совсем? — поинтересовался он у торгаша. — Скидывай минимум три. И добавь шомпол и масло.

— Ваше сиятельство, — возмущенно завопил пухлый, — тут вам не город, моя цена такая. Это там семерка по четыре куны, здесь у меня семь.

— Скидывай, — процедил Воронцов, — я же не уронил тебя до реальных, так что, ты с наваром, имей совесть.

Торгаш с багровым от возмущения лицом с минуту дышал, тягаясь с Константином взглядами, потом все же сдался.

— Семь.

— Другое дело, — согласился Воронцов. — Я не против, когда торговец наживается, но когда он задирает цену чуть ли не вдвое, я бью ему по роже. — И продемонстрировав кулак в перчатке из тонкой кожи, которым Вир сразу обрезал пальцы, полез в калитку.

Он еще раз прошелся вдоль прилавков. Пачки махорки его не заинтересовали, два пакета табака из лавки еще имелись, даже запасная рубаха была, пусть вся в бурых подтеках, но все же. Взгляд наткнулся на наколенники, толстые, кожаные, с двумя ремнями и даже какая-то мягкая подложка.

— Это кто ж такой умный? — поинтересовался сам у себя Константин, а ведь он хотел загнать эту идею очередному кожевеннику, и не задаром. А теперь все. Какой смысл продавать то, что есть и так. — Сколько? — крикнул он, демонстрируя хозяину наколенник.

— Куна, — отозвался тот, радости от посещения Константином его лавки сильно поуменьшилось.

— Беру, — примеряя обновку на правую ногу, крикнул Воронцов.

В принципе, было удобно, он даже упал на колено, чтобы проверить. Чувствительно, конечно, но не так, как без него. Нее, точно нужная хрень. Черт, а ведь у него еще куртка, которую он кое-как от кровищи отстирал, но все равно носить-то ее нельзя, любое зверье учует изгвазданную подкладку с километра. Френч — штука хорошая, но долго не протянет. Воронцов перевернулся и посмотрел на соседнюю стену, где висела кое-какая одежда. Штаны, рубахи — не то. Платья, сарафаны — совсем не то. Все примитивное, явный самопал. Так, куртки кожаные, две, на него не налезут, размерчик подкачал. А вот кожаное полупальто с полами до середины бедер, массивными пуговицами и отворотами, вроде налезет. Константин без спросу снял его с вешалки и, скинув френч, начал облачаться в настоящую комиссарскую кожанку. Да, она словно сошла с экрана, прям как фильмах про гражданскую — плотная, вот только впереди лето, жарко будет, а до горки тут не скоро созреют.

Воронцов облачился, застегнул пуговицы, лацканы отогнул и закрепил, довольно широкие, чуть ниже солнечного сплетения. Выглядело круто. Подвигал руками, кожа слегка поскрипывала, не тяжелая и не такая толстая, как та, что он взял в «Лавке братьев Силовых». Вообще удобная куртка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Зачарована на прочность, — начал рекламировать барыга, который так и остался безымянным, — не каждые когти возьмут. Да и из офицерского револьвера, не прострелить, плюс, вторая руна — комфорта, летом не жарко, зимой можно таскать до минус пяти или десяти. Если тонкий свитер тоже зачарованный, то и минус пятнадцать не страшно. Веды накладывал сильный ведун, не чета нашей, многоуважаемой, Авии. Настоящий чаровник.

— И откуда она у тебя?

— Трофей, — вполне честно ответил торгаш, — сняли с одного сильного бойца, что шел в караване, который еще осенью грабанули. Нет у меня тут на нее покупателей, в город увезу, после тьмы.

— Сколько?

— Четыре золотых и без торга, мне не надо прямо сейчас ее продавать. Если бы не зачарование, отдал бы за пятнадцать серебрушек, а так — это уже артефакт.

Константин с сожалением снял полупальто и повесил обратно на вешалку. Дорого, и толстый явно не уступит. Выложив на стол восемь чеканов, он забрал патроны и масло с шомполом и направился к выходу. Забрав у Черена рюкзак, он сгрузил в него покупки.

— Все, пошли домой, находился я. Да, и не нужно мне больше сопровождение, так и скажи Аркаду. Не тронет меня тут больше никто.

— Мне не сложно, — тут же заявил бывший бандит.

— Мне сложно, охрана ведь не все твои функции, крепыш ведь шпионить послал?

Черен виноватое кивнул.

— Простите, Ваше сиятельство, что мне командиром велено, то и делаю.

— Ну, поскольку я теперь не пленник и мне охрана не нужна, то мы закончим совместные прогулки. Кстати, видел в лавке кожаное полупальто, зачарованное, сколько такое может стоить в городе?

— Дорого, не меньше семи золотом, а может, и все десять. Сколько толстый Пан пытался с вас содрать?

— Четыре.

— Значит, скинул, раньше шесть требовал, никто его тут не возьмет, даже за половину. А кто мог взять, размер не подошел. Ладно, Ваше сиятельство, пойдемте, провожу, и вещи донесу, и там распрощаемся. Я могу еще чем-то помочь?

— Можешь, мне замок нужен на обе двери, и щеколда внутри. Как этот дурачок Зор жил без запоров?

— Здесь многие так живут, хотя внутри запоры всегда есть. Я все сделаю, есть у меня дома необходимое.

— Тогда вот, как поступим. Давай рюкзак и двигай до дома, берешь необходимое, и ко мне. Думаю, вдвоем мы быстро все сделаем.

Черен кивнул и, передав Воронцову его имущество, направился к центральной улице.

На крыльце показалась Авия в сопровождении Аркада, она столкнулась взглядом с Воронцовым, и довольно приветливо ему кивнула, после чего направилась в сторону харчевни.

— А вот это шанс, — подумал Константин.

Он отошел за угол пристройки к торговой лавке, там никто не увидит, что произойдет, ему любопытные ни к чему.

— Беляш, ты хотел помочь, есть возможность.

— Слушаю, хозяин, — мгновенно отреагировал прислужник.

— Вот тебе задача — на глаза никому не попадаться, никого не убивать, попробуй украсть сферы тьмы, запертые в сундуке у атаманши. Нехорошо, конечно, она ко мне вполне по-человечески отнеслась, но это мое по праву. Сможешь сделать это, не оставляя следов, хорошо, но никто не должен тебя обнаружить. Заберешь половину, половину ей оставишь. Ты все понял?

— Да хозяин, я все сделаю.

У ног Воронцова материализовался клок тумана, а потом что-то быстрое, и не такое белое, как раньше, скользнуло в тень. Константин ощутил, как разматывается незримый никому, кроме него поводок, прикрепленный к безымянному пальцу. Через него он ощущал счастье, Беляш был в восторге от своего первого задания. Служить — вот его предназначение.

Бывший детектив усмехнулся и направился к дому. Свалив свое добро в угол, он дошел до бани и извлек из тайника револьвер Зора. Прицепил на пояс слева кобуру, которую взял специально под этот ствол, затем извлек из рюкзака трофей с ночного гостя, все, теперь можно было не опасаться. Разобрав револьвер, который был в довольно плачевном состоянии, он принялся его чистить и смазывать. Удивительно, как этот недоумок вообще смог из него выстрелить? Патроны он осмотрел и два отложил в сторону, надежды на них не было никакой.