Леди, будте плохой - Кэндис Герн

Его глаза расширились, он резко втянул воздух. Она стояла перед ним, обнаженная и бесстыдная, одетая только в свет свечи, стоящей на соседнем столике, Господи, она великолепна. Высокая и стройная, она была не пышной, но изящно-пропорциональной; с грациозными изгибами. Ее груди были небольшими, но крепкими и очаровательными, с темными сосками, восставшими от возбуждения. Тонкая талия, живот не совсем плоский, а нежно-округлый, бедра широкие, но не слишком, а ноги длинные и стройные.

И каждый обнаженный дюйм этой совершенной плоти светился розовым, как он и ожидал.

Рочдейл встал и подошел к ней.

– Моя дорогая Грейс, вы ведете себя так, что мне очень, очень трудно вести себя благородно. – Он протянул руку к длинным роскошным волосам, которые так долго мечтал увидеть вот такими, свободно рассыпавшимися по ее плечам. Он поднял их, и они заструились сквозь его пальцы, как вода. Все, довольно. К черту добрые намерения, сейчас он уже не может ей сопротивляться.

– Благородным поступком было бы закончить то, что вы начали, – сказала она.

К его удивлению, она потянулась к поясу его халата и развязала его. Ее глаза расширились, когда халат распахнулся, открыв его наготу и неистовое желание. Не утратив смелости, Грейс стянула тяжелую парчу с его плеч. Он повел плечами, и халат упал на пол.

Рочдейл взял ее руки и отстранил от себя, они оба изучали тела друг друга. Ее румянец стал гуще, и он улыбнулся:

– Вы никогда раньше не были обнаженной с мужчиной, да?

Она покачала головой, ее взгляд все еще скользил по его телу.

– Вы… очень хорошо сложены, Джон. Прекрасно, честно говоря.

– Единственное слово, каким я могу описать вас, моя дорогая, это совершенство. Для меня честь, что мне позволено смотреть на вас. Быть первым, кто это делает.

– Я хочу прикасаться к вам, Джон. Чувствовать вашу кожу своей.

– Я ваш слуга, мадам. – Он заключил ее в объятия и поцеловал.

Пока они исследовали тела друг друга, поцелуй становился все безумнее и необузданнее. Она издала жалобный стон, он ласкал ее грудь, его пальцы играли с соском. Ее колени, кажется, немного подогнулись, и он схватил ее на руки и отнес на кровать.

Они быстро превратились в клубок сплетенных рук и ног, продолжая целоваться и целоваться. Грейс купалась в ощущениях, которых никогда не могла и представить. Даже ее яркие сны не могли сравниться с этим. Грудь, ноги и руки Рочдейла были покрыты черными волосами, и ей нравилось ощущать их на своей гладкой коже. Ее кожа стала такой чувствительной, что каждое прикосновение, каждая ласка, каждое касание его языка погружали Грейс в новый восторг.

Все эти ощущения невозможно было описать. Все это было неожиданно, и в тоже время это именно то, чего она ожидала.

Рочдейл лег на нее, и Грейс подумала, что скоро все закончится, но он пока не вошел в нее. Сначала он взял в рот одну ее грудь, потом занялся другой. Она извивалась под ним, под невообразимым блаженством его губ и языка. Без всяких осознанных мыслей она выгибалась навстречу его рту, навстречу наслаждению, желая получить все и еще больше.

Пока язык рисовал круги вокруг ее соска, его рука опустилась ниже, лаская живот и бедра. Пальцы скользили по внутренней стороне ее бедра, и Грейс инстинктивно развела ноги. Тогда его рука поднялась вверх по бедру и зарылась в мягких кудряшках, скрывающих центр ее женственности. Она вскрикнула, когда он раздвинул ее и скользнул пальцем внутрь. Грейс на долю мгновения смутилась из-за влаги, которую он нашел там, но мгновенно отбросила все запреты. Рочдейл стал двигать палец внутрь и обратно, погружая ее в беспамятство ощущений. Она едва не подскочила на кровати, когда его влажный палец начал ласкать крошечный бугорок над ее женским центром. Боже, палец был такой чувствительный, что было почти невозможно выносить его прикосновение, будто этой интимной ласки никогда не должно было быть, будто она была слишком безнравственной. И все же Грейс поднималась, прижимаясь к нему, желая большего.

Рот Рочдейла оставил ее грудь и вернулся к губам, вовлекая в поцелуй, лишивший ее чувств. Он прижался губами к ее уху и прошептал:

– Так хорошо, Грейс?

– Да. О да!

– Я горю желанием к тебе. Ты страстная и чудесная, Грейс. Горячая, влажная и готовая к любви. Ты хочешь большего?

– Да.

– Всего?

– Да!

– Тогда позволь мне подарить тебе это.

Он провел своим горячим языком по ее горлу и между грудей, вниз по ребрам и животу и, наконец, к самому краю той самой тайной части ее, где недавно были его пальцы. Господь милосердный, вот это должно быть действительно грешно. Это не может быть правильным или нормальным. Или может?

– Ч-что вы делаете?

Он поднял голову и сказал:

– Ты хочешь всего, правда, Грейс? Расслабься. Откройся мне. Позволь доставить тебе удовольствие.

И, Боже помоги ей, она приняла его. Она задрожала, когда кончик его языка начал ласкать центр её женственности и крошечный бугорок над ним. Это было грешно, безнравственно… и чудесно. Никогда раньше она не чувствовала ничего подобного. Это смущало и покоряло ее. Она извивалась под его ртом, отрывая бедра от кровати. Она тянулась и тянулась… не зная, к чему… но было что-то… что-то большее. Она напрягалась и выгибалась, поднимая бедра. Она не могла оставаться неподвижной, и он схватил ее, поднимая, держа в своих объятиях, заставляя принять наслаждение его языка. Ее мускулы напряглись и сжались, и она застонала в агонии, не в силах больше выносить это. Наконец, когда она подумала, что умрет – от чего? от наслаждения? от боли? – ее женское начало сжалось в одной мощной конвульсии, разорвавшей ее, словно взрыв, заставивший ее, выгнувшись, подняться над постелью, выкрикивая его имя.

Прежде чем она начала гадать, что же такое сейчас случилось, Рочдейл поднялся над ней, широко развел коленями ее ноги и погрузился глубоко в нее. На мгновение он замер, а затем с наслаждением застонал.

Это по крайней мере должно быть знакомым, но в ее опыте не было ничего, похожего на то, что она чувствовала сейчас, наполненная Рочдейлом. Грейс чувствовала внутри себя странную пульсацию, последствия взрыва, и каждая волна как будто сжимала ее вокруг него.

– Господи, Грейс. Ты убиваешь меня.

Она подумала, что чем-то причиняет ему боль, но он начал двигаться внутри ее, и это было так хорошо, что она подумала, кто же кого убивает. Сначала он двигался очень медленно, поднимаясь над ней и почти совсем выходя, а потом глубоко погружаясь снова. Он нагнулся и нежно целовал ее, двигаясь внутри, взяв ее за руки и удерживая их около плеч, сплетясь пальцами с ее пальцами. Он погружался в нее снова и снова, и Грейс удивлялась, что этот акт близости, продолжавшийся с ее мужем всего несколько секунд, мог подарить такое длительное наслаждение.