Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2) - Николай Берг

Краем уха слушаю разговор сидящего неподалеку от меня на земле водилы ЗИЛа с Серегой. Серега же его и усадил довольно ловко, теперь охраняет. Пленному дали наконец закурить и внешне он выглядит спокойным, только глаза выдают, затравленный у него взгляд, лихорадочный.

— Откуда вы такие ловкие? — спрашивает водила.

— Из Кронштадта — простодушно отвечает Серега.

— Опять разведка? — хмыкает как-то обреченно пленный.

— Нет, решили что пора кончать с людоедством, больно вы оборзели — по-прежнему нарушая правила допроса поясняет пулеметчик.

— Ну да, следовало ожидать — соглашается покладисто сосредоточенно дымящий водила, и, пыхнув дымком спрашивает:

— Тоже смотрю мертвяков дрессируете? — показывает глазами на парочку за грузовиком пленный.

— Не, от ваших не то наследство, не то трофей — поддерживает беседу Серега.

— А силенок хватит с людоедством-то кончить?

— Хватит — успокаивает пленного подошедший к нам Ильяс.

— Это хорошо, если хватит — неожиданно соглашается водила.

— Конечно, хорошо — кротко успокаивает его Серега.

— К слову — твой приятель, тот, что в каске, согласился нам всемерно помогать. Сообразил, что выгоднее… — заявляет подошедший к нам Ильяс.

Водила смотрит как-то странно. Сигаретку он уже докурил до фильтра в две судорожные затяжки. Нет, определенно странно смотрит. Словно что-то взвешивает в уме, причем очень важное, самое важное в жизни. И так думает при этом, что не сразу до него доходит, что курит он уже мундштук из синтетики. Кашляет, сплевывает в сторону окурок. Поднимает глаза определенно решившись на что-то. Я на всякий случай делаю как бы невзначай пару шагов в сторонку.

Откуда-то очень издалека доносится треск выстрелов. Переглядываюсь с Ильясом, он кивает головой многозначительно.

— Ваши? — спрашивает слишком уж спокойно пленный.

— А ты как считаешь? — улыбается Ильяс.

— Как вы собираетесь Ропшу от людоедов чистить? — с неуместной для его положения напористостью спрашивает пленный.

— Не до хрена ли вопросов, дружище? — ласково вопрошает Ильяс.

— У меня там семья. Мне надо знать — твердо глядя Ильясу в глаза поясняет водила.

— Людоедил?

— Причащали. А что за мясо было и чье — не знаю.

— Танк привели в порядок? Который КВ? — задает животрепещущий вопрос снайпер.

— Что с жителями делать будете? — пропускает его вопрос мимо ушей пленный. По-моему делает это нарочито, демонстративно.

— Ты вопрос мой слышал?

— Слышал. Но пока не знаю, что с жителями будет — отвечать не стану.

— А ну ты наглый — удивляется картинно Ильяс.

— А смысл мне вам отвечать, если вы например всех под корень?

— А смысл нам всех под корень? Вот вашу верхушку закопать — это да. Собираемся.

— Только верхушку? А причащенных?

— Если б хотели всех зачистить — накрыли бы 'Градами'.

— Шутишь… Нет у вас 'Градов'. И корабельной артиллерии нет.

— Тогда у тебя будет возможность сильно удивиться. От СССР много чего интересного осталось и нашим деятелям все даже за 20 лет расхерачить не получилось. На небольшой поселок в избытке хватит. Но дело в том, что нам поселок долбать нет резона. Это вы Кипень просто так замогилили, ублюдки. Нам вокруг живые анклавы нужны. Но без людоедов. И проезжие дороги. Тоже без людоедов.

Высказав все это, Ильяс кидает на меня недовольный взгляд, дергает подбородком. Ну понятно, намекает, чтобы я не отвлекался и наблюдал за своими поднадзорными. Так я и не отвлекаюсь, приглядываю, тем более, что оба морфа устроились на солнышке, греются.

— Так что не надо выеживаться, дружище. Не расскажешь по-хорошему, расскажешь по-дурному, тут есть кому тебя допросить в неприятном стиле.

— Не сомневаюсь. Только вот время потеряете много. И зря. И не факт, что правду узнаете. Оборону-то в поселке три месяца плотно готовили — как — то лихорадочно выговаривает пленный…

— Ну вот. Уже лучше — удовлетворенно замечает Ильяс.

— Что лучше-то? Он ведь упирается — удивленно вставляет реплику Сергей.

— Не, это он уже торгуется. И это правильно. Итак — что тебе нужно? — заинтересованно интересуется почувствовавший себя в своей стихии снайпер. Ну да, поторговаться-то он любит — хлебом не корми.

* * *

Работа показалась Ирке не то чтоб сложной, но какой-то туповатой, что ли… После второй ночевки не пропало ничего, хотя чему пропадать — автомат все равно убрали в чулан под названием 'оружейная комната', а пистолет она и не подумала снимать. Утром познакомилась с теми, с кем придется работать, но знакомство прошло весьма прохладно, одна из девчонок скупо обмолвилась, что 'там видно будет'. Правда, завтрак был неплох. Ирка была рада горячей пище, да впридачу состряпанной умело — со специями, вкусным мясом, достойным соусом и настоящими макаронами из добротной 'твердой муки', как говаривал Виктор, путавший муку и твердые сорта пшеницы. И чай — сладкий, настоящий, крепкий и душистый, порадовал. Печенье и конфеты на столах тоже были не в ограниченном количестве и Ирина плотно натрескалась, наелась бы и еще плотнее, но сосед слева покосился на такое старательное поедание сладостей, хмыкнул и посоветовал не нажираться как удаву перед выездом, работать будет сложнее. Работать действительно было сложно — хотелось спать. Ничего не происходило, грузчики набивали грузовик за грузовиком разными ящиками с какого-то склада на окраине, грело солнце и ничего не беспокоило — посты стрелков были скорее для проформы, ни одного зомби за весь первый день своей работы Ирина так и не увидела. Вечером пришлось чистить автомат и Ирка получила строгое внушение от того самого соседа, что рекомендовал утром поберечь пузо, за нечищеное после стрельбы оружие. Впрочем то, что Ирка рассказала о своей затее поехать рожать в Питер или там в Кронштадт скорее ухудшило к ней отношение — соберись она работать в этой команде и дальше, пожалуй, к ней отнеслись бы с большим интересом. А так — ну что есть, что нет, сама она не рвалась рассказывать о себе и муже, ограничилась информацией, что отсиделись де в деревне. Вечером все же проверили — как умеет стрелять. Немного волнуясь, Ирина отстрелялась, весьма средне прямо сказать.

— Для бабы, то есть для женщины — сносно — вынес свое решение десятник, которым оказался как раз сосед. Патроны ей выдали, но немного — полсотни, да десяток она спалила пока стреляла. Жуткие лапти китайского производства, хлюпавшие на ноге тоже поменяли, но без какого-либо старания. Никакого сравнения с украденными родными и близко не было. Намяла ноги, хотя вроде и не ходила особо. Впрочем, Ирина не шибко заморачивалась — не собиралась она тут задерживаться надолго. Ни друзей, ни знакомых… да и с детства она хотела жить именно в Петербурге, а не каком-то там Ржеве. Ничего она про этот город не знала, да и знать не хотела. А еще эти анекдоты про поручика Ржевского… Конечно Питер вымер по большей своей части, но все-таки места знакомые…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});