Отрок. Внук сотника. - Евгений Красницкий

"Ох, блин! Роську же в бою взяли, он пожизненный холоп Никифора. За нападение на хозяина или кого-то из его семьи, холопу — смерть! Что ж ты натворил, парень?".

— А ну, заткнись! — Мишка пнул орущего двоюродного брата ногой в бок. — Заткнись, я сказал!

Пашка прекратил блажить, но было уже поздно — во двор выскочило двое мужиков и один из них был старшим никифоровским приказчиком Семеном.

— Стоять! — Мишка постарался придать своему голосу как можно больше властности. — Стоять, никого не трогать!

Не тут-то было! Для Семена он был, всего лишь, мальчишкой. Мало ли, что родственник хозяина: приехал и уехал, а с Пашкой Семену дальше жить.

— Панкрат! — Скомандовал старший приказчик второму мужику. — Вяжи Роську! В погреб его, пока хозяин не решит.

"Ну нет, я вам Роську, так просто, не отдам!".

Мишка свистнул, вызывая из дома Кузьму с Демьяном, и выхватив из ножен кинжал, встал между Роськой и Панкратом.

— Только сунься, козел, кишки выпущу!

Панкрат нерешительно затоптался на месте, вопросительно оглянулся на Семена.

— Михайла, ты того… — Семен явно находился в затруднении. — Ты не у себя дома! Там распоряжайся, а здесь…

— Оглянись! — Мишка подбородком указал Семену за спину.

На крыльце стояли Демка и Кузька, еще не разобравшись в происходящем, оба уже тянули, на всякий случай, из ножен кинжалы.

— Семен, слыхал, как мы намедни троих упокоили? Тебе это надо? Роська за меня вступился, беру его грех на себя, так и доложишь Никифору Палычу, когда проспится. Понял меня?

— Так это… — Семен еще раз оглянулся на стоящих на крыльце близнецов. — А не сбежит?

— Беру все на себя!

— Пашка, паскуда! — Подал неожиданно голос, скорчившийся на земле Петр. — Удавлю, как кутенка! Сам все подстроил, зараза, а теперь воешь! Сенька, пошел вон! Отцу ничего не говорить! Роська ни в чем не виноват.

— Петр Никифорыч, нельзя не сказать, хозяин все равно все узнает.

— Тогда вали все на меня! Я сам все отцу объясню.

"Браво, Петр Никифорыч! Мужиком растешь! А братец-то у тебя и правда… купцом будет хорошим. В ситуации сориентировался мгновенно, правовую базу повел, приказы раздавать начал. И все это — лежа на земле в преддверии мордобития, ни в одном слове не ошибся, подонок. Будет купцом, папе на радость!".

— Ну, как знаешь, Петр Никифорыч. — Семен явно обрадовался, спихнув с себя ответственность. — Только ты уж, с Михайлой…

— С Михайлой Фролычем! — жестко поправил Петька.

— С Михайлой Фролычем… вы уж хозяину все, как есть…

— Я сказал — ты слышал! Иди отсюда!

— Спасибо братан! — Мишка протянул Петру руку, помогая встать, потом подал ему свой кинжал. — Вот, держи на память!

— Ой, а у меня монетки никакой нет! Нельзя нож дарить — жизнь порезанная будет!

"Надо же, примета-то какая древняя, даже и не подозревал".

— Это не нож, а боевое оружие, вражьей кровью омытое! Признаю тебя достойным быть ратником "Младшей стражи"! Никакой монетки не нужно!

— Чего тут у вас случилось-то? — Кузька аж трепетал от любопытства. — Я уж подумал, что тебя убивают!

— Да, ерунда! — Мишка с досады сплюнул под ноги. — Потолкались с ребятами, шутейно, а Роська не разобрался, полез меня защищать.

— Ну и что? — Не понял Кузька.

— А то! Он — холоп, в бою взятый. Холопов, которые на хозяина руку подняли, казнят!

— Ой, что ж теперь будет-то?

— А ничего! — Вмешался в разговор Петр. — Мой голос и Мишкин, против его голоса. — Петька кивнул в сторону младшего брата. — Отец его натуру паскудную знает, нам поверит!

Тут, впервые за все время, проявил себя Демьян. Подошел к стоящему с убитым видом Роське, снял с пояса один из кинжалов и слово в слово повторил только что выдуманную Мишкой формулу:

— Признаю тебя достойным быть ратником "Младшей стражи"! — Помолчав, добавил: — И ничего не бойся, если что — мы тебя выкупим!

"Выкупить — хорошая идея! Парень-то стоящий и защищать меня кинулся. Будет четвертый стрелок. Как бы только деда уломать? И надо Роську как-то успокоить, или отвлечь — закаменел весь, бедолага. Неудивительно — такое свалилось!".

— Рось, а ты чего пришел-то? С делом каким или так? Рось! Роська! — Мишка потряс парня за плечо. — Слышишь меня?

— А?

— Я спрашиваю: ты по делу пришел или просто так?

— По делу, да чего уж теперь… — Роська безнадежно махнул рукой. — Спасибо вам, ребята, что заступились!

— Перестань! — Преувеличенно бодро ответил Мишка. — Мы своих в обиду не даем! Так что за дело?

— Да вон — Роська кивнул на фургон скоморохов. — Он вам не нужен? А то я покупателя найду, все — деньги какие-то.

— А давай-ка посмотрим, может там чего подходящее есть?

— После стражников-то?

— Ну, мало ли…

После стражников, действительно, осталось только то, чему прямой путь на помойку. Единственными ценными вещами оказались четыре тележных колеса, на которых фургон, видимо, катался в бесснежное время года. Хлама же: какого-то грязного тряпья, вытертых шкур, поломанных корзин, продавленных берестяных коробов и тому подобного мусора — оказалось как-то уж слишком много. У Мишки сложилось ощущение, что все это натаскано сюда специально.

— Давайте-ка все это выкинем, не продавать же вместе с хламом!

Очищенный от мусора, фургон, неожиданно, предстал в совершенно ином виде. Мишка как-то сразу и не обратил внимания на то, что неряшливый рогожный тент был вовсе не натянут на дуги, а одет на деревянный корпус в качестве чехла, маскирующего очень добротный, прочный и аккуратный вагончик. Не хватало только задней стенки. Что-то еще зацепило сознание, но Мишка никак не мог поймать мелькнувшую было мысль.

— Ну-ка, ребята, погодите, возок-то, кажется, не прост!

Мишка вылез наружу и внимательно осмотрел фургон. Вроде бы, все как обычно, только стоит не на колесах, а на полозьях. Заглянул внутрь и…

— Ага! Роська, Демьян! А добыча-то у нас, похоже, с начинкой! Смотрите, какое дно толстенное, такое разве бывает?

Пацаны тут же взялись исследовать буквально каждый сантиметр фургона. Первому повезло Кузьке.

— Есть! Тут вот планка съемная, только колеса вытащить надо — мешают.

Тележные колеса выкатили, планку сняли, и оказалось, что половина дна фургона по всей длине откидывается, наподобие крышки люка.

"Мда-с, не зря на скоморохов грешат, что они грабежом балуются. Эти, пожалуй, и не баловались — всерьез работали".

В двойном дне фургона обнаружился целый склад: два тюка с одеждой, десяток пар сапог, несколько рулонов тканей, тючок с яркими платками из дорогих материалов (были даже шелковые!), два великолепных составных лука, несколько кошелей с различными монетами и ларец с ювелирными изделиями. Оказались в тайнике и четыре воинских доспеха — кольчуги, шлемы с бармицами, пояса с оружием. О судьбе их хозяев, более чем наглядно, свидетельствовали дыры в кольчугах, пробитые стрелами со спины, напротив сердца.

— Купцов грабили. — Со знанием дела пояснил Петька. — У простых путников такого не наберешь.

— А доспехи?

— Охрана, наверно, доспех простой, без украшений. Видите: били в спину.

— Сколько же это все стоит? — Поинтересовался хозяйственный Кузька.

— Да уж десятка три гривен, если без монет и того, что в ларце. — Довольно уверенно определил Петька. — Про украшения не знаю, отца надо спрашивать.

— Ну вот, Роська! — Мишка ободряюще хлопнул пацана по плечу. — Треть этого всего, по закону, твоя! Спокойно выкупиться можешь! Повезло, как по заказу! Петь, сколько ему на выкуп потребуется?

— Не знаю. Если бы на нем долг был, тогда — долг с лихвой. Вернул и свободен. Если его на торгу покупать, то за один только доспех можно десяток таких парней выкупить. А он на войне взят, значит долга на нем нет. И его не продают, если холоп сам выкупиться хочет, то хозяин любую цену может назначить, и никто ему в этом не указ.

— Но этого-то всего хватит?

— Да говорю же: как хозяину захочется! Скажет "сто гривен", значит, сто! Скажет «вервица» — гуляй за треть резаны. Не угадаешь тут.

Мишка вспомнил о кормщике — мужик бывалый, знающий и к Роське хорошо относится, обязательно что-то путное посоветует.

— Роська, как ты думаешь, Ходок в ценах на все это разбирается?

— Он во всем разбирается!

— Тогда так: — принял решение Мишка — прямо сейчас запрягаем и едем к ладейному амбару. Ходок сейчас там?

— Когда я уходил, был там.

— Ну вот: пусть поможет нам все это оценить и поделить на троих. А потом я деда попрошу с Никифором договориться о выкупе.

— Эх, раньше бы, хоть на день! — Роська сокрушенно вздохнул. — А сейчас Пашка нажалуется, будет мне вместо выкупа…

— Прорвемся, Роська, не грусти. — Мишка старательно пытался не дать Роське совсем отчаяться.