Госпожа Удача (ЛП) - Эшли Кристен

В этом она не ошиблась.

Уокер не ответил.

— Чего ты не знаешь, так это того, что у тебя есть девушка, которая не боится демонов. Когда придет время, когда они станут угрожать сокрушить тебя, не закрывайся, не огораживайся от нее, и она поможет тебе отбиться от них.

— Я знаю, какая Лекси.

— Нет, — тут же ответила она и покачала головой, — может, ты думаешь, что знаешь, но ты и понятия не имеешь.

— Элла…

— Моим мальчиком владели демоны, — прошептала она, и Уокер напрягся. — Он закрылся от нее, отгородился. Говорил себе, что не закрылся, но это было не так. И это началось еще до его отъезда в Индиану, он изо всех сил старался не вляпаться во что-нибудь, держаться подальше от неприятностей, чтобы его не затянула подобная жизнь. Но все, что он видел, — это борьба, все, что он чувствовал, — это ответственность, все, о чем он думал, — это как все сделать правильно, все свое внимание он направил на то, чтобы быть уверенным, что он в состоянии изменить это, не для себя, а для нас, для Лекси. У него не было отца. В его жизни не было мужчины, который мог бы научить его быть сильным, и он игнорировал меня, когда я учила его поступать правильно, он так твердо решил заботиться о нас, независимо от способов, и взрослея, вокруг него словно гудел рой пчел, постоянно указывая ему другой путь, преподавая плохие уроки. Они набрасывались на него со всей жестокостью и коварством, и однажды ночью добрались до него, и тут появился Дуэйн, он видел его насквозь. Полагаю, единственное, что этот парень сделал хорошего в своей жизни. Не в курсе всех деталей произошедшего. Но он видел моего Ронни насквозь, и Ронни никогда этого не забывал. Но с этим пришли демоны, запутав его мысли, и Ронни заплатил за это своей жизнью, поймав семь пуль. Вместо всего этого он должен был взять Лекси за руку и позволить ей вести его к хорошей жизни. И я говорю тебе все это сейчас, чтобы ты не повторил ту же ошибку.

Элла замолчала, но Уокер не ответил, поэтому она продолжила:

— То, что с тобой сделали, — нехорошо, и еще хуже — видеть тебя с ней, видеть, как ты тянешься к счастью. Но независимо от того, насколько силен человек, приняв такой удар, трудно оставить все, как есть. Ты упрешься в стену и будешь бороться, чтобы пробить ее. Ты сильный мужчина, и взять женщину за руку не будет твоей первой мыслью. Но я старше тебя. Я видела, как многие мальчики терпят неудачу, потому что приняли подобное решение, ошибочно полагая, что так решают лишь слабаки. Будь сильнее и знай, когда нужно взять свою женщину за руку, чтобы она помогла тебе пробиться к свету.

Она снова замолчала, а Уокер опять не ответил.

Но на этот раз Элла не продолжила.

Поэтому Уокер решил подвести черту в их разговоре.

— Элла, я ценю твою мудрость.

Она посмотрела на него сквозь сгущающийся сумрак.

— Надеюсь, ты примешь это близко к сердцу, Тай.

Он снова кивнул.

Элла встала, повернулась и медленно стала подниматься по ступенькам, она была уже почти наверху, прежде чем остановилась, посмотрела на него сверху вниз и, точно рассчитав время, нанесла убийственный удар.

— Не примешь близко к сердцу любовь, которую она испытывает к тебе, любовь, которую она была достаточно умна, чтобы не дать моему мальчику, ты ее сломаешь. Это моя девочка, и я ее знаю. Я вижу это по тому, как она смотрит на тебя, говорит о тебе, если ты не схватишься за нее и не позволишь ей отдать все, что она получает, ты ее уничтожишь. Поэтому, когда я говорю, что надеюсь, ты примешь это близко к сердцу, Тай, я говорю на полном серьезе.

Затем Элла Родригес поднялась на последние две ступеньки, повернула направо и исчезла.

И долгое время Тай Уокер не мог пошевелиться, потому что штука, пронзившая его грудь, свирепо извивалась внутри.

Взяв себя в руки, он поднялся по ступенькам в дом, полный женщин.

Глава 12

Где она паркует «Чарджер»

Тай

— Говорю тебе, брат, пахнет жареным.

Уокер стоял в раздевалке спортзала боком к двери, чтобы видеть, если кто-то войдет. Дьюи прятался за шкафчиками. Тай и в лучшие времена старался, чтобы его не видели с Дьюи, они были близки, или настолько близки, насколько это вообще возможно с Дьюи, но грязные делишки, вонь от которых следовала за Дьюи, заставляла вонять любого, кто окажется с ним рядом. Но, учитывая, что они оба были бывшими заключенными, его, определенно, не должны были видеть с Дьюи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Но Таю позарез необходимо было с ним встретиться, а тот всего две минуты назад просунулся в окно, так что он был с Дьюи, хотя в данный момент ему этого не хотелось, потому что через две секунды после того, как он просунулся в окно, Дью начал изливать свои дерьмовые оправдания.

— Я не получал от тебя вестей уже несколько недель, Дью, никаких ответных сообщений, никаких ответных звонков, а теперь твой сотовый отключен. Мне такая херня не нравится. И не нравится, когда я, наконец, тебя слышу, а ты изливаешь мне одно только дерьмо. И мне не нравится давать тебе двадцать пять кусков за шесть недель ничегонеделанья, — сказал ему Уокер.

— Тай, от того телефона пришлось избавиться.

Иисусе. Ничего не изменилось. Дьюи менял телефоны, как нижнее белье.

— Почему? — спросил Уокер.

— Они отслеживают и прослушивают. Я знаю.

Бл*ть. Вот она. Причина, по которой Дьюи менял телефоны, как нижнее белье, — паранойя. Брат считал, что полицейские обладают сверхчеловеческими способностями. Все потому, что его поймали, упекли за решетку, и он не был достаточно умен, чтобы признать, что его поймали и посадили, потому что он тупой ублюдок, а не потому, что полицейские обладали сверхчеловеческими способностями.

— Ты знаешь, — продолжал Дьюи, — и я знаю, что они знают: если тебе что-то понадобится, ты обратишься ко мне, и я достану это для тебя. Они знают, что мы с тобой братья. У них глаза и уши повсюду. Мне пришлось залечь на дно.

— Как я уже объяснял, Дью, тебе ни хрена делать не надо. Ты должен был выйти на корешей, которые все сделают сами.

— Об этом они тоже узнают.

— Чушь собачья, — отрезал Уокер. — Если ты захочешь, можешь стать гребаной тенью, и ни один из твоих корешей не высовывается на свет.

Дьюи поджал губы, потому что Уокер был прав, и он это знал.

Уокер шагнул к нему, не так далеко, чтобы потерять дверь из виду, но достаточно, чтобы донести свою точку зрения.

— Мне нужна грязь, — тихо сказал он. — А на этих парнях столько грязи, что я уже должен быть в ней по уши. Задание не трудное. Оно должно было занять у тебя гребаную неделю, а не шесть.

— Они не слишком-то откровенничают в желании поделиться своим дерьмом, — возразил Дьюи.

— Твои кореша тоже не кандидаты на премию Гражданина года, — парировал Уокер.

Дьюи уставился на него.

— Тай, ты, правда, хочешь пойти этим путем? Надавишь ты, они надавят в ответ.

Какого хрена?

— Дью, мы уже об этом говорили.

— Но…

— Я не люблю повторяться.

— Тай, — он сделал шаг вперед, — поразмыслив об этом немного, я не думаю, что это хорошая идея, я не считал так тогда, не считаю так и сейчас.

— Ладно, тогда верни мне мои двадцать пять кусков, и я найду того, у кого не будет гребаного мнения.

Дьюи сделал два шага назад, и Уокер пристально посмотрел ему в глаза.

Затем он прошептал:

— Ясно.

У ублюдка не было денег. За шесть недель он промотал двадцать пять кусков. Уокер наполовину ожидал этого, это был риск, на который он должен был пойти, потому что Дьюи жил вне закона и был связан со всем преступным миром отсюда до Денвера. Уокер не мог отделаться от слежки и самому навести мосты с нужными ему людьми; ему нужен был человек, который сделал бы это за него. И этим человеком был Дьюи. Но его друг нае*ал его, не очень-то удивительно, но все же Тай был разочарован.

— Ты проигрался, — догадался он.

Дьюи снова поджал губы.

Уокер покачал головой и сказал: