Хозяйка Англии - Элизабет Чедвик

Мальчик закивал и вытянул тощую спину, словно солдат в строю. Вилл скрепил их договор своим твердым кивком. Мгновение спустя появилась толстая монахиня и закудахтала над мальчиком, будто курица над цыпленком. Значит, это и была Хелла.

После того как она увела Адама мыться и переодеваться, Аделиза обратилась к Виллу:

– Это был добрый поступок.

Он смущенно пожал плечами:

– Забота о ком-то другом отлично помогает справиться со своей печалью. Мне, во всяком случае.

Вилл снова опустился перед ней на колено, прощаясь, встал и шагнул к лошади. Аделиза смотрела, как он садится на красивого скакуна – мощного и плотного, как сам всадник, с такими же добрыми глазами.

– Спасибо вам, – проговорила она. – Спасибо за все…

Не умея подобрать слов, он что-то смущенно промычал, поклонился Аделизе еще раз и пустил жеребца вскачь.

Смотритель запер монастырские ворота. Аделиза прислушивалась к топоту копыт и позвякиванию упряжи до тех пор, пока их не заглушил птичий щебет. Потом она вернулась в дом. За то время, что Вильгельм Д’Обиньи находился в ее комнатах, исходящая от него кипучая энергия растревожила здешний покой, и теперь тут и пахло, и дышалось иначе, как будто в мгновение ока одно время года сменилось другим.

Стефан смотрел на золотистый комок, вертящийся на руках у Вилла.

– И это подарок для королевы-вдовы? – На его лице были написаны недоумение и насмешка. – Да этот щенок изорвет ее башмаки и обмочит платье, а вы знаете, как привередлива она в таких вещах. Уж если хочешь завоевать ее расположение, то подыщи подарок получше.

Вилл вздернул подбородок, но щенок, словно повторяя за ним, тоже вскинул морду с быстрым розовым языком и лишил жест всякой внушительности.

– Я обещал прислать щенка одному ребенку из лепрозория в Уилтоне, которому попечительствует вдовствующая королева.

Стефан поднял брови:

– Ребенку, больному лепрой?

Вилл отрицательно мотнул головой:

– Он сирота. Миледи заботится о нем.

– Понятно. – Стефан прищурился, что-то соображая. – Но ты решил сам отвезти пса в монастырь, не пошлешь со слугой?

Вильгельм опустил щенка на пол, и тот немедленно вцепился в его сапог.

– Сир, – глубоко вздохнув, выговорил Д’Обиньи. – Я прошу вашего позволения сделать королеве-вдове предложение о замужестве.

Стефан уставился на него в изумлении:

– Кровь Господня, вот куда ты замахнулся! – Поначалу короля забавляла эта беседа с Д’Обиньи, но теперь он посерьезнел. – И как давно ты вынашиваешь эту идею?

Вилл осторожно отодвинул собаку ногой, она недовольно заворчала.

– Я всегда высоко чтил королеву-вдову, сир, и считал ее образцом женственности. Аделиза провела в трауре два года, и я подумал, что раз она не решила уйти в монастырь, то я мог бы предложить ей достойный брак.

– А путь к сердцу женщины лежит через добрые дела, особенно когда нет надежды дать ей больше, чем она имела, будучи королевой, так? – хитро улыбнулся Стефан.

Это утверждение не очень понравилось Виллу. В чем-то король был прав, но его слова делали грубой ткань, которую он, Вилл, считал весьма тонкой. Он может дать Аделизе много такого, чего не было у нее, когда она восседала на троне Англии. Тем не менее Д’Обиньи промолчал, лишь поджал губы.

Стефан потряс головой:

– Ты оказался темной лошадкой. Не ожидал от тебя такой прыти, но я все больше убеждаюсь в том, что люди редко на самом деле таковы, какими кажутся. Ну ладно, по крайней мере, твоя просьба не более чем безвредное честолюбие.

– Сир, я клялся вам в верности на церемонии коронации и буду предан вам.

Стефан хмыкнул:

– Да, все так говорят, но тебе я верю. Что же… – Он махнул рукой. – Иди, ухаживай за своей королевой, и если миледи примет твое предложение, я пожалую тебе графский титул в качестве свадебного подарка, чтобы ты мог быть достойным супругом этой дамы.

– Сир! – Вилл обрадовался неожиданной милости, но тут же напрягся: король проявил щедрость – значит он захочет что-то взамен.

Стефан задумчиво тер подбородок.

– Возможно, это даже неплохо, если королева-вдова получит нового мужа и с ним новую жизнь. А то в монастыре у нее много времени, чтобы думать всякую всячину, и слишком уж она цепляется за прошлое. – В его глазах вспыхнул холодный блеск. – Если ты женишься на ней, то, уверен, сумеешь удержать ее от неосмотрительных поступков. А то она очень переживала из-за своих прав на Уолтхемское аббатство, хотя оно должно принадлежать правящей королеве, а не вдовствующей. Я рассчитываю, что ты внушишь ей верное понимание ситуации. Само собой, пусть она продолжает заниматься богоугодными делами, только в своих владениях.

Вилл склонил голову. Это условие показалось ему не таким уж трудным.

– Конечно, сир.

Стефан одобрительно кивнул:

– Мне всегда казалось, что мой дядя не ценил Аделизу по достоинству. Он не видел в ней того тонкого очарования, которое видят другие.

– Сир.

Вильгельм подхватил щенка и с поклоном удалился из зала, чувствуя себя замаранным грязью и счастливым одновременно. Ему дано разрешение просить руки Аделизы и к тому же ему пообещали графство, потребовав в обмен совсем немногое. Все, что остается, – это добиться согласия самой Аделизы.

Она не ожидала, что Вилл Д’Обиньи вернется так скоро, но встретила его радушной улыбкой и мысленно похвалила за то, что он не только привез Адаму собаку, но и провел с парнишкой и его новым питомцем немного времени, пока те осваивались друг с другом. Аделиза понаблюдала за тем, как Вилл возится и играет с мальчиком и щенком – так естественно, будто сам был еще ребенком.

– Вы любите детей, милорд, – заметила она, когда они отправились в ее покои подкрепиться и выпить немного вина.

Он улыбнулся и пожал плечами:

– С ними легче иметь дело, чем со взрослыми. В этом дети похожи на животных. Если ты их любишь, они будут тоже любить тебя, и всегда можно понять, что им нужно. Эта их природная простота очень мне нравится.

От его слов у Аделизы защемило сердце. Такое редко услышишь.

– Я хотел бы спросить вас кое о чем, – сказал он, когда они приблизились к входной двери.

– О лепрозории?

Она вскинула на Вилла глаза и чуть не утонула в его сияющем взоре. Нет, не о лепрозории, подумалось ей, потому что эта тема не наполнила бы его взгляд такой силой и не окрасила бы его лицо в столь яркий румянец.

Аделиза споткнулась о порог, и Д’Обиньи поймал ее за руку, чтобы удержать от падения. Она ощутила мощь его хватки.

– Нет, – ответил он на ее вопрос, – то есть не совсем.

По кивку Аделизы Юлиана приняла у Вилла мантию. По кубкам разлили вино. Затем все придворные дамы были отпущены с указанием ждать неподалеку.