Ни слова о магах - Михаил Кликин

– Надеюсь, с Теткуром ничего не случилось, – негромко сказал Легорн.

– Будем ждать, – отозвался Хурхас.

А тем временем Теткур, одетый в простую крестьянскую одежду, неказистую, но теплую, вошел в родное село. На мгновение он задержался возле своего дома. Тихонько отворил калитку, подошел к окнам. Привстав на цыпочки, он, затаив дыхание, заглянул в щель ставня, надеясь хоть что-то разглядеть. Но внутри было темно, все давно спали– мать, жена, дети. Он вздохнул, поддернул штаны, поправил топор за поясом и заторопился дальше – почти побежал, опасливо оглядываясь по сторонам. Яркая луна разрисовала снег синими тенями, было довольно светло, и Теткур надеялся, что волков, если они появятся, он заметит издалека и успеет забраться на одно из деревьев, которых росло вдоль дороги не так уж и много.

На околице он обернулся, отыскал взглядом свой дом, и ему показалось, что дверь приоткрыта, а в тени крыльца кто-то стоит, смотрит ему вслед.

Жена? Мать?

Он вновь вздохнул, поправил топор и побежал неуклюжей трусцой, увязая в снегу и озираясь по сторонам.

Далеко позади взвыл одинокий волк.

Глава 16

Пять дней прошло в ожидании.

Враг осадил замок. Противник держался на достаточном удалении, и стрелы, пущенные с крепостных стен, просто не долетали до позиций осаждающих. Иногда с гиканьем и жутким завыванием неслись к стенам замка конные варвары с размалеванными лицами. Выпускали на скаку несколько пылающих стрел и, рассыпавшись, тотчас отступали. Люди Легорна с нетерпением ждали этих вылазок, стоило им услышать крики, как они хватались за луки и, прячась за зубцами стен, осыпали стрелами атакующих. Троих дикарей удалось подстрелить. Не так мало, если учесть, что одежды варваров – крепкие шкуры с длинной густой шерстью – могли выдержать удар копья. Специальные попоны, укрепленные кожей, защищали невысоких лошадей. Да и время для набегов варвары выбирали такое, чтобы сильный ветер дул им в спины, подхватывая их стрелы и сбивая стрелы защитников замка.

Основные силы осаждающих перекрыли единственную санную дорогу, ведущую к замку. Днем и ночью в лагере Назлуха горели костры. Сотни людей жили прямо под открытым небом, возле огня. Они поочередно спали на деревянных настилах, ели приготовленную на кострах пищу, пили растопленный снег. Они не снимали доспехи, не выпускали из рук оружие – в любой момент они были готовы бросить все дела и в считанные минуты выстроиться в боевые порядки. Что неоднократно и происходило – Назлух несколько раз объявлял учебную тревогу, проверяя боеготовность своей армии. Он отлично понимал, что Хурхас не будет сидеть и ждать прихода Роя. Назлух знал, что рано или поздно маг пойдет на прорыв. Либо, воспользовавшись темнотой или непогодой, в какой-то момент попытается в одиночку улизнуть из осажденного замка, бросив своих товарищей. Поэтому Назлух устроил публичную казнь заснувшего патрульного. Поэтому Назлух несколько раз в сутки лично обходил оцепление и проверял посты. Поэтому он ежедневно сам инструктировал сотников.

Каждое утро из лагеря в ближайшие деревни уходил обоз. Специальный отряд собирал с крестьян продукты, дрова и сено для лошадей. Окрестные селения принадлежали Легорну, и Назлух видел в этом нечто забавное – верные слуги вынуждены кормить врага своего господина. Своим же людям Назлух настрого запретил отнимать у селян последнее и обходиться с ними жестоко. Он понимал, что взбунтовавшиеся крестьяне – хорошее подспорье Легорну и Хурхасу. Возможно, именно этого осажденные и дожидаются. Возможно, поэтому они не нападают, сидят в замке, ждут, когда недовольство крестьян поднимет их на борьбу с чужаками.

Назлух вместе с Гелидом и Димом жил в войлочном шатре. В таких же шатрах, по пять человек в каждом, обитали сотники. Раньше Гелид хотел как-то выделить свой шатер, разрисовать его, поставить вымпел, но Назлух запретил это делать, объяснив, что противник не должен знать, где находится командование. Иначе однажды ночью можно проснуться оттого, что кто-то приставит к твоему горлу нож. Гелид, поразмыслив, неохотно согласился, хотя Назлух видел, что его полководец готов рискнуть, лишь бы отделить себя от касты подчиненных…

А в осажденном замке каждый вечер ждали сигнала от Теткура. Простые воины не знали, что означает ожидаемый знак. Их не посвятили в это, поскольку существовала вероятность предательства. Но, чтобы заинтересовать бойцов, Легорн прилюдно пообещал премию в размере годичного жалованья тому, кто первым увидит далекий огонь. И патрульные воины на крепостных стенах каждую ночь высматривали сигнал, а кто-то даже, сдав дежурство, вместо отдыха поднимался на башню, надеясь заработать награду. Но пока на заснеженной равнине светились только костры в лагере противника да тусклые окна далеких изб.

Хурхас последние дни выглядел не лучшим образом. Маг осунулся, похудел, ссутулился. Он постоянно к чему-то прислушивался, что-то не давало ему покоя, он будто чуял нечто недоступное обычным людям. Теперь маг редко выходил на улицу, большую часть времени он проводил в комнате. Сидел перед камином, укрыв ноги пледом, и молчал. Маг мерз. Теплое свечение не окутывало коконом его фигуру, и Стас догадывался, что причина тому Назлух. Зато Легорн воспрял духом. Предвкушение скорой битвы оживило его. Скука оставила хозяина замка. Бессонница отступила – впрочем, теперь Легорну было некогда спать. Он постоянно чем-то занимался – проверял посты, разговаривал с подчиненными, изучал позиции противника, прикидывал возможные направления атаки, советовался со старым многоопытным Зелдом. Легорн довольно точно подсчитал количество воинов у противника. Получалось, что даже с людьми Арастана и Третидора численное преимущество на стороне Назлуха. Он подумывал, не послать ли еще гонцов за помощью к соседям. Но это было слишком рискованно – отряды Назлуха рыскали кругом, а погода стояла ясная. Да и чем сейчас могут помочь соседи, если почти все их бойцы здесь, в осажденном замке? И захотят ли они идти на помощь, когда узнают, кто будет противостоять им?

Легорн понимал, что не все потеряно. Он видел, что часть людей Назлуха – плохо вооруженные ополченцы, вчерашние крестьяне, которые будут биться только из страха за свои жизни. Едва наметится малейший перевес не в пользу Назлуха, и они побегут, побросав оружие. Понимал Легорн и то, что неожиданное появление в тылу врага Арастана и Третидора с четырьмя сотнями дружинников способно переломить ход битвы.

Чья сторона возьмет – определенно сказать нельзя.

Легорну не терпелось. Он молил высшие силы, чтобы Теткур поскорей подал знак.

Легорн жаждал начать игру.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});