Скорпион в янтаре. Том 2. Криптократы - Василий Звягинцев

Антону надоели разговоры вокруг да около. Складывалось впечатление, что Замок то ли до сих пор не решается перейти к полной откровенности, то ли опасается произносить некоторые вещи вслух.

— Давай говори напрямую. С телом я могу и потерпеть. Но ты все же объясни, что за страшная опасность нам угрожает, если ее боишься даже ты.

— Я — не боюсь. Меня взять штурмом и уничтожить невозможно. Мне просто не хочется остаться островом в океане зла…

— Ох, как возвышенно, друг мой! Я готов поверить, что ты проникся идеями древних земных философов. Не побывали здесь до меня Сократ с Платоном? Старик Конфуций? Заратустра? Или ты сам придумал их от скуки? Пока меня не прислали сюда на должность коменданта? Что ты можешь знать о проблеме добра и зла, если такой проблемы вообще не существует? Ты хоть раз за свое существование встречался с чем-то, подходящим под эти дефиниции? Убить кого-то — добро одному, зло для многих. Наоборот — то же самое. Заточить меня в безвыходную тюрьму было сочтено благом для Ста миров! Как в этом усомниться?

— Но ты же усомнился, — с усмешкой вставил голос в его тираду. — Сбежал, презрев волю «облеченных доверием». Принял помощь Александра, мою, в конце концов…

— Да, но это ничего не меняет. Бросим дискуссию. Нет абсолютного зла, нет добра, нет даже позиции, на которой нам с тобой можно сойтись. Кто-то сказал, что избыток добра — тоже зло. Объясни мне одно — что в данный момент ты считаешь злом для нас двоих, против чего мы должны сражаться? Я готов, но мне интересно…

— Ты привел ко мне в гости семь людей. Пять мужчин и двух женщин, третью я создал сам по модели, придуманной тобой и Воронцовым. Она получилась неплохо, ты согласен?

Что же тут возразишь? Дмитрий случайно получил самую лучшую женщину из всех, на которых мог рассчитывать.

— У всех этих людей были совпадающие представления о том, что считать злом. У меня было время все обдумать, сравнить, согласиться. Такие моральные принципы меня устраивают.

— Перевербовали тебя, получается.

— Объединенное психополе этих людей оказалось сильнее, чем базисные ядра некогда внушенной мне программы.

«Ну да, — подумал Антон, — два „кандидата“ в Держатели, работающие в резонанс с дополняющими и усиливающими их природные способности синтонными личностями… Даже бессознательно они сумели подавить одни и активизировать другие „черты личности“ Замка. Его „конструктор“ не предвидел, что такое возможно — перехват управления. Бог тоже не рассчитывал, что агитация Змея окажется убедительнее, чем его прямой запрет на яблоки Познания».

— И все же, о каком «океане зла» ты говоришь? Сколько мы с тобой прожили вместе, но подобная тема не возникала даже в разгар обеих мировых войн…

Замок принялся объяснять. Антон слушал, попутно отмечая, что на самом деле у него то и дело проскакивают нотки, выражения, обороты речи, свойственные членам «Братства», а главное, как некогда выразился Новиков, — способ мышления. Именно не стиль, а способ.

Из лекции, вернее — реферативного доклада Замка следовало, что как исходные принципы мироустройства данной Вселенной, так и затеянная впоследствии Игра предполагали постоянное балансирование между некими пограничными точками, принципами, полюсами, назови как угодно. Все земные религии и философские системы так или иначе отражали эту парадигму, частично пришли к своим постулатам эмпирически, частично получили их в готовом виде «извне».

Хаос и Порядок, Бог и Дьявол, Рай и Ад, Ян и Инь, математические и физические теории и законы — все «из одной оперы».

Правила Игры, наличие в Сети Ловушек сознания, соперничество и симбиоз аггров с форзейлями на этом фоне выглядят как многократно дублированная система безопасности Естества. Как в нормально организованном государстве: обязательно должны быть Законы, писаные и неписаные, полиция, контрразведка, разделение властей, те или иные формы гражданской самодеятельности и самоуправления, и так далее…

Антон о подобном знал, его так и ориентировали, направляя на службу, только все его познания равнялись, используя ранее приведенную аналогию, информации того же самого атташе, исполняющего предписанные функции в какой-нибудь Кохинхине в эпоху отсутствия средств массовой информации. Раз в три месяца получаешь случайной оказией пакет из министерства — и все на этом.

На «большой земле» давно началась война, а ты об этом узнаешь, только когда вражеский крейсер, войдя на рейд, начнет расстреливать город прямой наводкой.

Замок признался Антону, что он и сам оказался почти настолько же ограниченным в своих представлениях о подлинной сущности Гиперсети. Подлежавший наблюдению и контролю «веер реальностей» ограничивался не более чем десятком сравнительно однотипных, образовавшихся на развилках последнего тысячелетия. Возможно, миллионами других, возникавших чуть ли не со времен мезозоя, занимались совсем другие «ведомства» или не занимался никто в силу их крайней «маловероятности». Нет же на Земле фирм, выпускающих зонтики для защиты от метеоритных дождей…

Подучив Шульгина отключить его Узел от Сети, Замок обрадовался, как герои романа Ефремова «Великая Дуга», вырвавшиеся на свободу из египетского рабства. И так же, как они, быстро сообразил, что свобода свободой, но кишащие дикими животными и враждебными племенами просторы Африки — совсем не земля обетованная, не сады Эдема.

Там, кроме обычных львов и леопардов, водились и ужасные «гишу» — гиены размером со слона.

Одна из «побочных» цивилизаций вдруг проявилась сама собой, всплыла из зоны отрицательных вероятностей, словно доисторическое чудовище из глубин океана. Населенная двумя видами гуманоидов, находящимися в непонятных обычному человеческому разуму (к которому Замок причислял и себя) отношениях. Технически и ментально развитая настолько, что могла защищаться собственными мыслеформами и Ловушками от внимания Игроков. Держатели, по мнению Замка, почему-то вообще не придавали ей значения.

«Это еще вопрос, — подумал Антон. — Не придавали или, наоборот, очень даже придавали, только держали в резерве?»

Она периодически пересекалась с Главной исторической последовательностью, даже засылала сюда своих разведчиков, и быстро убедилась, что с объединенной мощью сил, контролирующих эти сектора, им не справиться. Не тот уровень. Сто тысяч лет назад неандертальцы и «снежные люди» проиграли на «этой Земле» соперничество даже с вооруженными каменными топорами кроманьонцами. Однако на «Земле икс» получилось иначе.

Используя крайне поверхностные аналогии, можно сказать, что там возникла цивилизация «апартеида» — раздельного развития. Обе расы существовали не параллельно, а скорее перпендикулярно. Одна, очевидно, была технократической, вторая базировалась на каких-то иных принципах, в человеческих терминах — мистического плана. Замку пока что удалось собрать не слишком много достоверной информации, тут требуются годы и годы исследовательской работы, причем — изнутри «странного мира». Этим он и собирался заняться в ближайшее время, если бы не началось вторжение.

— Ты хотя бы выяснил, в чем смысл агрессии? Им территорий не хватает или природных ресурсов? Неужели ты не можешь «взять языка», раз уж они проникли на Землю? Даже я умел накрыть нужного человека силовым коконом и переместить в нужную точку, сюда, к тебе. Тут уж мы проанализируем их мозги до последнего нейрона. Из смутных воспоминаний Воронцова ты сумел построить вполне жизнеспособную модель Натальи…

— Я ведь сказал уже, а ты пропустил мимо ушей? Они настолько «иные», что мои методики, рассчитанные на людей, не срабатывают. Нужно искать другие. Я не могут расшифровать те импульсы, что у них считаются мыслями. Это касается человекоподобных, идеологов и руководителей вторжения. Зато вторые, те, кого мы называем «монстрами», гораздо понятнее. В других условиях я сумел бы найти с ними общий язык. Но сейчас это просто боевые машины, не самостоятельные личности. Такой у них симбиоз. Думают одни, делают другие. Чтобы начать мыслить самостоятельно, им нужно вернуться домой, в свои резервации. Сейчас допрашивать «монстра» — то же самое, что допрашивать вражеский автомат или танк…

Антон хотел возразить, что изучение трофейного танка неизвестного ранее образца — дело полезное, грамотный специалист сможет добыть массу ценнейшей информации.

Но оказалось, что Замок сам это прекрасно понимает, просто развлекается риторическими фигурами.

— Я поковырялся в их мозгах, не думай. С мыслями там плохо, еще раз повторяю, а вот с ощущениями гораздо лучше… Чего бы я, как ты думаешь, заговорил о вселенском зле?

— Ну?

Беседа, прими Антон манеру Замка, могла затянуться до бесконечности, тому, похоже, доставлял наслаждение сам процесс. Научили дружки сократической школы, туды их в качель…