Старый новый мир - Катруша Анна

Сзади послышались шаги – братья принесли вещи, которые просил Ал.

– Хорошо, оставляйте всё и закройте двери.

Когда дверь захлопнулась, Ал быстро подошел к рюкзаку и незамедлительно начал приготовления: сколол чёлку, одел очки, достал какую-то бутылочку из кармана и поковылял к ведру с водой тщательно мыть руки.

– Мята, открой рюкзак и найди бутылочку с надписью «Нашатырь».

Мята сразу же упала на колени и начала панически рыться в рюкзаке.

Лекарь откупорил бутылку с самым крепким настоем, вылил немного содержимого себе на руки и растёр.

– Мята, «на-ша-тырь». Быстрее!

Ал уже подошел к Элис и был готов принимать роды.

– Альфред, я… – неуверенно начала Мята.

– Не паникуй, у тебя получится. Так, Элисия, Элис, ты меня слышишь? Тебе нужно толкать ребёнка.

Вместо ответа женщина болезненно простонала. Она хотела поднять руку, но сил не хватило, и рука упала на простыни.

– Мята!

– Я… – дрожащими руками она доставала из рюкзака всё подряд, не только бутыли.

– Плохо, должно быть пуповиной обвит... Мята!

– Ал, я… я… Я не умею читать! Прости меня, прости! Я не знаю, что искать!

Он обжег её сердитым взглядом и тут же отвернулся.

– Неси рюкзак и всё, что вытащила ближе.

Она быстро выполнила его указание.

– Вот этот! – он указал окровавленным пальцем на маленькую бутылочку с белой этикеткой. – Откупори и осторожно поднеси ей под нос, только плавно. И смотри сама не вдохни.

Мята дрожащими руками сделала то, о чём попросил Ал, и Элисия открыла глаза. Только выглядела она всё равно так, будто сейчас снова упадёт в обморок.

– Элис, толкай ребёнка! Давай!

– Ааааа! – женщина только и смогла, что прокричать от боли и сознание снова начало покидать её.

– Снова? – спросила Мята.

– Не сейчас. Иди сюда. Открой рюкзак пошире. Вот этот чёрный пенал. Достань и открой.

Развернув его, Мята увидела набор металлических блестящих инструментов, среди которых были странные ножи, округлённые на конце.

Альфред взял один из этих ножей и ополоснул его и руки спиртом. Когда Мята увидела, куда направлено орудие и где Альфред собирается делать надрез, она не выдержала и отвернулась.

– Дай ей нашатырь! – скомандовал Альфред.

Не сразу, но роженица ненадолго пришла в себя.

– Элис, толкай! Ты сможешь! Давай! Ещё немного, чтобы я смог ухватиться! Один, два, три! Толкай! И ещё раз! Один, два, три!

Элисия стиснула зубы и из последних сил боролась за жизнь своего чада. Издав неистовый крик, она предприняла последнюю попытку.

– Есть, держу! – сказал Ал и начал очень осторожно вытягивать малыша.

Какое-то мгновение тишины, затем шлепок и малыш начал плакать – громко и пискливо.

– Жив… Мы успели! Мята, быстро помой руки в том ведре и бери малыша!

Молниеносно выполнив указание, Мята подошла, чтобы взять это крошечное существо. Она ничего в своей жизни не делала с такой осторожностью.

Лекарь тем временем перерезал странную трубочку, соединявшую малыша и маму.

– Омывай его тёплой водой с таза, только осторожно. Главное придерживай голову, но ни в коем случае не сжимай её! Омоешь, вон там лежит тряпка – нужно завернуть.

И Мята уже не думала о происходящем. Она держала в руках эту новую жизнь, и в голове за секунду рождался миллион мыслей. Новая жизнь. Новая судьба. Что ждёт это крошечное существо? Она всем сердцем надеялась, что только хорошее. Её окутало чувство, которое она неоднократно испытывала, когда была с братом, только теперь оно было сильнее. В последний раз такое было, когда они с братом были намного младше, и он заболел, а она ухаживала за ним, укрывала подранным одеялом и спала с ним в обнимку, чтобы ему было теплее. С глубин души вырвалось это старое воспоминание, а вместе с ним и тёплое обволакивающее желание заботиться о ком-то.

У Альфреда же не было возможности расслабиться, – ему нужно было спасать Элисию. Он смешивал настойки, давал ей какие-то таблетки и пытался остановить кровотечение.

Мята как раз закончила закутывать малыша, когда Альфред снова позвал её.

– Ты мне нужна. Иди сюда!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мята уже успела забыть, какой ужас творился там. Она старалась всеми силами не смотреть на место, откуда пришел в этот мир ребёнок. Она уже переборола себя, и её больше не мутило, но осознавать, что это и есть рождение новой жизни, было жутко и страшно. Она знала, откуда берутся дети и как появляются на свет. В своё время её посвятили в это таинство старшие, но только одно дело послушать об этом, а другое увидеть всё своими глазами. Обилие крови и жуткий запах сводили её с ума, но не успела она переварить эти мысли, как Альфред попросил её продеть нитку в иголку, – всё же она не до конца смогла совладать с собой. Выполнив его просьбу, она снова вернулась к малышу, чтобы ненароком не увидеть что-то, от чего ей станет плохо.

Наконец-то было сделано всё от них зависящее. Осталось только немного прибраться. Альфред с Мятой уложили Элис удобней, убрав те ужасные окровавленные простыни. Она была без сознания, но её жизни больше ничего не угрожало.

Мята складывала бутыли и инструменты, пока Альфред отмывал руки. Она время от времени косо поглядывала на него, но он даже не думал поворачиваться в её сторону. Мята очень переживала, но не решалась спросить, злится ли он на неё из-за лжи. Ответ был очевиден. При других обстоятельствах всё можно было бы перевести в шутку или розыгрыш, но сегодня эта ложь могла стоить жизни малышу. Как оказалось, при спасении человека каждая секунда на счету. На этот раз всё обошлось, но если бы она дольше рылась в рюкзаке в поисках этикетки, которую заведомо не могла прочесть, кто знает, что могло бы случиться…

Малыш уже не плакал, он мирно сопел на том месте, где его положила Мята. Лекарь проковылял к малышу и бережно взял его на руки. Мята завороженно смотрела на Альфреда, держащего младенца. Он осторожно провёл своим длинным костлявым пальцем по маленькому нежно-розовому носику, и вдруг Мяту пронзило странное чувство. Она представила Ала с малышом на руках в его собственном доме в мегаполисе.

По её щекам скатились две слезинки. Она быстро их вытерла и вернулась в реальность. Это внезапное видение оставило странную пустоту в её сердце, но усталость была слишком велика и Мята отпустила эту мысль. Затем подошла ближе к Алу.

– Спасибо, что родилась здоровой… – прошептал Альфред.

– С Элис всё в порядке? – спросила Мята.

– Да, главное спокойствие и уход. Здесь за ней присмотрят, как нельзя лучше.

Девочка завороженно смотрела на малыша.

– Можно мне?

– Конечно, – Альфред передал ей ребёнка. – Осторожно с головой.

Она держала его на руках, слышала его странный запах и чувствовала тепло. Это было откровение – новая жизнь.

– Ты мне очень помогла сегодня, спасибо. У тебя выдержка настоящего врачевателя… – после этих слов он не спеша поковылял к двери.

– Как мы выживаем в этом мире, Альфред?.. Такие крошечные, без защиты и любви? Нас бросают раньше, чем мы успеваем понять, что нас бросили. Как?.. – прошептала Мята.

– Никак, – Альфред открыл двери. – Можете входить.

И в дверь залетели Дюк и трое сыновей, которые всё это время были там и ждали. Следом за ними в комнату стали заглядывать и те, кто пришел поддержать семью.

– Малыш запутался в пуповине и был в неправильном положении. Элисия спит, ей нужно спокойствие и уход. Я позже расскажу, что нужно делать… – устало сказал Альфред.

– Спасибо тебе… Спасибо… Мою благодарность не выразить словами… Ты и твои руки спасли две жизни! Мою семью… Ты – великий человек. Спасибо тебе! Спасибо… – сквозь слёзы говорил Дюк.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он держал на руках своё новорожденное чадо, смотрел на него, и слова благодарности сами срывались с его губ.

– Он дышит… Он будет жить… Это чудо. О, дорогая, мне так страшно думать, что я мог вас потерять… – Дюк с ребёнком на руках присел около своей спящей жены. – Ты спас мою семью от великой трагедии… Как мне отблагодарить тебя?