Душа ифрита (СИ) - Рен Лина

— Как ты туда попала?

— В лагерь?

— Как ты попала на войну? Как ты попала к ифритам?

— Мне... — Эл замялась, и первый раз за все это время остановилась. — Мне просто захотелось узнать, что это такое.

— Просто захотелось? Ты понимаешь, насколько это безответственно? Я вас оставил в городе не просто так, ты это понимаешь? Я хотел, чтобы вы были под защитой.

— И это ты называешь защитой? Ты просто ушел, потому что хотел уйти. Ты ни разу не думал о нас, не думал о своей сестре. Хоть знаешь, сколько она плакала?

— И это я слышу от того, кто сам поступил точно так же? Ты тоже пошла на войну просто потому, что тебе захотелось. Но чем тогда ты лучше меня? Из-за тебя сестра осталась совсем одна.

— Все, закрыли тему. Не для того я столько тебя искала, чтобы теперь ругаться.

— Ты искала меня?

— А ты думал, что я просто шла мимо и нашла вас всех волшебным образом? И вот хоть кто бы из вас сказал спасибо за то, что спасла ваши жизни.

— Значит, вот этому учат ифритов? Наглости и меркантильности?

— Точно, столько времени прошло, что я и забыла, какая же ты неблагодарная сволочь.

— А ты стала намного грубее, чем была. Где та Эл, которая мне когда-то нравилась?

Но она ничего не ответила, лишь продолжала двигаться вперед. Я специально отстал от нее, чтобы идти вровень со своими друзьями. Они, к тому времени, окончательно выдохлись. Но, стоит отдать им должное, они хранили молчание на протяжении уже нескольких часов. Никаких стонов и воя. Первым решился нарушить тишину Адам.

— Так это и есть та самая Эл, про которую ты так много говорил?

— Да, — я еще раз посмотрел ей в спину, чтобы убедиться, что это точно она.

— Когда ты рассказывал про нее, в моей голове появился образ милой маленькой девочки, которая время от времени шалит. А то, что мы видим перед собой – настоящая машина для убийств. Ребята, скажите, что вы тоже видели, как она почти голыми руками разобралась с тремя взрослыми мужчинами, — Адам вздрогнул. — До сих пор не верится.

— Так и было. Точнее, она такой и была. Я не понимаю, что с ней произошло.

— Война сильно меняет людей, — подвел итог Кирилл. — Думаю, даже твоя подруга не стала исключением. Те, кто переживают все на себе, видят смерть друзей, видят разрушения и сломанные жизни, такие люди черствеют, становятся грубее и часто замыкаются в себе.

— Война может ожесточить, — согласился я. — Но не полностью поменять личность. Она – совершенно другой человек, который выглядит точно так же, как моя подруга.

Вскоре Эл велела нам заткнуться, мол, опасно болтать так громко. А может, она просто все прекрасно слышала и не хотела больше это терпеть. Теперь я уже не мог ничего сказать наверняка. В прежние времена я всегда знал, о чем думает этот ребенок, что ей движет, чего она хочет. Общаться с ней было легко, потому что мне никогда не составляло труда предсказать ее реакцию. Но теперь все изменилось, она изменилась.

Мы шли еще несколько часов, прежде чем Адам рухнул на землю без сил. Да и мы больше не могли его нести на себе. Только тогда Эл согласилась сделать привал, и то ненадолго.

— Если мы будем идти всю ночь, то к утру доберемся, — сказала она.

— Идти ночью по лесу! — возмутился Кирилл. — Да ты, верно, с ума сошла. Никто не рискует ходить ночью по самой чаще.

— Именно поэтому мы и будем идти ночью, — развела руками Эл. — Так безопаснее. Не бойся, я знаю этот лес как свои пять пальцев, мы не заблудимся.

— Так куда ты нас ведешь? — спросил Илья.

Но на это Эл не ответила. Она вообще ни разу не была с нами откровенна и отвечала лишь на те вопросы, на которые хотела. Все прочее она старательно игнорировала. Не удивительно что ребята начали сторониться ее. Но, кажется, Эл это не слишком беспокоило. Она сидела возле небольшого костра, не замечая холода, не замечая взглядов других, не замечая нашего перешептывания. Эл просто сидела и сжимала свои ладони, будто пытаясь сосредоточиться на чем-то важном. Она лишь изредка поглядывала по сторонам. Видимо, боялась, что костер кто-то да увидит. Я понимал, что так дальше продолжаться не может. Это ведь была Эл, с которой я знаком половину своей жизни, она для меня как член семьи, а мы сидим с ней по разные стороны костра, словно никогда и не знали друг друга. Я собрал всю свою волю в кулак и подошел к ней.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ты совсем не ела, — сказал я, присаживаясь рядом.

— Мне и не хочется. Скоро надо будет двигаться дальше, если мы хотим...

— ...успеть прийти к твоим ифритам на рассвете, — закончил я за нее. — Знаю. Ты постоянно только об этом и говоришь. Неужели у вас все так строго?

— Проблема не в этом.

— А в чем тогда?

— Если мы будем идти ночью, то вы не запомните дорогу к нашему лагерю, у вас не будет никаких ориентиров. Все это ради вашей безопасности. А еще одна проблема...

— Есть еще какие-то сложности?

— Я ушла сама, никому ничего не сказав. Вик, наверное, был просто в гневе, когда узнал. Поэтому я не знаю, как вас встретят в лагере. Вы должны быть готовы ко всему.

— Кто такой этот Вик?

Но она снова лишь отмахнулась от моего вопроса. Кем бы ни был этот человек, Эл, судя по всему, он держал в ежовых рукавицах.

— Знаешь, я не хотел с тобой тогда ругаться. И я в самом деле был очень рад увидеть тебя. Просто... было довольно неожиданно узнать, что ты теперь одна из ифритов.

— Фу, — Эл поморщилась. — И правда звучит ужасно.

— Что конкретно?

— Ифриты. Ты, наверное, не знаешь, но название мы придумали не сами себе. Нас вообще никак не называли. Просто «лагерь» или «специальный отряд». Да о нашем существовании тогда никто и не знал. Таковы были правила. А потом в какой-то момент я прокололась, и о нас узнали абсолютно все. Кто-то из солдат окрестил нас этим именем, ну и как-то прижилось. Вик первое время был вне себя от злости. Он постоянно кричал на меня, якобы это моя вина. Хотя, если подумать, так оно и было.

— Получается, твой Вик это кто-то вроде начальника ифритов?

— Он не просто начальник. Он тот, на кого мы все опираемся, — Эл задумчиво посмотрела вверх, в ночное небо.

— И как только тебя угораздило попасть в руки к такому человеку?

— Он сам меня нашел и привел к ифритам. Я собиралась уйти, много раз. Но Вик показал мне насколько я могу быть сильнее. Он никогда не удерживал против воли, это абсолютная правда. Он привязал меня к себе... другим способом. Мне было интересно, я хотела двигаться дальше, я хотела исполнить свою цель, поэтому была вынуждена остаться.

— И ты жалеешь об этом?

— Ни капли, — она посмотрела на меня.

Должно быть их Вик — человек, умудренный опытом. Мое воображение нарисовало образ закаленного в боях мужчины, которому было около сорока или пятидесяти лет. Он повидал уже достаточно, чтобы накопить свой жизненный опыт, но в то же время он еще не слишком стар для того, чтобы придумать что-то новое, прислушиваться к своим подчиненным. Вик часто ругает своих подчиненных, но это не из-за злости. Отчитывая их, он надеется, что в будущем они не будут повторять своих ошибок. Так я представлял себе этого человека, по крайней мере, со слов Эл. Думаю, что она и сама не замечала, как говорила о нем, с некоторой долей уважения и привязанности. Сама того не замечая, она постоянно упоминала его в своей речи.

— Я и не думал, что тебе может так сильно понравиться кто-то, — улыбнулся я.

Эл вдруг резко вскочила на ноги и бросила на меня взгляд, словно я случайно застал ее голой в душе. Даже при слабом свете костра я заметил, как ее щеки начали быстро краснеть. Она поняла это, почувствовала, дотронувшись своими ладонями до щек. Эл еще раз посмотрела на меня, смутилась, а затем быстро отвернулась.

— Все, сворачиваем поляну, — произнесла она громко, чтобы остальные тоже ее услышали. — Пора двигаться в путь.

— Но мы только сели, — стал возражать Адам.

— Никаких разговоров, — отрезала Эл.

И чтобы подкрепить свои слова, она взяла горсть снега и кинула ее прямо в костер. Пламя зашипело, повалил густой дым, а затем все стихло. Вместе со светом костра ушло и тепло. И когда затух последний уголек, мир погрузился в кромешную тьму.