Рейтинговые книги
Читем онлайн Виновны в защите Родины, или Русский - Тимофей Круглов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 176

— Многие из депутатов, отрекшись от КПЛ, ранее отреклись и от Интерфронта, с именем, которого они получали голоса на выборах.

— Отбор кандидатов, если вспомнить историю, в Риге например, осуществлялся горкомом, партии. Там. был «мозговой центр», в который входили Ромашов, Белайчук и Жданок. А вот на своих встречах с избирателями практически все кандидаты от партии заявляли, что они поддерживают Интерфронт, потому что тогда сказать «Я против ИФ» значило заранее потерпеть поражение.

Нельзя не отметить некоторую аналогию тем методам, которые применяются сегодня, когда этот опыт хотят перенести на выборы в сейм. Я имею в виду включение кандидатов в «Русский список», когда они могут быть неизвестны избирателям, но за них проголосуют только потому, что список называется «Русским».

— Вы известны как лидер Интерфронта. Сегодня время расставляет все по своим местам, и уже очевидна справедливость давнишних, хоть и мрачных, но трезвых прогнозов ИФ на будущее нашего независимого государства. Мы накануне событий, которым предстоит определить дальнейшую судьбу Латвии. Как бы. вы. оценили расстановку сил перед выборами, какими вам видятся их результаты?

— Я хотел бы напомнить один забывшийся факт. В свое время, когда Верховный Совет утверждал праздники, депутат Костанда сказал по поводу Дня Победы, что 9 мая не может, быть для нас праздничным, днем, потому что в этот, день наши отцы, сложили оружие в Курляндском котле. И действительно, 9 мая не было признано праздником, и никто из депутатского большинства не отмежевался от заявления Костанды… Это дает основания предполагать, что большинство депутатов оказались детьми тех, кто сложил оружие в упомянутом, котле. Последние события, к сожалению, только подтверждают, эту мысль. И я боюсь, что в Сейме будут, достаточно широко представлены, люди, готовые поднять оружие, сложенное их духовными отцами.

Дело даже не в том, что я питаю неприязнь к наследникам, гитлеровских подручных, а в том, что они приведут Латвию к катастрофе. Готовящееся к принятию постановление Верховного Совета, согласно которому из Латвии намереваются выселить вместе с военными и всех их потомков, показывает, что государственные мужи прост теряют разум. Я даже не говорю о человеческой стороне вопроса. Дело в том, что если бы в России было не «оккупационное», как часто принято его называть, правительство, то на это постановление последовала бы очень простая реакция России — если мы эвакуируем, всех, так или иначе связанных с армией гражданских лиц, то мы оставляем Российскую армию в Латвии еще лет на десять—пятнадцать. Военные привыкли к каким-то лишениям, а двести пятьдесят тысяч гражданских лиц не поселишь в палаточных городках в степи. Значит, сначала надо обустроить этих людей, лишенных, кроме всего, и работы, и средств к существованию, а затем, уж выводить армию! Так в интересах ли Латвии и латышского народа подобное постановление?

— Выборам, в сейм, предшествует, важное событие в России — референдум. Как исход референдума может повлиять на политическую жизнь Латвии?

— Моя позиция однозначна. Я считаю, что Ельцин — это позор России и ему не место в президентском кресле. Но результаты референдума вызывают, у меня опасение. Опыт, опросов населения, проведенных в Латвии, говорит о том, что настоящие демократы люди наивные и они даже не представляют, какие махинации возможны во время проведения подобных мероприятий. А все те, кто себя называет «демократами», — люди в подобных вопросах весьма искушенные… Победа же Ельцина может нанести патриотам сильнейший ущерб, сродни шоку, вызванному исходом августовских событий 91-го года. Так что настраивать себя на блицкриг не приходится. Но будем надеяться, что судьба будет все же благосклонна к нашему Отечеству.

Что же касается Латвии, я хотел бы. заметить в преддверии выборов, что русские здесь — это не только «мигранты» и военные. Уже сейчас двадцать пять процентов граждан — это представители коренного русского населения. С приемом закона о гражданстве, каким бы он ни был, это число увеличится еще более. Так может, ли вообще идти речь о мононациональном «латышском» государстве в Латвии?

— Самое важное, о чем вы хотели бы еще сказать?

— Когда говорят о «русских списках», об объединении русских, у меня вызывает удивление, что те, кто больше всего поднимает русский вопрос, зачастую с ненавистью воспринимают мою симпатию к людям верующим, в первую очередь к православным. Я считаю, что как раз православие — это та сила, которая способна дать нам второе дыхание, спасти и нас, и наше Отечество.

Вообще же, нам, конечно, не хватает русских в Верховном Совете. Ведь как приятно читать, например, в «Гардиан», когда речь в ней идет о проблемах Латвии: «еврейский парламентарий Жданок». Я думаю, что это правильно. Я себя тоже в Верховном Совете считал русским парламентарием. Не надо забывать ни о своей национальности, ни о своих национальных интересах.

Вопросы задавал Валерий Иванов март 1993 года

Надо было жить дальше. Сделанное — не может стать несделанным. Придет время, и память вернется. И потребует.

Часть вторая. Память возвращается

Краткий конспект своей жизни Иванов выложил довольно быстро. Уже через пару-тройку месяцев после нашего знакомства он перестал отмалчиваться в ответ на мои докучливые стариковские расспросы — уважил мое искреннее любопытство. Но видно было, что Валерий Алексеевич не оттаял еще душою как следует, не до конца еще верил тому, что он в России, что он здесь навсегда. А главное, что Россия уже снова другая.

К счастью, Россия сегодня действительно не та, что встретила рижских омоновцев 1 сентября 1991 года в Тюмени. Та, по иронии судьбы, называющая себя сегодня «другой Россией», осталась в 90-х годах ушедшего века. Но Иванов-то запомнил Россию именно такой — сошедшей с ума, вопящей, проклинающей саму себя, кающейся в грехах действительных и мнимых, плюющей в себя и ходящей под себя — больной, казалось, неизлечимо. Та Россия отторгла от себя большинство выведенных в Тюмень рижан, содрала их с себя, как расчесывает коросту с сукровицей человек в беспамятном безумии, не давая затянуться кровоточащим ранам.

Память о той, другой, России никак не уходила. И вместе с тем еще долго к Валерию Алексеевичу никак не хотела возвращаться память о событиях, которые он сам вычеркнул из своей жизни когда-то. Сначала думал — на время. Потом показалось, что уже навсегда. А когда почти двадцать лет прошло и навредить уже никому не мог — ни себе, ни друзьям-товарищам, — вспоминать оказалось неожиданно трудно. Словно и не было ничего с 89-го по 92-й год. Просто пустота и фантомные боли, как бывает после ампутации конечностей. А тут не конечности, тут Родину ампутировали у десятков миллионов русских людей. Не раз, начиная было рассказывать о январских событиях в Риге и Вильнюсе, или об августе 91-го года, или о Приднестровье, Валерий Алексеевич вдруг замолкал на полуслове, на самом интересном месте и, пробормотав: «.это не интересно, впрочем», уходил в себя, словно опасаясь слишком долго смотреть назад с высоты прожитых после перестройки лет. Так, резко отпрянув, отворачиваются от начинающей притягивать к себе земли, глядя на нее с крыши или с балкона двадцатого этажа.

В юности, только приехав в Ригу и поселившись в девятиэтажном доме, Валера частенько вылезал на крышу и прогуливался с товарищами по узенькому парапету, по самому краю, совершенно не чувствуя опасности и не боясь упасть. Но прошли годы, и высота стала притягивать, поэтому он стал ее не то чтобы бояться, но избегал лишних, не оправданных необходимостью контактов с чарующей бездной. Приходилось, правда, часто летать, забираться на съемках на самые высокие точки разных объектов, даже прыгать с парашютом… Но это другое — это работа. А вот просто так — поглазеть с высоты на людей-муравьев, постоять на краю, балансируя между твердью и пустотой — уже не хотелось нисколько. Видимо, слишком трудно далось ему снова обрести почву под ногами.

Так и в прошлое забираться не хотелось, слишком зыбким было это прошлое, рассыпавшееся однажды на части, ушедшее из-под ног, опрокинувшееся вверх ногами, сместившее все точки координат. И потому все рассказы вдруг обрывались инстинктивным, наработанным за десятилетия усилием. Как автоматом электропитание выбивает при сбое, так и у Валерия Алексеевича что-то щелкало в голове при приближении к некоторым темам и отрубало память.

Но то же самое время — категория и философски неосязаемая, и грубо материальная одновременно — залечивало раны у всех. Вылечило время Россию, вылечило, видимо, и душевную боль Иванова, начиная возвращать ему память. На второй год жизни в Питере, а потом и в Вырице Валерий Алексеевич стал оттаивать. Все чаще во время наших совместных чаепитий или неспешных прогулок на скованный льдом, закрывшийся заснеженными елями Оредеж Иванов вдруг начинал откровенничать, вспоминая неожиданно тот или иной случай из прошлой жизни. Обычно начиналось все с каких-то мелочей, деталей — неожиданных, противоречивых ассоциаций, уцепившись за которые вытягивал мой обычно молчаливый сосед целый клубок размышлений; связывал ниточки друг с другом, прояснял не мне — сам себе те или иные поворотные моменты своей жизни.

1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 176
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Виновны в защите Родины, или Русский - Тимофей Круглов бесплатно.
Похожие на Виновны в защите Родины, или Русский - Тимофей Круглов книги

Оставить комментарий