Частные уроки - Shinmaya aka Fred

Хаято разозлится. Может, оттолкнет его. Делать это без разрешения, когда они договорились прекратить… Невозможно.

Неправильно.

Мальчик чувствовал дрожь Хаято. Брат тоже боролся с собой.

«Но ведь он не спрашивал моего разрешения, когда поцеловал меня впервые!»

Щеки Тетсу вспыхнули, кровь прилила к вискам. Он наклонился ниже и коснулся губ Хаято, сначала неподвижных, но через миг раскрывшихся навстречу.

Они обхватили руками лица друг друга, прижимались ртами очень тесно, почти до боли. Сережки в губах задевали друг друга, стукались. Хаято перевернулся на живот, накрывая брата своим телом. Он нежно держал Тетсу за подбородок, поглаживая его большим пальцем.

У Тетсу кружилась голова. Руки Хаято, губы, тяжесть его тела. Почему все это делало его таким счастливым? Не отрываясь от брата, Тетсу подался назад, опираясь на спинку дивана, позволяя прижать себя к ней.

Брат оторвался от него на секунду, только затем, чтобы удобнее устроится верхом на его коленях. Ноги Тетсу почувствовали приятную тяжесть. Он обхватил Хаято за талию.

Сердце бешено стучало и рвалось из груди. Тетсу чувствовал огромное волнение. Он почти забыл, какое это незабываемое ощущение — поцелуи брата… когда Хаято тихо стонет на ухо его имя. Его брат принадлежит только ему сейчас. Он всецело владеет Хаято, и никто не сможет отнять у него это счастье.

— Давай пошлем всех к черту, — прошептал мальчик на ухо брату. — Пожалуйста, Хаято.

Тот не успел ответить. Внутри все похолодело: мальчики услышали, как хлопнула входная дверь. А это означало, что у них осталось две-три секунды, чтобы принять приличный вид.

Раз — два. Они обменялись последними взглядами, и Хаято со скоростью света соскочил с колен Тетсу.

Мальчики схватились за джойстики — благо, они не успели выключить приставку. К тому моменту, как улыбающееся лицо отца показалось из-за бамбуковой перегородки, отделявшей прихожую от гостиной, они уже делали вид, что выбирают персонажей для битвы.

— Надо же, — сказал Акимару-сан, — а я-то думал, что попросту выкинул деньги, когда купил Тетсу приставку.

— Одному играть не интересно, — дрожащим голосом произнес мальчик. Он пытался представить себе, как выглядит со стороны, и очень надеялся, что не слишком подозрительно.

— Мы думали, ты вернешься завтра, — сказал Хаято, откладывая джойстик. — Я пойду, разогрею тебе что-нибудь.

Отец улыбнулся.

— Я решил не оставаться на ночную пьянку. Так по вам соскучился.

Он крепко прижал к себе старшего сына. Хаято попытался освободиться.

— Пап, мне уже дышать нечем, — улыбнулся парень сдавленно.

Тоо-сан отпустил его и подошел к Тетсу.

— Ну что, не поцелуешь отца?

При слове «поцелуй» Тетсу почувствовал, как сильно горят уши. Он молился, чтобы отец ничего не заметил. Впрочем, тоо-сан был изрядно вымотан после командировки.

— Конечно, пап, — мальчик чмокнул отца в щеку и обхватил его руками.

— Хочешь, я тебе в спальню ужин принесу? — спросил Хаято.

Тоо-сан кивнул.

— Спасибо, сынок. Ты у меня просто золото. Что бы я без тебя делал?

«Точно знал бы, что, я учу уроки, когда тебя нет дома. И был бы прав», — подумал Тетсу, усмехаясь про себя.

Хаято подцепил лопаткой готовые креветки со сковороды и отправил их на тарелку, накрытую салфеткой. Тетсу, сидевший за столом и не отрывавший от брата глаз, сделал глоток грейпфрутового сока.

— Ну вот теперь ты понимаешь, что мы не можем на всех наплевать? — спросил Хаято после пятиминутной «игры в молчанку».

Тетсу отвел взгляд и кивнул. Он все понимал, он же был умным мальчиком. Конечно, он знал, что тоо-сан ужасно огорчится, но это еще полбеды: скорее всего, отец отошлет Хаято куда-нибудь подальше и запретит им видеться. А этого Тетсу не пережить.

— Все я понимаю, — сдавленно произнес он. Слезы подступали к горлу, и мальчик изо всех сил пытался загнать их подальше.

Хаято отложил лопатку и подошел к нему. Он опустился на колени и взял его руки в свои.

— Поверь, я бы все на свете отдал за то, чтобы не быть твоим братом. Но я же не супермен, и не могу унести тебя на край света, где никто нас не найдет!

Тетсу молча смотрел на каплю, сорвавшуюся с его щеки на руку брата. Вскоре к ней присоединились еще две.

— Встань, пожалуйста, — прошептал он. — Я все понимаю.

Поднимаясь, Хаято поцеловал братишку в лоб.

— Пойду, отнесу отцу ужин, — извиняющимся тоном сказал он.

* * *

Если на пути Тетсу вставали проблемы, он пытался решить их каким-нибудь рациональным способом. Но что можно было сделать со влюбленностью в старшего брата? Определить и опознать проблему он мог, а вот пути решения были полностью заблокированы. Тетсу понимал, что нужно либо изолировать себя от Хаято, что было невозможно, либо позволить чувствам вылиться наружу, о чем брат не хотел и слышать. Тетсу было вдвойне больнее оттого, что Хаято ничего не говорил о своих чувствах, и мальчик не знал, взаимна ли его страсть. Он мог судить о чувстве брата только по тому, с какой легкостью тот делал вид, словно между ними ничего никогда не было. Его милый замечательный старший брат по-прежнему делал о-бенто, болтал с ним по дороге в школу, звал тусоваться с друзьями. Однако их общение наедине резко сократилось. Тоо-сан, как и обещал, в командировки не ездил, и если Хаято был дома, он старался либо общаться с отцом, либо сидеть в своей комнате. Тетсу это ужасно бесило. Тем более что папа часто приглашал в гости Иватари-сан с дочерью, и мальчику приходилось «развлекать» Мимиру. По большей части это была хорошо изображаемая вежливость, когда родители видели или слышали их, и словесная перепалка, если подростки оставались наедине.

Учеба снова наладилась. По крайней мере, за последние тесты по химии и математике он получил по девяносто восемь баллов. Но успехи в школе совсем не радовали Тетсу, он с радостью забросил бы учебу подальше ради Хаято.

Тоо-сан постучался и приоткрыл дверь.

— Привет. Что делаешь?

Тетсу отложил журнал «IT Japan» и посмотрел на отца.

— Читаю, — ответил он равнодушно.

— А, компьютеры, — улыбнулся Акимару-сан. — В самом деле, что ты еще можешь делать.

Послушай, я тут хочу тебя кое о чем попросить.

— Ну?

Тетсу не был особо настроен на разговор. Он в последнее время снова замыкался в себе.

— Мне кажется, тебя что-то расстраивает, — сказал тоо-сан, присаживаясь на кровать рядом с сыном.