Ученье – свет, а богов тьма - Юлия Жукова

– А этот… Старейшина – он чего сказать-то хотел? – уточняет Кир.

– Сейчас зайдешь и узнаешь, – улыбаюсь я. – Заодно пациента проведаешь. Кстати, пока я тут вас ждала, Старейшина мне сказал, что он еще с первого взгляда на тебя понял, кто твоя настоящая мать.

– В смысле, Алансэ? – хмурится Кир.

– Наоборот. В смысле, я, – ухмыляюсь я.

– Ничего не понимаю, – мотает головой он.

– Ну типа что мать может быть только одна, и из меня и Алансэ… в общем, звезды ему на меня показали.

Кир закатывает глаза.

– На что ему еще звезды показали? Он когда на меня с крыльца кинулся сегодня, я думал, голыми руками порвет, Айша его еле удержала!

– Он неправильно понял, что ты делаешь. И он, и Интгилиг видели в будущем сегодняшнее событие и расшифровали его так, как они только и могли. Что ж взять с людей, которые не знают, зачем нужен скальпель?

Кир смотрит на меня взглядом человека, которому объявили, что его приговор отменен в связи с отсутствием состава преступления. Потом витиевато и красноречиво высказывается в таких выражениях, что я рада царящему в коридоре бедламу – еще не хватало Хосу и Айше их перенять. В общем смысле он умозаключает что-то про интеллектуальные способности пожилых гомосексуалистов, но я не думаю, что Кирово наблюдение поддерживается официальной статистикой.

– Да и я сам хорош, – развивает свою мысль ребенок. – Мог бы и догадаться, уже сколько времени я эту операцию тренирую…

– Ну ты же не знал подробностей, чего они там насмотрелись. Ты вот чего… Я понимаю, что ты не хотел нам говорить об этом пророчестве Интгилига, потому что… гм, опасался, что мы стали бы хуже о тебе думать. Надеюсь, теперь ты понимаешь, что, если бы сразу все рассказал, мы бы вместе быстрее разобрались, что к чему. Так вот, ты хоть на будущее учти – если уж у тебя вдруг образовались родители, так надо пользоваться. Мы же не только источник денег и затрещин, об нас еще можно проверять всякий бред для определения градуса бредовости.

– Затрещин пока не поступало, – комментирует Кир. Хотя он акцентирует не то, что я хотела донести, думаю, что он меня все-таки услышал, просто ему так легче сохранить лицо.

– Что тут происходит?! – громогласно вопрошает Дэн, выглядывая из кабинета. – Лиза, вы сюда привели стадо обезьян?!

– Ну да, все обезьяны тут относятся к виду человек разумный и являются объектом вашего изучения, разве нет? Хос, превратись, за разумного сойдешь! Алэк, хватит визжать, дома на папе будешь кататься, тут публичное место!

Хос превращается. Дэн молча смотрит на него, потом так же молча на меня как на предателя, потом он снова скрывается за дверью.

Тем временем открывается другая дверь – из палаты выходят духовники, не очень довольные друг другом.

– Ну а я откуда должен был знать, – запальчиво вопрошает Алтонгирел, – что у вас это временное помутнение и надо просто подождать? Пророчество видели вы, Интгилиг и Айша, и никто из вас со мной не поделился. Я даже не знал, что оно было! Ну ладно Айша рассказать не могла, но вот, Кир, ты-то почему молчал?

– Че? – моргает Кир.

– Алтош, ты этот вопрос себе задай сначала и сразу все поймешь, – тихо замечаю я.

Духовник надувается и поджимает губы.

Ажгдийдимидин пытается что-то писать на остатках блокнота вконец затупившимся карандашом, при этом зажимая уже исписанные и оторванные листки между средним и безымянным пальцами, в итоге все бумажки у него разлетаются, устелив пол ровным слоем многословных извинений. Пока я соображаю, что более неловко – подобрать их или сделать вид, что ничего не видела, Айша командует:

– Соберитесь!

И листочки послушно слетаются ей в подставленную горсть. Получившуюся аккуратненькую пачку она отдает Старейшине, который в ответ кивает.

А дальше начинается пантомима.

Ажгдийдимидин проникновенно смотрит на Айшу и снова берется за карандаш, собираясь что-то настрочить.

– Она не умеет читать, – напоминает Алтонгирел.

Старейшина задумывается, потом жестикулирует, мол, я напишу, а ты прочитаешь ей вслух.

Алтонгирел вскидывается:

– Вы хотите забрать у меня мою ученицу, и еще я же должен ее в этом убедить?! Нет уж, обходитесь без меня!

Ажгдийдимидин переводит просительный взгляд на Кира.

Тот лениво пожимает плечом.

– Я бы сначала почитал, что вы мне напишете.

Духовник закатывает глаза и поворачивается ко мне. Но меня очень беспокоит то, что сказал Алтонгирел. Забрать ученицу? У девочки и так все детство – одна сплошная травма, давайте теперь еще ею в бадминтон поиграем?

– Может, мы сначала этот вопрос обсудим все вместе? Да и как вы собираетесь ее учить, если вам для общения нужны посредники? Мне кажется, не очень целесообразно…

Ажгдийдимидин швыряет на пол блокнот и карандаш, и они вспыхивают красивым зеленым пламенем, в следующую секунду к ним присоединяются подобранные Айшей листочки.

Девочка отшатывается, и Кир машинально задвигает ее себе за спину.

Ажгдийдимидин мученически закрывает глаза, после чего усаживается скрестив ноги прямо на пол коридора и некоторое время сидит неподвижно, глядя в пространство. Потом фокусирует взгляд на взволнованной Айше.

– Я был неправ, – тихо и хрипло произносит он, и я напрягаюсь, ожидая почувствовать волну непонятного кошмара, который накатывал каждый раз, когда Ажгдийдимидин открывал рот. Но ничего не происходит. Духовник меж тем продолжает: – Мне предлагали взять тебя в ученицы. Я отказался. Потому что плохо думал о тебе и о Кире. Потому что неправильно понял знак от богов. – Он делает большую паузу, кажется, даже переводит дыхание. Лицо у него очень сосредоточенное. – Надеюсь, теперь я стал умнее. Пожалуйста, прости меня. Я бы хотел взять тебя в ученицы, если ты согласишься.

По его виску скатывается капля пота, но я по-прежнему не чувствую никаких сверхъестественных явлений.

Айша неистово мотает башкой и вцепляется в Кира. Тот скептически оглядывает ее и понурившегося Старейшину.

– Вы зря так в кучу все свалили, она думает медленно. Айш, слушай внимательно: ты его прощаешь?

Айша кивает, не мешкая.

– А учиться у него хочешь?

Айша, так же не мешкая, мотает головой и умоляюще смотрит на Алтонгирела.

– Это не моя идея, – тут же отзывается Алтоша и приосанивается.

– Ну вот видите, – обращается Кир снова к Ажгдийдимидину. – Полдела сделано. Но ма права, как вы ее учить собираетесь, если минуту поговорить чуть не надорвались?

Ажгдийдимидин пораженчески кивает.

– Спасибо за прощение, – выдавливает он и достает платок, чтобы вытереть взмокший лоб.

Кир смотрит на него с выражением неприязни и участия одновременно. Духовник замечает взгляд и делает глубокий вдох, собираясь еще что-то сказать, но Кир его останавливает:

– Ладно, ладно, я тоже прощаю, а то как бы не пришлось мне сегодня еще учиться делать массаж сердца!

Духовник склоняет голову, обозначая признательность за сэкономленные усилия, и переводит дух.

Наступает небольшая пауза, даже Хос с Алэком молча ждут, что будет дальше, а я подумываю, не надо ли помочь Старейшине встать, но тут молчание нарушает Алтонгирел.

– Вообще, – говорит он неуверенно, – то, что сейчас Старейшина Ажгдийдимидин продемонстрировал, это именно то, чему тебе, Айша, надо научиться. В смысле, говорить без привлечения силы.

Старейшина оживленно кивает, а вот Айша вцепляется в Кира так, что пальцы белеют, и неистово мотает головой.

– Да нет, я не собираюсь тебя ему отдавать совсем! – кривится Алтоша. – Я только хотел сказать, посмотри, на что тебе надо ориентироваться. Поди-ка сюда.

Айша неохотно отцепляется от Кира, который потирает прихваченное место, и пробирается к Алтоше, огибая Старейшину по широкой дуге. Алтонгирел ждет, пожевывая губу, потом с заметным душевным усилием кладет руки Айше на плечи. Оно того стоило – девочка сразу оживает и задирает голову в ожидании дальнейших команд.

– Я что хочу сказать, – негромко начинает Алтоша. – У Старейшины Ажгдийдимидина есть опыт усмирения своей силы. А мне пока что не приходилось с этим сталкиваться. Я остаюсь твоим учителем, да, но это не значит, что никто другой не может оказаться полезным. Мне кажется, мы могли бы, скажем, пригласить Старейшину на пару занятий. Ты ведь хочешь как можно скорее научиться говорить без проблем, правда?

Айша затравленно косится на Ажгдийдимидина, некоторое время мнется, но в итоге все-таки кивает.

– Хорошо, – одобряет Алтонгирел, а потом, бросив взгляд на меня, добавляет: – Я считаю, ты приняла правильное решение.

Айша застенчиво улыбается, обхватывает Алтошин локоть и практически повисает на нем.

Я вздыхаю с облегчением и уже собираюсь сгрести в кучку своих детей да пойти домой, когда в приемную, шарахнув дверью, врывается еще один персонаж – высоченный детина лет двадцати пяти, с перепуганными блестящими глазами.