Когда придет весна - Джулия Гарвуд

— Шериф Слоун рассказывал, что Коул стрелял в женщину в Абилине. Это правда?

— Он только ранил ее, — ответил Дэниел.

Грэйс ахнула.

— Это был единственный способ остановить того, кто хотел ее убить, — объяснил Дэниел.

— Значит, он стрелял в женщину по необходимости?

— Выходит, так.

— Дэниел… А ты все еще думаешь… об этом?

Он понял вопрос:

— Нет, больше я об этом не думаю. Мысль о смерти возникла сразу после похорон семьи. Тогда я был не в себе.

— Наверное, так и было.

— Все-таки есть смысл побыть еще на этом свете, я так думаю.

— Я тоже, — прошептала она.

Ему было приятно беспокойство Грэйс. Давно уже никто не заботился о нем. Мир в последние два года стал холодным. Он ощущал страшное одиночество… пока не появилась Грэйс.

— Когда все кончится…

— Да?

Он покачал головой:

— Ладно, не важно.

Она так долго сидела рядом с Купером, что у нее заболела спина. Грэйс передвинула тазик с водой и встала размяться. Как душно!

Окно было с той стороны кровати, где сидел Дэниел. Она пошла мимо него, а он взял ее за руку.

— Я хотела открыть окно.

Он мягко потянул ее и усадил к себе на колени. Она, повинуясь неожиданному порыву, обняла его за шею. Тут же осознав, что делает, она опустила руки.

— Ты не хочешь, чтобы я открыла окно?

— Я хочу, чтобы ты посидела.

— Наверное, это не очень прилично.

— А ты всегда ведешь себя прилично?

Тоска в глазах Дэниела заставила ее уступить. Она мягко провела кончиками пальцев по его щеке.

— Стараюсь, — прошептала она. — Могу я тебя спросить?

— О чем угодно.

Ему хотелось обнять ее и продержать так всю ночь. Он не знал, что на него нашло. Может, причиной стал разговор о Кэтлин, после которого Дэниел Райан — смелый, сильный маршал — ощутил себя одиноким и брошенным? Нет, пожалуй, виновата Грэйс, пробудив в нем забытые чувства. Ему захотелось эту женщину с первого взгляда, с того момента, когда он вошел в кухню Тилли Макквайр и увидел ее. Он устал бороться с собой, с невероятным влечением к ней.

— Грэйс, ты обиделась на меня за то, что я сказал в поезде? Ну, что я хочу тебя?

Она не ответила. Он взял ее за подбородок и провел пальцем по нижней губе.

— Обиделась? — снова спросил он.

Она внимательно посмотрела на него. Глаза Дэниела зачаровывали, и Грэйс подумала, понимает ли он, какой он красивый и желанный?

— Извини, что ты спросил? Он тихо засмеялся:

— О чем ты думала?

— О том, какой ты красивый, — призналась °на и выпалила: — Я рада, что ты меня хочешь! Но я не Кэтлин.

— Нет, ты не Кэтлин.

— Я не могу ее заменить.

— Я и не хочу, чтобы ты ее заменила. Я хочу…

— Да?

— Тебя, Грэйс. Только тебя!

Его рука оказалась на ее затылке, и он притянул ее к себе.

— Я хочу тебя поцеловать. Можно?

Ей понравилось, что он спросил разрешения.

— Да, Дэниел. Поцелуй меня. Я ждала этого давно.

Он был потрясен ее честностью и почувствовал боль в груди, когда она робко обняла его.

Их губы слились в поцелуе — замечательном поцелуе: страстном и в то же время нежном. Какая Грэйс оказалась сладкая… Дэниел долго не отрывался от ее губ, ему хотелось целовать ее еще и еще, без конца.

В следующий миг Грэйс отпрянула и отошла к окну. Довольно долго она смотрела в пустоту, прежде чем вспомнила, что хотела сделать. Руки дрожали, она с трудом отодвинула задвижку и открыла окно.

Проходя мимо Дэниела, она подумала, что он прикоснется к ней еще раз, но он сидел с закрытыми глазами, откинув голову на спинку кресла.

Грэйс снова стала менять Куперу холодные компрессы.

Дэниел спал до полуночи и проснулся внезапно, как от удара. Купер метался в постели, Грэйс сидела на краю кровати, успокаивая раненого. Ласковый женский голос сделал свое дело: маршал снова затих.

— Как у него дела? — прошептал Дэниел.

— Не могу понять. Он без сознания, но жар спадает.

— Теперь я с ним посижу, Грэйс. Тебе надо поспать. Ты совершенно измучена.

— Я отдохну потом, — пообещала она. — Сейчас все равно не усну: беспокоюсь о Ребекке. Как ты думаешь, она жива? Я молюсь за нее.

— Сомневаюсь, — признался Дэниел. — Не могу понять, почему купе оказалось пустым.

— И я не понимаю.

Он подался вперед и обнял колени.

— Проводник сказал, что купе, в котором ехали Купер и Ребекка, выглядело так, будто его вообще никто не занимал.

— Да, помню.

— Где же ее вещи?

— А вещи Купера тоже пропали?

— Нет. Его сумки нашли в багажном вагоне, — сказал Дэниел.

— Может быть, вещи Ребекки выбросили в окно?

— Шериф заверил меня, что он вместе со своими людьми обшарил все вокруг. Они искали Ребекку, и уж сумки, конечно, нашли бы. Но их не оказалось.

— Может быть, стрелявшие в маршала Купера разрешили ей взять вещи с собой? Это хороший признак. Значит, они сохранят ей жизнь?

— Но зачем им она живая? — возразил Дэниел. — Они должны заставить ее молчать как можно скорее.

— Потому что считают ее свидетельницей?

— Да.

— О, как все ужасно! — прошептала Грэйс. — Бедная Ребекка. А ведь ее там даже не было.

Это замечание, сказанное вскользь, заинтересовало Дэниела.

— Нам с Коулом она сказала, что была.

— Что?.. — переспросила Грэйс в явном замешательстве.

— Ребекка заявила, что была свидетельницей ограбления. Она дала нам детальный отчет о нападении и описала всех мужчин, которых видела.

— Но она не могла этого сделать, — покачала головой Грэйс.

— Почему же? Она ведь была там.

— Если ты помнишь, я говорила тебе, что тоже была в банке. Ребекка, возможно, пыталась защитить нас с Джессикой, поэтому и солгала вам.

— Почему ты думаешь, что она солгала? Джессика тоже говорила, что она свидетельница, но не упомянула никаких деталей, а Ребекка описала все очень подробно.

Грэйс снова покачала головой:

— Это невозможно.

— Почему? — терпеливо спросил Дэниел.

— Она не могла описать детали. Я обещала молчать, дала слово… Но это было раньше… А теперь…

— Грэйс, что ты бормочешь?

— Ребекка не свидетельница. Во время ограбления в банке была Джессика.

Глава 34

Дэниел побелел от гнева:

— Ты понимаешь, что говоришь? Клянусь Богом, если ты и сейчас лжешь…

— Я говорю правду! Джессика настоящая свидетельница, а не Ребекка.

Он стал метаться по комнате, как зверь в клетке, и мысленно уговаривать себя не кричать на Грэйс. Но, Господи, как хотелось! Он глубоко вздохнул, потом спросил тихим, бросающим в дрожь голосом:

— Почему ты раньше не сказала мне правду? Почему ждала так долго?