13 диалогов о психологии - Соколова Е.Е.

Когда мне было около года, тот же колокольчик производил во мне следующее: смотря на него, или смотря и беря его вместе с тем в руки, или, наконец, просто беря без смотрения, я махал руками и ногами, колокольчик у меня звенел, я радовался и прыгал пуще. Психическая сторона цельного явления состояла в ассоциированном представлении, где сливалось зрительное, слуховое, осязательное, мышечное и, наконец, термическое ощущение. Через два года я стоял на ногах, тряс в руке колокольчик, улыбался и говорил динь-динь. Здесь рефлексы со всех мышц тела перешли лишь на мышцы разговора. Психическая сторона акта ушла уже далеко вперед: ребенок узнает колокольчик и по одной форме, и по звуку, и по ощущению его в руке… Все это продукты анализа.

Ребенок развивается дальше: способность задерживать рефлексы явилась вполне, а между тем и интерес к колокольчику притупляется больше и больше (… всякий нерв от слишком частого упражнения в одном и том же направлении устает, притупляется). Приходит время, когда ребенок позвонит колокольчиком даже без улыбки. Тогда он, конечно, уже в состоянии выразить мою мысль, поставленную в начале примера, и словом. Здесь мысль выражается словом — рефлекс остается лишь в разговорных мышцах…

Когда говорят, следовательно, что мысль есть воспроизведение действительности, т.е. действительно бывших впе-

Смысл понимания психической деятельности как рефлекторной 253 чатлений, то это справедливо не только с точки зрения развития мысли с детства, но и для всякой мысли, повторяющейся в этой форме хоть в миллион первый раз, потому что … акты действительного впечатления и воспроизведения его со стороны сущности процесса одинаковы [5, с. 117-118].

А.: Сеченов пытается, таким образом, показать, что мысль есть “свернутое” (“укороченное”) действие, формирующееся в процессе вначале вполне внешнем, выражающемся вполне реальными движениями.

Наконец, остановимся на характеристике “середины” рефлекторного акта в простом рефлексе и в собственно психическом акте.

И.М. Сеченов: Но ведь в сравниваемых нами явлениях, кроме начала и конца, есть еще середина, и возможно, что именно из-за нее они и не могут быть приравнены друг другу. Если, в самом деле, сопоставить друг с другом, например, мигание и… случай испуга, то можно, пожалуй, даже расхохотаться над таким сопоставлением. В мигании мы …не видим ничего, кроме движения, а в акте испуга, если его приравнивать к рефлексу, середине соответствует целый ряд психических деятельностей… Но есть очень простое средство убедиться, что и в нормальном мигании есть все существенные элементы нашего примера испуга, не исключая и середины. Дуньте человеку или животному потихоньку в глаз — оно мигнет сильнее нормального, а человек ясно почувствует дуновение на поверхность своего глаза. Это ощущение и будет средним членом отраженного мигания. Оно существует и при нормальных условиях, но так слабо, что не доходит, как говорится, до сознания. Значит, чувствование является средним членом уже в крайне элементарных, простых случаях рефлексов, и наблюдения дают повод думать, что у нормального, необезглавленного животного вообще едва ли есть в теле рефлексы, которые при известных условиях не сопровождались бы чувствованием [6, с. 15]. А.: Тем более это относится к сложным рефлексам.

И.М. Сеченов: Достаточно будет напомнить читателю в виде примеров позыв на выведение мочи и кала, как момент, определяющий опорожнение пузыря и прямой кишки; голод и жажду, как обеспечение периодического поступления в тело пищи и питья, чувство насыщения, как момент, определяющий величину пищевого прихода, и пр. При полном отсутствии сознания все эти акты невозможны, и, следовательно,

254 Диалог 6. Что может наблюдать психолог? Конечно, поведение сознательный элемент является в самом деле необходимым фактором [Там же, с. 16]. А.: Таким образом, Сеченов заранее отвечает своим оппонентам, которые заявляли об отождествлении им физиологических и психических процессов: психические процессы — не эпифеномен, а необходимая сторона всего целостного процесса отражения. И.М. Сеченов: Спросите любого образованного человека, что такое психический акт, какова его физиономия, — и всякий, не обинуясь, ответит вам, что психическими актами называют те неизвестные по природе душевные движения, которые отражаются в сознании ощущением, представлением, чувством и мыслью. Загляните в учебники психологии прежних времен — то же самое: психология есть наука об ощущениях, представлениях, чувствах, мысли и пр. Убеждение, что психическое лишь то, что сознательно, другими словами, что психический акт начинается с момента его появления в сознании и кончается с переходом в бессознательное состояние, — до такой степени вкоренилось в умах людей, что перешло даже в разговорный язык образованных классов. Под гнетом этой привычки и мне случалось иногда говорить о среднем члене того или другого рефлекса как о психическом элементе или даже как о психическом осложнении рефлекторного процесса, а, между тем, я, конечно, был далек от мысли обособлять средний член цельного акта от его естественного начала и конца [6, с. 20].

А.: Но что может быть противоестественнее, пишет далее Сеченов, данной операции: “Остановясь на какой-нибудь отдельной форме психической деятельности разорвать из-за ее внешнего вида на части то, что связано природой (то есть оторвать сознательный элемент от своего начала, внешнего импульса, и конца — поступка), вырвать из целого середину, обособить ее и противопоставить остальному как “психическое” “материальному”?” [Там же, с. 21]. Таким образом, Сеченов, не отождествляя “психическое” и “материальное”, в то же время видит их природное единство, причем под “материальным” понимается не только сугубо “телесное”, но и такие внешние выражения мысли, как “письмена и речь”, как вся внешняя деятельность человека, выражающаяся поступками (См. [Там же, с. 20]). Резюмируя, скажу: психическое понимается Сеченовым как процессы, имеющие начало, середину и конец, матери-

Предмет и методы психологии в программе И.М. Сеченова 255

ально (объективно) воплощенные в процессах деятельности организма, иногда

бессознательные, иногда сознательные, подлежащие вполне детерминистскому объяснению,

рефлекторные по своей природе, то есть отражающие значимость тех или иных

раздражителей для организма, претерпевающие определенные изменения в ходе

формирования.

С: Теперь я вижу, что Сеченов совершенно иначе, чем Вундт и Брентано, определяет

психическую деятельность. Очевидно, их программы тоже резко различаются.

Предмет и методы психологии

в программе построения психологии

как самостоятельной науки И.М. Сеченова

А.: Ты догадлив. С учетом иного понимания самой психической деятельности у Сеченова оцени его краткую формулировку предмета психологии.

И.М. Сеченов: Научная психология по всему своему содержанию не может быть ничем

иным, какрядомучений о происхождении психических деятельностей [6, с. 33].

А.: Поскольку психическое изначально имеет объективные формы своего существования и

проявления, методология изучения психики предлагается соответствующая.

И.М. Сеченов: 1) психология должна изучать историюразвития ощущений, представлений,

мысли, чувства ипр.;

2) затем изучать способы сочетания всех этих видов иродов психических деятельностей друг с другом со всеми последствиями такого сочетания (при этом нужно, однако, наперед иметь в виду, что слово сочетание есть лишь образ) и наконец —

3) изучатъусловия воспроизведения психических деятельностей [6, с. 32-33].

А.: Таким образом, Сеченов закладывает основы объективно-генетического подхода к изучению психического. Обрати внимание: Сеченов говорит об объективном изучении именно психического, а не поведения или каких-либо иных внешне наблюдаемых реалий. Это была, действительно, в подлинном смысле слова объективная психология. Но, конечно же, это была только программа, и поэтому Сеченов лишь в общих чертах затрагивает возможные конкретно-психологи-

256 Диалог б. Что может наблюдать психолог? Конечно, поведение

ческие процедуры изучения психических процессов: объективное наблюдение поведения

детей, психологический эксперимент…

С: Как? Еще до Вундта?

А.: К сожалению, у Сеченова в текстах есть лишь описания предполагаемых экспериментов. С: Из какой же области?

А.: Из области психологии мышления. Изучавший специально этот вопрос историк психологии Михаил Григорьевич Ярошевский обращает наше внимание на то место из полемической работы Сеченова “Замечания на книгу Кавелина”, которое я хочу прочесть тебе полностью… В этих замечаниях Сеченов, как известно, критикует Кавелина (а точнее — субъективную психологию) за мысль об индетерминизме в психической сфере (Толстой, помнишь, говорил: “Я захотел поднять руку и поднял безо ъы кой на то причины”?). Сеченов предлагает проделать следующий опыт: “Сказать в течение одного часа хоть, например, 200 различных существительных (конечно, из опыта нужно исключить подобные случаи, как, например, заученные на память с детства целые ассоциации различных слов, вроде исключений из правил латинской грамматики, ряда чисел, спряжения различных глаголов и пр.). При этом я беру на себя смелость предсказать следующий результат: если перед опытом г. Кавелин думал, например, о психологии вообще, то его первыми словами будут приблизительно: “психология”, “душа”, “тело”, “идеализм”, “материализм”, “Кант”, “Гегель” ипр.,и очень возможно, что опыт удастся; но если бы при тех же условиях потребовать от него невзначай, чтобы он говорил известные ему существительные, относящиеся, например, к поваренному искусству, огородничеству и пр., то дело пошло бы уже значительно труднее, несмотря на то, что и в этих случаях действуют готовые ассоциации, выражающиеся, например, в том, что вслед за капустой уже легко сказать: морковь, картофель, горох и пр. Но положим, результат и в этом случае был бы удачен. Тогда пусть г. Кавелин попробует сказать, например, по два слова из психологии, из кухонного искусства, огородничества и пр. Здесь результат будет уже наверно отрицательный, несмотря на то, что перед каждым отделом существительных стоит родовое понятие, обнимающее собою в ассоциациях десятки видовых представлений” [8, с. 76].