Здесь умирает надежда (ЛП) - Малком Энн

Сквозь биение моего учащенного сердцебиения и нашего общего тяжелого дыхания я услышала приглушенное рычание Карсона от облегчения.

Впервые за несколько месяцев я не чувствовала себя опустошенной.

Карсон спал.

В конце концов, мы добрались до спальни, приняв вместе душ, вода была бледно-розовой от крови.

Никто не сказал ни слова. Карсон все еще не пришел в себя, в его глазах плясало что-то холодное и пустое.

Я была рада этому. Я бы не выдержала прежнего Карсона. Тот, кто говорил стихи, кто ухмылялся мне, кто дорожил мной.

Вот почему я оттолкнула его.

Но этот человек… Этот настоящий злодей без морали и благородства, эта машина для убийства. Я могла дышать в его присутствии.

Так что я легла с ним в постель. Ждала, пока он заснет. Он уснул быстро. Выброс адреналина. Я сомневалась, что он много спал в эти дни.

Несмотря на то, как заманчиво было остаться там с ним, поддаться вспыхнувшим старым чувствам, я знала, что яркий дневной свет принесет то, к чему я не готова.

Хищник внутри Карсона исчез бы, и мои демоны плясали бы повсюду.

Я выскользнула из-под его руки, затаив дыхание, когда он двинулся. Карсон был чутким, даже во сне. Всякий раз, когда я вставала ночью в туалет, он просыпался и спрашивал, все ли в порядке.

На этот раз сон держал его слишком крепко. Спасибо и на этом. Я была недостаточно сильна, чтобы бороться с ним, если он проснется.

Моя одежда испорчена. В клочьях на крыльце и возле входной двери. Можно было бы надеть одежду Карсона, но в этом нет необходимости. Здесь есть моя одежда. Втиснутые на вешалки, как и в тот день, когда я уходила.

Даже халат, который был на мне в то утро, висел на стуле нетронутым.

Карсон ничего не сдвинул с места. Он ждал, что я вернусь.

Я вздрогнула, хватая первую попавшуюся одежду.

Она пахла лимонами и Карсоном.

Голос велел мне остаться.

Заползти обратно к нему в постель и встретить рассвет вместе.

Не позволить этой ужасной вещи испортить каждый уголок жизни. Каждый последний кусочек счастья.

Этот голос был знакомым.

Это был тот же самый голос, который велел мне кататься на яхтах посреди ночи, летать в нетронутые уголки мира с людьми, которых я только что встретила, голос, который велел мне вломиться в дом Карсона.

Это был голос прежней Рен.

Но я больше не была ею.

Чтобы быть с ним, ему пришлось бы стать моим костылем. Я бы так чертовски сильно опиралась на него, потому что он бы не убежал. Это не в его характере. Я бы высосала из него всю жизнь.

И отравила бы нас.

Если существуют отношения, в которых один человек буквально поддерживает другого в здравом уме, трезвости или жизни, в конечном итоге они становятся токсичными.

Карсону потребуется больше времени, чтобы обижаться на меня. Потом он будет ненавидеть меня. Может быть, это будет только на несколько секунд, прямо в конце, когда вся его жизнь промелькнет перед глазами, и он все ясно увидит. Увидит меня такой, какая я есть.

Но я не могу вынести мысли о том, что он возненавидит меня даже на секунду. Что говорить уж о целой жизни.

Я могла бы справиться с его ненавистью ко мне за то, что оттолкнула его, но я не переживу его ненависть за то, кто я есть. И во что я превратила нас.

Итак, с единственной слезинкой, скатившейся по щеке, я вышла.

СЕМЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ

Он ничего не сказал, когда я пришла к нему.

При дневном свете об этом не упоминалось. Он не бросил это мне в лицо, не использовал эти визиты как оружие в своем крестовом походе, чтобы вернуть меня. Возможно, он был плохим человеком, возможно, он был худшим человеком, но Карсон не поступил бы так со мной.

С нами.

Я яростно скакала на нем, безжалостно преследуя свой оргазм, мое обнаженное тело было влажным от пота. Большие руки Карсона обхватили мои бедра, крепко сжимая их, почти до боли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Моя рука потянулась к его запястью, мои глаза встретились с его. Это единственный раз, когда я храбра посмотреть ему в глаза, наполовину обезумев от желания и удовольствия.

Глаза Карсона вспыхнули, он знал, чего я хочу, когда я убрала его руку со своего бедра, дернув за нее. Он боролся со своей собственной темной потребностью и с желанием защитить меня.

— Рен, — выдавил он в предупреждении.

Я не переставала двигаться, наслаждаясь битвой в его глазах, когда прижалась к нему.

— Сделай это, — прошипела я, чувствуя, как нарастает оргазм. Конечности покалывало от предвкушения неизбежного блаженства. Если он откажет мне на этот раз, тогда я вернусь в себя, вынужденная жить в коже, которая больше не казалась мне подходящей без этих кратковременных передышек, за которыми я гналась. Хотя я не переставала двигаться, я затаила дыхание. Казалось, даже мое сердце замерло.

Он хочет отказать мне.

Последние остатки покоя ускользали из рук, у меня ничего не осталось бы. Я бы никогда сюда не вернулась. Я бы не смогла встретиться с ним лицом к лицу.

Но после миллисекундной паузы рука Карсона поползла вверх. Он провел ей по моим чувствительным соскам и положил ладонь на колотящееся сердце, прежде чем обхватить шею.

— Крепче, — потребовала я, в моем голосе слышалась хриплая мольба.

Я почувствовала его нерешительность. И чувство вины пронзило мое влажное, покалывающее тело за то, что я заставила его сделать это.

За то, что превратила нас во что-то совершенно неузнаваемое.

Но в этом весь смысл, не так ли?

Карсон сейчас не откажет мне. Даже если он начинал ненавидеть меня за то, о чем я прошу.

Даже несмотря на то, что я уже ненавидела себя за то, о чем прошу.

Его хватка на моей шее усилилась, боль взорвалась в нервных окончаниях, и у меня перехватило дыхание. Мое тело реагировало на все это: боль, недостаток кислорода, близость смерти. Руки Карсона крепко сжимали мою шею. Были только он и я. Мы — единственные люди на этой планете. Ничего не существовало, кроме его члена внутри меня, его рук на моей шее и его глаз. Он был моим началом и, что более важно, моим концом.

Оргазм пронесся с силой разрушительного землетрясения, раскалывая меня на части.

Сквозь вихрь я услышала рычание Карсона, когда доила его освобождение, хватка на мгновение усилилась еще больше, прежде чем она полностью ослабла.

Когда боль утихла, и ко мне вернулся кислород, мои конечности покалывало, толчки сотрясали тело.

Земля приветствовала мое возвращение.

Жизнь приветствовала мое возвращение.

И я ненавидела каждый вздох.

Мои пальцы коснулись выступающих красных отметин на шее. Слабая пульсация, сопровождавшая их, была желанной. Только этого недостаточно. Мне нужно больше.

— Иисус, бл*дь, Христос.

Я уставилась на темную фигуру, появившуюся позади меня в зеркале, ярость от этих трех слов разрывала мою кожу, отравляя кровь. Его глаза были сосредоточены на синяках, лицо искажено сожалением и болью.

Этот взгляд поразил. У меня перехватило дыхание. По крайней мере, на мгновение.

Я натянула рубашку, оттянув воротник, чтобы прикрыть красную кожу. Моя склонность к откровенной одежде означала, что попытка довольна тщетна.

— Я больше так с тобой не поступлю, — проскрежетал Карсон. — Я не могу продолжать причинять тебе такую боль.

Мое сердце ревело в груди, крича мне пойти к нему, попытаться быть сострадательной, как раньше. Чтобы успокоить боль в его голосе.

Я осталась стоять как вкопанная, несмотря на желание подойти к нему. Вместо этого пренебрежительно рассмеялась, глядя на него в зеркало, стараясь избегать его взгляда.

— Ты думаешь, это причиняет мне боль? — спросила я ровным тоном. — Мы оба знаем, что это ерунда.