Волк 10: Лихие 90-е - Никита Киров

и предупреждаем о ней. Её находят и…

— И п** этому х***плёту Кравцову! — подполковник обрадовался. — Но надо…

— Надо сегодня, — я сделал вид, что раздумываю. — Слушай. У меня есть сапёр знакомый… я тебе не скажу, кто, а то ещё привлечёте. Но он может мне бомбу сделать.

— Кто это?

— Да какая разница? — я ткнул ему в пиджак, откуда выпадали купюры. — Не потеряй. А ты мысль-то дельную придумал, подполковник. Мы предупредим Румянцева, и он перейдёт на нашу сторону. Тогда можно будет не опасаться киллеров…

А Румянцев устроит такое же фиктивное покушение на Платонова, чтобы заполучить поддержку влиятельного и богатого человека, не связанного служебным положением. Чем больше у Кравцова будет врагов, тем лучше.

Но согласится ли Румянцев на это? Только если придумает это сам, надо только подсказать, в какую сторону думать. Тогда он даже не поймёт, что с ним провернули то же самое. Он слишком тщеславный, чтобы это заметить. Как и Григорьев. Но подполковник любит деньги, а что любит генерал? Власть?

— Главное, чтобы твой человек не попался, — продолжил я. — Просто бомба, её сразу обнаружат, до взрыва. Будет быстро, безопасно и надёжно.

И пусть потом Кравцов оправдывается от нападок со всех сторон, а мы будем действовать.

— Умный ты мужик, подполковник, — «похвалил» я «находчивого» чекиста. — Какой план придумал. Теперь нужна тачка, чтобы свалить отсюда. И чтобы эту не угнали, она жизни нам спасла. Ещё надо, чтобы прибрались твои, не хотелось бы ещё потом перед милицией объясняться. Туда уже самого прокурора, наверное, вызвали.

— Сделаем, — довольный Григорьев вышел из машины, доставая телефон.

Одна пачка денег выпала на землю, но Григорьев, которого ещё немного потряхивало после случившегося, даже не заметил этого. Ну, в большой семье, как говорится…

Я выглянул в открытую дверь и поцокал языком, глядя на Мерседес. Получил он сполна, окна и корпус были покрыты следами от десятков попаданий. А те пули, пробившие лобовуху, застряли в сиденье. Если бы на выручку не пришёл Олег, их бы получил я. Значит, стоит с ним работать и дальше.

— Ну что, второй раунд, — сказал я ему и протянул пачку, которую потерял Григорьев. — Пока мы не нашли способ повлиять на Кравцова, он не уступит. Он хочет закрыть вопрос сегодня. Так что может быть что-то ещё.

— Тогда нужно, — начал Олег, но замолчал, заметив, что Григорьев возвращается.

Чекист с удивлённым видом протянул мне телефон.

— Тебя, — сказал он. — А то, говорят, твой-то выключен.

Мою мобилу могли отслеживать или прослушивать, поэтому я им пока не пользовался. Я взял Мотороллу Григорьева и ответил:

— Слушаю.

— Здорово, Макс, — послышался усталый голос Ремезова. — Опять спокойно сидеть не можешь?

— Да я бы с радостью, Серёга. Да не дают, из-за этого комбината.

— Не из-за него это случилось, — отрезал он. — То, что говорю сейчас, только тебе надо слышать. Никому другому нельзя. Даже Григорьеву. Телефон не слушают, проверили.

Григорьев тем временем начал смотреть в карманы, а потом обошёл вокруг машины, глядя под днище. Затем отошёл к росшей у гаража траве и раздвинул её ногой. Но пачку денег так и не нашёл.

— Кравцов и его руководитель решили, что ты связан со Старой Площадью, — сказал Ремезов и пояснил: — С Администрацией Президента.

Он перевёл духа и, как когда-то с ним бывало во время обсуждения работы, начал рубить фразы:

— Что проверяешь реакцию Конторы на разные фамилии возможных директоров. Поэтому называешь их. А некоторых это нервирует. Боятся. Сильно боятся. Но как именно ты связан с администрацией — не знают. Их это тревожит. Зато, раз нет прямой связи, решили отправить в расход. На всякий случай. А заодно решить другие вопросы, с комбинатом и со мной. Я им мешаю. А на комбинате скоро будут американские бабки. Хотят заполучить.

— Быстро они начали, — сказал я. — И жёстко. Даже не поговорили.

— Взялись серьёзно. И не только в тебя целят. Хотят уничтожить всех союзников в Питере, кто может тебе помочь. Меня, тебя, Вишневских, даже журналиста того на всякий случай и тех вояк. Ещё думают, что ты эту работу ведёшь в Чечне, чтобы на самом деле схемы с поставками оружия боевикам накрыть. А у них там миллиарды долларов завязаны.

— Понял. Всё серьёзно, — произнёс я. — Тогда… тогда буду действовать, как умею. И от тебя тоже понадобится помощь.

— Будет, — пообещал Ремезов. — Есть мысль. Но пока ещё не закончилось, Макс. Кого смогу, прикрою, но… всех не успею. Сам только что узнал.

* * *

Санкт-Петербург, рядом со станцией метро «Чёрная речка»

Трубка телефона-автомата висела на нескольких проводках, но сам аппарат ещё работал. Журналист Апрельский вставил в него карточку и набрал номер по памяти.

— Здорово, Игорь, — сказал он, когда с той стороны ответили. — Как сам?

— Не жалуюсь. Что такое, Лёха?

— Мне сейчас звонил один мой сибирский друг, я тебе о нём рассказывал, говорит, есть кое-что очень горячее.

— И что?

— Не по телефону. Но без причины он звать не будет. Подъезжай ко мне вечерком часиков в семь, послушаем.

— Я в семь не могу. Занят.

— Знаю я, чем ты занят, — Апрельский усмехнулся. — Подъезжай, а то опять потом ныть будешь, что материала нет. Давай, счастливо, Игорёк.

Он положил трубку и достал записную книжку, чтобы найти следующий номер. А позади него кто-то встал.

— Ещё один звонок, — извиняющимся тоном сказал Апрельский, чуть развернувшись, — и освобожу аппарат. Я ненадолго.

— Подождём, — сказал бритоголовый мужик в кожанке и переглянулся со своим спутником.

— Вот и хорошо, — тем же тоном произнёс Апрельский и посмотрел в стекло вестибюля метро.