Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 2 - Семен Маркович Дубнов

началось польское восстание: о еврейском полку Берека Иоселевича в предыдущем польском восстании 1794 года. «Это было в стране, где евреи крайне унижены!» — воскликнул оратор. Последний защитник проекта, Восель (Vaucelle), бросил несколько молниеносных слов в стиле великой революции: «Мы научили народы, как низвергать тиранов; научим их теперь, как освободиться от предрассудков! Революция 1793 года пыталась утвердить терпимость, уничтожая все религии («культ Разума»); революция 1830 года сделает то же, одинаково покровительствуя всем религиям». Окрыленная этими призывами, палата депутатов большинством голосов (211 против 71) приняла предложение о вознаграждении еврейского духовенства. Теперь очередь была за верхнею палатою.

В январе 1831 г. проект обсуждался в палате пэров. Здесь, среди других членов, заседали три человека, имена которых были связаны с наполеоновскою реформою еврейства: графы Моле и Порталис и барон Пакье, бывшие комиссары при парижском съезде нотаблей в «великом Синедрионе». Четверть века отделяла этих людей от того момента, когда железная воля Наполеона заставила их произвести строгий гражданский экзамен представителям еврейства и исторгнуть у них желательные императору решения. Барон Пакье председательствовал в том заседании палаты пэров, где Мерилу от имени правительства защищал проект. На долю Порталиса выпало в одном из следующих заседаний палаты быть докладчиком комиссии, одобрившей правительственный проект. Докладчик исходил из тезиса: поскольку религия есть дело сердца, она регулируется совестью каждого без стороннего вмешательства; поскольку же она проявляется во внешних и публичных формах культа, она подлежит ведению государства. Полезен ли еврейский культ? Конечно, ведь христианство и иудейство имеют общие традиции, общую космогонию и генеалогию. В наш век, заключил Порталис, обществу грозит опасность не от различия вероучений, а от равнодушия к ним, и поэтому поддержание государством древнего культа является опорою общественного порядка. Порталису возражал набожный адмирал Верюэль: как можно поддерживать религию, которая 18 веков тому назад разошлась с христианством и с тех пор сеет заблуждения Талмуда? Государство не может одновременно поддерживать и христианский и антихристианский культ. Надо ждать, пока евреи признают истинного Христа; между ними уже учащаются случаи крещения, а когда обращение Израиля совершится и раввины превратятся в христианских патеров, предлагаемый проект окажется ненужным. На это Порталис возразил, что сила Талмуда уже парализована решениями парижского Синедриона. Граф Моле, бывший главный комиссар при Синедрионе, прервал речь адмирала, говорившего, что нельзя поддерживать «религию с неведомыми законами», восклицанием: «Со времени великого Синедриона эти законы известны». Проект был одобрен палатою пэров большинством 57 против 32 голосов (1 февраля 1831). Равноправие иудейской религии во Франции было признано.

Эта победа идеи равенства в эпоху европейской реакции подняла дух французских евреев. В них выросло чувство гражданского достоинства: усилилось стремление искоренить последние остатки гражданского неравенства и заступаться за интересы угнетаемых соплеменников повсюду, куда достигало французское влияние. Олицетворением этих высоких стремлений был парижский адвокат и политический деятель Исаак-Адольф Кремье (Cremieux, 1796— 1880). Сын купца-республиканца из сефардов в Ниме, выросший в эпоху эмансипации, Кремье воспользовался ее плодами в широкой сфере политической деятельности. Окончив юридический факультет, он вступил в адвокатуру, которая во Франции пролагала путь к политической карьере. В эпоху реставрации молодой адвокат прославился некоторыми своими выступлениями в политических процессах; особенный эффект произвела его оригинальная судебная защита двух юношей, обвиненных в пении марсельезы: Кремье продекламировал перед судьями запрещенную песню свободы и, заразив их своим энтузиазмом, добился оправдательного приговора (1819). В своей судебной деятельности он наткнулся на пережиток старого еврейского бесправия — унизительную присягу «тоге judaico», и долго боролся против ее применения, пока не добился сначала фактической, а позже (1846) юридической ее отмены. Июльская революция втянула Кремье в водоворот политической жизни. Сначала он был сторонником Июльской монархии, обновившей Францию, и находился в хороших отношениях с «королем-гражданином» Луи-Филиппом. В деле проведения проекта о содержании еврейского духовенства в 1831 г. Кремье играл роль невидимой пружины, толкавшей и правительство и парламент на путь завершения эмансипации. В это время он был избран вице-президентом центральной еврейской консистории в Париже, и таким образом стал официальным представителем еврей­ских общин Франции. Вскоре он принял горячее участие в ряде дел, касавшихся чести еврейского народа вообще.

В 1835 г. правительство Базельского кантона в Швейцарии за­претило одному эльзасскому еврею поселиться и приобрести недви­жимость в кантоне на основании давно установленных там ограни­чений для евреев. Ни к чему не привели представления французского посланника в Швейцарии об отмене этого запрета, ограничивающе­го права французского гражданина в то время, как всякий швейца­рец без различия вероисповедания пользуется всеми личными пра­вами на территории Франции. Французское правительство убедилось доводами Кремье, что здесь речь идет о престиже государства, и в сентябре того же года появился королевский декрет о временном прекращении консульских сношений с Базельским кантоном за об­наруженное им «пренебрежение к международному праву». Вскоре королю представилась депутация от парижской центральной консистории с вице-президентом Кремье во главе, чтобы поблагодарить его за этот акт справедливости. Гордо звучала во дворце приветствен­ная речь Кремье: «В XIX веке один французский гражданин, вопре­ки международному праву, вопреки тексту договоров, получил от­каз от одного из кантонов Швейцарии в праве приобрести недвижи­мость. Этот гражданин — еврей, вот его преступление. Но этот ев­рей, которого отвергли в Швейцарии, сказал: я французский граж­данин! — и король французов прервал всякие сношения с кантоном, не признавшим прав, присвоенных этому званию. Да, государь, ре­волюция 1789 года установила принцип равенства граждан, но до вашего вступления на престол казалось, что боятся последствий это­го принципа». Король ответил, что ему приятно «показать пример полной эмансипации евреев», и выразил надежду, что «Базельский кантон будет действовать в духе века, в который мы живем». Поз­же, когда Кремье был уже членом палаты депутатов, ему еще при­ходилось выступать с парламентской трибуны с протестами про­тив угнетения евреев в других странах. По мере того как пра­вительство Июльской монархии все более уклонялось вправо (ми­нистерство Гизо), Кремье передвигался влево, к той радикальной оп­позиции, которая подготовила февральскую революцию 1848 года.

В экономической жизни результаты эмансипации впервые по­чувствовались в эту эпоху. Крики об эльзасских ростовщиках все более затихают, прежняя односторонность профессий постепенно исчезает, и евреи распределяются по различным отраслям хозяйства. Увеличивается число фабрикантов, землевладельцев, крупных ком­мерсантов, лиц свободных профессий (особенно адвокатов и врачей) и чиновников, состоящих на государственной службе. Прежний мел­кий ростовщик втягивается в круг биржевых операций, развившихся в то время до крайности. Лозунг Июльской монархии. «Обогащай­тесь» («Enrichissez-vous!») должен был найти особенный отклик в той среде, которая раньше была обречена на торговлю вообще и денеж­ную в частности. Царем парижской биржи сделался Джемс Рот­шильд, младший из братьев, растянувших свою финансовую сеть