Особенности эльфийской психологии (авторская версия) - Татьяна Патрикова

У нас, к примеру, по большей части длинные волосы носят. Не важно, мужчины или женщины. Это не только красиво, но и функционально. Я не темный, хоть есть в моем арсенале и пара темных мерцаний, но даже мне известно несколько особых плетений для боевых кос. А уж сами илитири от них просто фанатеют. Вон, даже Машка, казалось бы, эти его вечно выбивающиеся из косицы пряди, косая белая челка, почти детское личико, и то, эта небрежность в прическе – лишь видимость. Точно знаю, что у него, как и у большинства темных, спрятан в волосах особый кинжал. Да и лента, которая в нее вплетена, непростая.

Так вот, об Андрее. Плечи у него широкие. Когда думаю об этом, сразу вспоминается одна картинка из его книжки. Но я гоню её прочь. Еще чего не хватало! Я ведь не примеряюсь, нет. Я просто вспомнил. Ну и ладно. Андрей мурлычет себе под нос какую-то песенку. Смотрю на него и удивляюсь. Вот как он может быть таким беззаботным? Не выдерживаю и спрашиваю.

– Ты что, на самом деле ничего в этой жизни не боишься?

– Ты о чем? – он оглядывается на меня.

– Я мог бы задушить тебя утром, – замечаю я.

– Но не задушил ведь, – бросает Андрей и снова отворачивается, кажется, теперь он чай заваривает. – Да и не стал бы ты этого делать, даже если бы я на самом деле собирался тебя поцеловать.

– А ты хочешь сказать, не собирался?

– Неа. Это только ты у нас такой нервный, что бросаешься за невинный поцелуй в нос. Да я тебя, можно сказать, по-братски приласкать решил.

– Да что ты? А вчерашнего парня ты тоже по-братски приласкал?

– Слушай, – он выключает конфорку. Удобно, когда уже разобрался что к чему и понимаешь общий смысл его действий. Я вижу, как мгновенно потухает огонь. Как, однако, хитро у них тут все продумано. И никогда не догадаешься, что магии тут нет и в помине. Поворачивается ко мне. Смотрит. – Я тебе и остальным уже несколько раз говорил, что никого из вас, как потенциальных партнеров по постели не воспринимаю.

– Ага. И что-то там невразумительное вещал про то, что со своими тебе привычнее, – согласился я, не веря ни единому его слову. Да не может быть, чтобы ему не хотелось. Он так того парня зажимал, было очевидно, что у него давно никого не было. И я не понимаю, почему он продолжает отрицать очевидное, – Признайся, – роняю я, плохо соображая, зачем вообще он мне сдался. Наверное, просто хочу вывести его на чистую воду. А то корчит тут из себя недотрогу, просто тошно смотреть. – Я ведь тебе нравлюсь?

Лицо Андрея в какой-то момент приобретает удивленное выражение, а потом он широко улыбается и припоминает:

– Нет, сладкий. Это я тебе нравлюсь.

– Снова льстишь себе? – улыбаюсь и позволяю себе легкую небрежность в голосе.

– У меня, по крайней мере, ноги от одного единственного поцелуя не подкашивались, и дышать мне очень даже было чем.

Андрей

Ир меняется в лице. И мне в какой-то момент кажется, что он сейчас на меня бросится и с легкостью в бараний рог согнет. Но он лишь не по-человечьи рыкает в мою сторону и отворачивается. Да, я пока так и не понял, кто такие мерцающие. Но что-то мне подсказывает, что просто так в обучении им бы не отказали. Мне еще относительно спокойный экземпляр попался. Тогда какого хрена он сам меня все время провоцирует? Сидел бы себе и молчал в тряпочку. Так нет же! Приспичило ему язык распустить.

Я ставлю перед ним тарелку, кружку. Кладу на стол вилку. Сажусь с другой стороны стола. Жую. Мне нужно чем-то себя занять, а то мысли так и лезут в голову. Здоровые мысли, здорового мужика. Он меня тут, понимаешь ли, только и делает, что соблазняет. Скотина ты, Ир. Неужели скромнее нельзя быть? Знаю же, что опыта у него в таких делах немного. Не даром же он на мне всем телом повис, когда я его поцеловал. Весело, ничего не скажешь.

Запиваю чаем с клубникой яичницу, вкус которой не чувствую. Становится как-то легче. И тут Ир, гипнотизирующий собственную тарелку и вяло ковыряющийся в ней вилкой, спрашивает.

– Ты его к себе еще позовешь?

– Кого? – в первый момент я, правда, не успеваю сообразить.

– Того парня? – Ир поднимает глаза. Как же непривычно, что желтые.

– Конечно, – легко подтверждаю я. – Кстати, его Никитой зовут.

Он кривится. Откладывает вилку и берется обеими руками за чашку. Делает глоток. Хмыкает. Поднимает глаза.

– Сегодня другой.

– Да, вчера я со специями заваривал. Думал Фариду угодить за то, что он мне так помог.

– Понятно. А сейчас ты мне угождаешь?

– Обойдешься. Просто сам клубнику в чае и не только люблю.

– Ясно, – Ир снова опускает глаза.

Я не выдерживаю.

– Ир, давай ты прекратишь меня провоцировать. Тебе это что, извращенное удовольствие доставляет?

– А я провоцирую? – тут же вскидывается он.

– Постоянно, – серьезно отвечаю я.

– А ты что, лучше? Ходишь тут полуголый, намеки всякие все время отпускаешь. Я терпеть должен?

– Хорошо. Давай договоримся. Я больше ни на что не намекаю даже в шутку, а ты не лезешь в мою личную жизнь.

– И твоя личная жизнь – это тот парень.

– Не только, – отрезаю я и протягиваю ему руку через стол. – Договорились?

Он секунду смотрит на мою протянутую ладонь и мне кажется, что он сейчас пожмет её, но он неожиданно хмыкает и отказывается.

– Нет.

Я сначала теряюсь, но быстро нахожу, что ему на это сказать.

– Это ты так тонко намекаешь, что я на самом деле тебе нравлюсь?

– Нет, это я так толсто поддерживаю идею ректора свести тебя с кем-нибудь из наших.

– Что?! – хмурюсь, а этот нахал, как ни в чем не бывало, поясняет.

– Я навел справки по своим каналам. Теперь, когда стало очевидно, что ты весьма полезен, самый надежный способ привязать тебя к нашему миру это помочь тебе влюбиться в кого-нибудь. Так считает Карл, и я с ним согласен.

– Ну, знаешь, когда мне понадобится помощь в налаживании личной жизни, я вам сообщу, – разумеется, я злюсь. А кто бы на такое заявление на моем месте не разозлился бы?

– Глупый, – снисходительно роняет Ир, – наши девушки в стократ красивее, да и парни тоже. Не согласен?

– Не во внешности дело.

– А в чем? – напрямую спрашивает он, но я так зол, что решаю не говорить ему. Снова принимаюсь за еду.

– Ты и сам не знаешь, – бросает Ир и следует моему примеру.

Пусть думает, что хочет. Парень поглощает мою яичницу с помидорами, и меня так и подмывает спросить и напросится на комплемент.

– Вкусно?

– Ем же, – фыркает он.

А по нормальному сказать нельзя? Но я уже понял, что к манере этого парня еще привыкнуть нужно. Поэтому прощаю ему все и молча ем.

– Кстати, – бросает он через какое-то время. – А что там с родительским днем?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});