Полет над разлукой - Анна Берсенева

– По-моему, я переборщил, Алечка, – несколько раз говорил Павел Матвеевич, с тревогой глядя на нее после репетиций. – Лучше бы снять пока «Бесприданницу» с репертуара… Боюсь, надорвешься!

Она горячо возражала, клялась, что нисколько не устала, что работа ей в радость и надорваться она никак не может, и играть на одних штампах не научится…

Но самое удивительное заключалось в том, что сквозь эту постоянную занятость, сквозь бесчисленные театральные перевоплощения, которые она переживала каждый день, Аля понимала, что думает только об Андрее Поборцеве.

Она и сама не знала, как это получается. Хотя удивляться не приходилось: они встречались каждый день, и она видела, что их встречи не случайны.

Да он и не делал вид, что случайно заходит в театр к концу репетиций, или ждет ее в сквере возле института, или заезжает за нею в Учебный театр…

Машину, на которой он ездил в Москве – небольшой светло-коричневый «Опель», – Андрей почти всегда оставлял где-нибудь на парковке: все их встречи, состоявшие в прогулках по московским улицам, длились недолго.

И во время прогулок с ним Аля начинала удивляться тому, что родилась и выросла в Москве. Теперь ей казалось, что она попала в незнакомый город…

Аля не верила в передачу энергии и в прочие сомнительные процессы, но что-то необъяснимое происходило с нею, когда она видела его фигуру на углу дома Нирнзее в Большом Гнездниковском, или на повороте гитисовского коридора.

Сразу ей казалось, что он вот-вот исчезнет. Было что-то невозможное в том, как он стоял, прислонившись плечом к стене, или прохаживался по тротуару, засунув руки в карманы расстегнутой куртки, хотя все это были самые обыкновенные движения, и непонятно было, что же вызывает у нее такую тревогу.

А усталость точно ветром из нее выдувалась. Аля даже не успевала понять, как это происходит, но к тому мгновению, когда она брала Андрея под руку и своим плечом чувствовала прикосновение его плеча, она уже была охвачена той волшебной легкостью, которую с самого начала ощутила в нем.

– Ну, а сегодня о ком ты думала – о себе или о партнере? – спрашивал он. – Опять серьезная у тебя получилась Катарина?

«О тебе», – хотелось ответить Але, но этого она, конечно, не говорила: просто потому, что это было неправдой – о нем она не думала, тем более на сцене. Что-то другое происходило с нею – не мысли…

Ее удивляло, что она никогда не может понять, какое у него настроение. Андрей не производил впечатления жизнерадостного бодрячка, но ей ни разу не приходилось видеть его расстроенным, сердитым, даже просто взволнованным. И это не только удивляло ее, но даже пугало.

«Я слишком мало его знаю, – думала Аля. – Да я и совсем его не знаю! А он не хочет быть со мной откровенным…»

Конечно, теперь она знала о нем немало – во всяком случае, не стала бы спрашивать, архитектор он или сценограф. Андрей довольно быстро сообщил ей, что в Москве занимался реставрацией зданий и оформлял спектакли, и только в Барселоне смог наконец построить то, что хотел.

– Почему же ты мне не показал свои дома? – расстроилась Аля, узнав об этом.

– Да ведь тебе день всего оставался, – улыбнулся он. – Ты и Гауди посмотреть не успела, да и никого не успела. Еще бы я стал приставать со своими твореньями! Потом приедешь как-нибудь – покажу.

Он говорил о том, что она «потом приедет», тем же мимолетным тоном, каким говорил обычно – и это тоже повергало Алю в растерянность.

«Что между нами происходит? – думала она. – Если он влюблен, то почему не скажет об этом? Если просто не любит говорить о любви – почему не попытается хотя бы поцеловать?»

Ни на один вопрос она не находила ответа. Правда, особенно и некогда было искать.

Они вышли из машины на площади Маяковского, возле арки гостиницы «Пекин». У Али впервые за последнее время выдался свободный вечер, и с непривычки она чувствовала легкую рассеянность оттого, что не надо никуда торопиться.

Она видела Андрея словно сквозь дымку: как он обходит машину, как ветер ворошит его светлые волосы – медленно, едва заметно. Было что-то нереальное во всем его облике, и в этом ветре, и в шуме Садового кольца.

– А в Барселоне было в шестидесятые годы такое объединение – Тальер де Аркитектура, – вдруг сказал он, и Аля вздрогнула: так неожиданно прозвучал его голос. – Это что-то невероятное было, такое только там возможно. Знаешь, кто в него входил? Архитектор, поэт, актриса, рабочий, математик, писатель, фотограф, художник и философ… Славная компания! Это передать нельзя, что они строили – надо видеть.

– А ты видел? – спросила Аля. – Расскажи про что-нибудь!

– Вот есть, например, такой дом, называется Озерные аркады. Это не дом вообще-то, а виадук. Стоит в воде, небо сквозь него видно. Но в нем живут люди, хотя кажется, что он сам собою из озера возник. – Андрей отвернулся от шумной дороги и закинул голову вверх; Аля не видела его лица. – Они хотели так жить, как никто до них не жил. Не коммуна хиппи – совсем другое. Они хотели, чтобы их жизнь разворачивалась непрерывно, чтобы не было разницы между временем работы и временем отдыха, и была бы какая-то особенная творческая среда, в которой и невозможно жить иначе…

Он стоял у стены обыкновенного сталинского дома и рассказывал об Озерных аркадах, глядя куда-то вверх, на неосвещенные окна пятого этажа. Але вдруг показалось, что голос у него дрогнул.

– А почему ты вдруг об этом вспомнил? – осторожно спросила она. – Вот здесь, сейчас? У них что-то не получилось?

– У кого? – Он тряхнул головой и обернулся к ней. – У Тальер де Аркитектура?

– Ну да, – удивленно сказала Аля. – Ты ведь о них рассказывал?

– О них. – Он помолчал. – Нет, у них очень многое получилось. Театры построили, дома, площадь Золотого сечения… Все у них получилось! Давай я тебя, Аля, домой отвезу, – неожиданно, без всякого перехода, сказал он.

Аля растерялась, услышав его предложение – так не совпадало оно с ее настроением в этот вечер. Вообще-то в его словах не было ничего странного: он всегда подвозил ее домой, и прогулки их всегда были недолгими, потому что назавтра ей снова предстояла работа, и Андрей об этом помнил.

Они и расставались с такой же легкостью, с какой встречались; он умел делать момент расставания незаметным.

Но на этот раз его голос звучал иначе, чем обычно, Аля сразу это почувствовала. И не знала, о чем его спросить: что с тобой случилось, почему ты такой, зачем мы сюда приехали?.. Все эти вопросы были одинаково глупыми, и она не стала их задавать.

– Отвези, – пожала она плечами.

Но тут вдруг почему-то представила, как выходит из машины у своего дома, как хлопает дверца, а он сидит неподвижно, с таким же отрешенным лицом, как сейчас, и глаз не видно за стеклами очков, – и ей не захотелось, чтобы все это произошло на самом деле.