Наследие Мортены - М. Борзых

планшете.

— Не об этом? А о чём? Весь последний год отцу методично промывали мозги, незаметно притупляя ясность мышления и пытаясь осуществить рокировку наследника. Как мы вообще могли проморгать родную кровь? Ладно, мы, но как отец не узнал?

Баабыр пытался держать себя в руках, но выходило из рук вон плохо. Последние три дня их жизнь напоминала триллер с открытым финалом. Исчезновение обелиска, спасение Евгении, бой за сестру, переросший в противостояние двух наследников Хааннаахов — все эти события расщепили на атомы доспех отстранённости и невозмутимости, в который ирбис облачился ещё в юном возрасте.

С момента пробуждения способностей у Баара не было выбора. Власть передавалась по праву крови и праву силы. Хотел или нет, но править и заботиться о своих подданных в соответствии с древними обычаями Баабыр был обязан.

В детстве он даже бегал к обелиску с молитвой, чтобы у старшего брата тоже открылись какие-то способности. Кто же знал, что духи его не только услышат, но и выполнят просьбу весьма своеобразно.

Действительно, Баар же имени старшего брата не уточнял. Технически, не подкопаться. Его услышали и даже отозвались. Как говорится, бойтесь своих желаний, они имеют свойство сбываться в самый неподходящий момент.

А уж более неподходящего момента, чем смертельная битва для знакомства с неучтённым старшим братом представить трудно.

Разумеется, он был знаком с Хаардаахом, как минимум потому, что в детстве часто бывал дома у Баламат и потому, что Хаард был почти ровесником Хахая, всего на три года старше. Наличие пепельного ирбиса в качестве второй ипостаси у Хаарда тоже не было новостью. С учётом смешения кровей из поколения в поколение ирбисы рождались не только в семье Хааннаахов. Но как? Как отец проморгал своего сына, да ещё и со способностями⁈

Первенец, всё по канону. Силён, с оборотом, с родовыми умениями. Да ещё какими! Откровенно говоря, если бы Баар знал о существовании конкурента, он бы с радостью уступил ему власть.

А тогда, примчавшись на зов Бэдэр, ирбисы чуть не устроили ледовое побоище с медведями. Слишком много противоречий накопилось между кланами оборотней. Стоило отдать должное Иэстэбилу, он смог усмирить свои чувства и предложил добровольное сканирование, едва узнал в предводителе снежных барсов бывшего соперника. А ведь Баар в отместку за попытку убийства мог просто вскипятить ему мозги. Мог, но сдержался.

Воспоминания были противоречивыми, Беар не скрыл собственной роли в происходящем и предупредил о способностях Хаардааха. Увиденное было столь невероятно, что Баар не сразу осознал размер тянущихся за этим последствий. Вскоре стало просто не до этого.

Вернуться в старую резиденцию они не успели. Когда из леса на них вышла группа молодняка из клана снежных барсов, Баар не поверил собственным глазам. Сомнамбулы, скалящиеся на своих, роняли пену с клыков, словно бешеные звери. Но даже в этой ситуации силы были примерно равны до тех пор, пока медведи не попали под внушение Хаардааха. Соотношение стало не в пользу ирбисов, поэтому приняли решение отступать к резиденции, прикрывая в первую очередь отход Иэстэбила с Бэдэр.

Вспоминать братоубийственную бойню без ярости и отвращения не получалось. Ирбисы своей кровью омыли дорогу к дому. Чего стоило Баару удерживать связь сразу со всеми членами своего отряда, он никому и никогда не расскажет. Чувствовать отчаяние и горечь дюжины своих друзей, ощущать боль их ран и душевные муки от смертельных схваток с собственными братьями и не помешаться умом удалось лишь чудом. Ещё одним чудом стало своеволие Евгении, спасшее их всех. Когда-то давно род снежных барсов явно чем-то отличился перед духами, если они послали своим наследникам Евгению в помощь. О её роли в битве он узнал несколько позже.

Баар до сих пор помнил, как ослаб натиск медведей, как Хаард отпустил своих марионеток и всю силу перенаправил в другое место. Ирбисы воспользовались внезапной передышкой, унося едва живых израненных, разодранных братьев за спины оставшихся в строю снежных барсов.

Сам Баабыр пытался рассмотреть на скалах, кто же осмелился бросить вызов Хаардааху, но так и не смог. В результате скрытого противостояния пепельный ирбис рухнул на снег, дёрнулся несколько раз и замер.

Несколько минут спустя наваждение развеялось, и израненные оборотни с ужасом уставились друг на друга, не в силах принять ужасающую правду. Из четырёх десятков оборотней на своих лапах остались стоять меньше половины, десяток был при смерти, пятеро ушли к духам отцов-прародителей. Среди них было двое ирбисов, олень, медведь и рысь.

Три дня кланы лихорадило. Хаардааха держали под слоновьими дозами снотворного, опасаясь случайного пробуждения. Лечили тех, кого можно было вылечить, и оплакивали погибших. Горели погребальные костры на месте, где некогда был обелиск. Ирбисы и медведи стояли плечом к плечу, как завещали их предки. Там же наследники Хааннаахов в лице Баара и Хахая с одной стороны и наследники Беаров в лице Иэстэбила и Эйэ с другой — кровью скрепили обеты мира и сотрудничества по примеру Сураха и Уордааха.

Отцу и Бэдэр потребовалось лечение психотерапевтов и наркологов. Если Бэдэр постепенно приходила в себя, то прогнозы в отношении Киитэрэя были не столь радужные. У него были проблемы с памятью и самоконтролем.

Баар фактически занял место кинээса, отдав административное управление бизнесом в руки Хахая. Только сейчас, разобравшись с внутренними делами, новый князь ирбисов понял, что все эти дни не видел Евгении, закономерно высказав вопрос:

— Какого чёрта мы вообще её отпустили?

— Кого именно? — устало уточнил Бэрил, убирая планшет в сторону.

— Евгению, конечно! — рыкнул племянник.

В памяти Бэрила всплыл короткий диалог с Ягером, состоявшийся на пороге резиденции. В это время шла сортировка раненных, и Бэрилу было не до гостей. Однако проигнорировать приземлившуюся махину вертолёта МИ-26 не вышло. Вращение пятнадцатиметровых лопастей несущего винта подняло снежную бурю локального масштаба, разом сделав видимость нулевой. Спустя минуту сквозь клубы снежных завихрений к ирбису подошёл высокий мужчина в зимнем камуфляже и полной боевой разгрузке. Внешнее сходство с Евгенией угадывалось в разрезе глаз и мимике. В остальном отец и дочь отличались друг от друга как день и ночь. Колючий взгляд серебристо-серых глаз обдавал морозом. В экономной пластике движений угадывался прирождённый убийца, вынужденный здесь и сейчас сдерживать себя. Если бы Бэрил встретился с Ягером на поле боя, то ещё неизвестно, чья бы взяла. Отец Евгении хмурился, окидывая взглядом царящий вокруг хаос. И, ни к кому конкретно не обращаясь, поставил перед фактом:

— Мы улетаем.

— Спасибо за помощь, — Бэрил протянул израненную руку для рукопожатия,