Не отступать и не сдаваться. Том 1. Том 2 - Алим Тыналин

дико болит рука. Что ее разрывает жесточайшая боль.

Если бы я был в одиночестве, а не на ринге, под взглядами толпы, то просто свалился бы наземь, скорчившись от адской пытки. Но нет, все, что я мог себе позволить, это только слегка прижать кисть к себе и приветливо улыбаться людям.

Мол, смотрите, все отлично! Это часть задуманного плана. И стоять, стоять на месте, не падать, не валиться. Лена отчаянно хлопала мне в ладоши. За это я готов простить все ее капризы.

Чуда не состоялось. Несокрушимый Мазуров поднялся, не дожидаясь конца отсчета. Кивнул рефери, поднял перчатки к подбородку, встал в стойку.

Кинул на меня полный ненависти взгляд. Теперь он думает, что все это я сделал специально. Заманил его в ловушку. Ну, давай, по крайней мере, ты теперь будешь опасаться моей левой.

Мы снова сошлись в схватке. Я снова поменял тактику. Я работаю на ближней дистанции, но двигаю корпусом.

Руки наносят боковые удары. Левая обычно промахивается. Правая бьет. При этом я кое-как ухожу от ударов Мазурова. Все выглядит так, будто мы вошли в самое жестокое соприкосновение на этом турнире. В самый быстрый обмен ударами.

Зрители в восторге, они кричат и улюлюкают. Свистят, как в цирке. Как в Колизее, две тысячи лет назад. Не хватает еще, чтобы они опустили большой палец вниз, приказывая нам убить друг друга, как гладиаторы.

Меня спасает то, что обычно Мазуров работает на средней дистанции. Ему не хватает времени, чтобы замахнуться и вонзить в меня свои ужасные свинги.

Мои удары чаще достигают цели. Его реже, но зато они мощнее. Я понимаю, что если пропущу хоть один, то…

Бац! — меня как будто лягает конь. Копытом, в голову, в район лба. Я едва успел ударить сам в ответ. Попал противнику в лицо, очень сильно, но недостаточно для нокаута или даже нокдауна. Мазуров отходит чуть назад.

Но поздно. Теперь я потерян, откидываюсь назад и с трудом удерживаюсь на ногах. Еле-еле удерживаю равновесие. Перед глазами взрываются фейерверки.

Что такое, почему он не продолжает атаку? Ведь я беспомощен, как перевернутая на спину черепаха.

Передо мной происходит какая-то суматоха. Тряхнув головой, я вижу, что рефери стоит рядом с Мазуровым, а еще на ринг лезет медик в белом халате. Лицо соперника: глаза, перебитый нос, толстые губы, все залила кровь.

Я окончательно прихожу в сознание и вижу, что зрители перестали кричать, бой приостановлен, а медик осматривает лицо Мазурова. Смывает кровь, но она течет снова и снова.

Ага, ясно. У моего противника сильнейшее рассечение брови. Кровь льется рекой. Врач напряженно осматривает его, потом что-то говорит рефери. Тот машет руками, подходит к судьям.

Я стою и жду окончания их совещания. Наконец, судья объявляет исход боя. Это все. Мазурова снимают с поединка из-за рассечения брови. Как я понял, по существующим правилам, я единственный, кто остался в строю и поэтому я выиграл соревнования.

Рефери поднимает мою руку, а взбешенный Мазуров что-то кричит из своего угла. У него отняли победу и присудили мне.

Первым делом, среди кричащих зрителей, в глаза мне бросается директор нашего техникума. Он стоит на месте и беззвучно аплодирует мне. Надо же, я все-таки победил.

Глава 25. Просьба старого друга

Согласен, победа получилась жидкая. Несправедливая. Недаром Мазуров чуть ли не набросился на судей с кулаками. Его понять можно. Он ведь должен был взять этот приз, а не я.

Однако, если учесть, что у меня была травма, результаты вполне неплохие. Сначала судьи тоже смотрели на меня прохладно, но когда мое увечье все-таки выявилось, я вынужден был придумать, что сломал руку прямо там, во время боя. И после этого судьи значительно подобрели.

Ну, а как же. Теперь меня окутывал ореол мученика. Я сражался стойко и несокрушимо, несмотря на травму. Правда, памятуя о том, что рано или поздно может всплыть мой визит в травматологию, я придумал дополнительную небылицу:

— Я еще вчера повредил руку на тренировке. Сходил к врачу, не обратил внимания на диагноз. Рука не болела. А сегодня во время боя вдруг почувствовал сильную боль. Но решил не прерывать поединка, а продолжил его.

Один из судей, тот самый, что подходил ко мне во время перерыва вместе с врачом, строго спросил:

— Почему вы не сообщили об этом факте? Вы понимаете, что поставили под угрозу соревнования? Мы могли понести наказание, вполне заслуженное, за то, что не доглядели за вашей травмой.

Я опустил голову и уставился в пол. Дело происходило в одной из комнат для совещаний того же дворца спорта. В тот же день, но уже после соревнований. На раненую руку мне успели сделать перевязку и наложить гипс.

— Не хотел, чтобы меня снимали с соревнований, — ответил я. — Я хотел выиграть во что бы то ни стало.

— Это очень безответственный подход, — кипятился тот мужчина. — Я вынужден написать заявление о том, чтобы пересмотрели результаты соревнований. Это какое-то донкихотство.

Но другие судьи смотрели на меня благожелательно. Им понравился мой энтузиазм. К тому же, как известно, после драки кулаками не машут. Насколько мне стало известно, того мужчину потом уговорили не лезть в бутылку. Никому не нужны лишние проблемы. Короче говоря, из здания я вышел все-таки победителем.

Зрители уже разошлись. Худяков тоже ушел, мы договорились встретиться с ним в спортзале «Орленка» на днях. Народу нет, только возле здания на скамейках сидели небольшие компании, обсуждали прошедшие соревнования.

Едва я сделал пару шагов, как с одной из скамеек поднялась девушка. Это, конечно же, была Лена. Она чуть застенчиво шагнула ко мне. На щечках румянец от мороза.

— Ну здравствуй, фанатка бокса, — сказал я. — Как тебе соревнования? Интереснее балета?

Лена улыбнулась.

— Может, поинтереснее, но зато тут и голову могут зашибить.

Она нахмурилась и коснулась гипса на моей руке.

— Что случилось? Неужели перелом?

Я покачал головой и махнул.

— Все в порядке, не обращай внимания.

Чтобы не стоять на месте, потому что холодно, мы потихоньку пошли дальше. Под ногами сочно хрустел снег. Лена смотрела вперед и я видел ее четко очерченный профиль.

— Я была не права, — сказала она. — Теперь, побывав на ваших соревнованиях, я вижу, как это сложно. И больно. Твой тренер, этот ужасный старик, он прав. Ты должен тренироваться сутки напролет, если хочешь добиться успеха.

Я взял ее за руку.

— Но и симпатичных девушек без внимания тоже нельзя оставлять. Я постараюсь как-то совмещать тренировки и наше общение.

Мы прошли еще немного. Дворец спорта остался позади. Ожесточенные бои и славные победы.

— Ты почему не приходил ко мне? — сердито спросила девушка. — Я так ждала. Пришлось мне самой идти сюда, поглядеть,