Не отступать и не сдаваться. Том 1. Том 2 - Алим Тыналин

уже закончился. Да, все-таки удалось выбить его из седла.

Когда я вернулся в свой угол, Худяков торопливо спросил у меня:

— Ну, как рука? Жива еще?

Я пошевелил пальцами в перчатке и сразу почувствовал боль. Во время поединка из-за азарта я ее почти не ощущал. А теперь, во время перерыва, боль сразу вернулась. И вгрызлась в мою руку клыками, острыми, как зубья пилы.

— Вроде в порядке, — сказал я.

Худяков пощупал руку, спросил:

— Может, затянуть потуже?

Я покачал головой.

— Времени нет. Повязка хорошо держит, я чувствую.

Ну да, рука стянута так туго, что уже онемела.

Тогда Худяков заговорил насчет боя.

— Не подпускай его к себе, — предупредил он. — Ты же видишь, какой он быстрый. Вроде вдалеке стоит, а тут раз — и уже рядом.

Легко сказать, не подпускай. Это с одной-то рабочей рукой. Все равно, что пытаться удержать бешеного быка на тоненькой ниточке.

— Не разменивайся на серии. Тебе не надо его вырубить, а только держать на расстоянии, — продолжал втолковывать тренер. — Не лезь на рожон. Ты что-то увлекаешься иногда. Чересчур.

Я поглядел на Мазурова. Он сидел спокойно и тоже смотрел на меня. Руки в перчатках сложены на коленях. Тренер точно также пытался ему сказать, но Мазуров не обращал на него внимания.

Он не отрывал от меня пристального взгляда. Этот взгляд действовал на нервы, как будто проникал внутрь. Я попытался сосредоточиться, сделал несколько глубоких вдохов, но это не помогло.

Затем я вспомнил о Лене и поглядел в ее сторону. Девушка сидела, напряженно выпрямив спину. В том же ряду, через несколько других людей, сидели директор техникума и два его заместителя. А еще дальше, на третьем ряду, среди зрителей я заметил и личико Ольги. Рядом грозно маячил ее нынешний парень. В общем, вся шайка в сборе.

Рефери пригласил нас на середину ринга. Я сунул капу в рот и поднялся.

— Ну, давай, держись, — сказал Худяков и похлопал меня по плечу.

Снова звякнул гонг. Начался второй раунд.

Теперь Мазуров снова продолжил подбираться ко мне. Я держал его на расстоянии прямыми ударами правой. Кажется, на протяжении всего первого раунда он не мог понять, почему я не включаю в бой свои замысловатые комбинации.

Подозревал какой-то подвох и поэтому осторожничал. Несмотря на то, что как личность он дерьмо на палочке, при этом Мазуров нисколько не дурак. Он хотел выяснить, что происходит и только потом лезть в решительную атаку.

Вместе с тем, он понемногу ускорял темп. Атаковал все чаще и чаще, стараясь загнать меня в угол. Вот когда я пожалел, что одна рука у меня почти нерабочая.

А затем он ударил мне по руке. Хотел провести джеб выше, через мою левое предплечье. Но я отбился и тут, возвращая руку, Мазуров задел мою кисть.

Боль несусветная. Мне показалось, что я услышал треск ломаемой кости. Она и так была сломана, теперь он окончательно уничтожил ее.

А может, это все мое воображение. На самом деле Мазуров ничего не доламывал. Просто задел кисть и этого было достаточно. Как бы то ни было, мое лицо исказилось от боли.

Лицо же соперника впервые обрело живые черты. Лысый череп блестел, как шар, перебитый нос почуял добычу. Он посмотрел на мою руку и все понял. А затем торжествующе улыбнулся.

Это была катастрофа. Противник понял, что у меня травма руки. И не собирался давать мне спуску. Я тут же ощутил последствия.

Весь остаток раунда Мазуров гонял меня по рингу. У него только кнута в руках не было, для того, чтобы все выглядело убедительнее. Вместо этого он работал перчатками.

Мне пришлось поменять стойку на правостороннюю, потому что он старался нет-нет, да задеть мою кисть. Причем делал это незаметно, на грани, чтобы не причинить мне совсем сильную боль.

Я же вертелся, как уж в кипящей воде, чтобы уйти от его ударов. Пару раз мне удалось сделать это только благодаря удаче. Худяков в моем углу охрип от криков.

— Двигайся, что ты стоишь на месте? — орал он на весь дворец. — Ты заснул, что ли, Рубцов?

От окончательного поражения меня спас удар гонга. Тяжело дыша, я вернулся в свой угол. На ликующего Мазурова смотреть не хотелось. Вместо этого я поглядел на Лену.

Девушка сидела расстроенная. Губы поджала, щеки пылали. Ей явно не по душе происходящее на ринге.

— Если ты хочешь, я выброшу полотенце, — прошептал Худяков. — Ты можешь остаться без руки, неужели не понимаешь?

Я покачал головой. К нам подошел один из судей и врач.

— У вас все в порядке, Рубцов? — спросил судья. — Такое впечатление, что вы травмированы.

Худяков промолчал, а я сказал:

— Все в порядке, товарищ. Мое поведение это часть нашего тактического плана.

Судья, высокий смуглый мужчина, нахмурился.

— Вы специально вводите соперника в заблуждение? Это не совсем спортивно. Деритесь достойно или мы будем вынуждены снять вас с турнира. Пока что вам предупреждение.

Они с врачом отошли, а Худяков покачал головой.

— Мы эдак еще и с турнира вылетим. Ты вовлекаешь меня в дурацкие авантюры. Если этот раунд пройдет также, я выброшу полотенце.

Я посмотрел в сторону Мазурова и тут же отвел взгляд. Противник не отрывал от меня глаз, будто пытался загипнотизировать. Уверен, что победа у него в кармане.

Когда объявили о начале третьего раунда, я схватил Худякова за руку.

— Не надо сдаваться. Это для меня неприемлемо. Вот увидите, этот раунд пройдет по-другому.

Худяков нахмурился.

— Довольно уже я слушался тебя. В этот раз я сам могу принять решение. Повторяю, если все будет плохо, то я…

— Все будет отлично, — заверил я и сунул капу в рот.

Мы встали в центр ринга и рефери объявил о начале поединка. Мазуров улыбался краешком рта. Толстые ноздри хищно раздувались. Он представлял себя гончей, загнавшей кролика.

И как только рефери отошел, я тут же ударил его левой рукой. Длинный прямой в голову, почти не защищенную. Мазуров совсем не ожидал этого и джеб прошел на отлично.

Развивая успех, я добавил боковой в голову, уклонился от его контратакующего удара и снова ударил левой, на этот раз в корпус. В районе печени. Туда, где он опять не ждал.

Причем ударил жестко и резко. От души, со всей силы. Не жалея себя.

Мазуров охнул и согнулся от боли. Я продолжил атаку и послал добивающий в голову. Своим правым хуком, почти что моей «визиткой».

Последующее падение противника на настил заставило зрителей задохнуться от счастья. Мои болельщики радостно закричали. Я улыбнулся им и отошел в угол. Рефери начал отсчет.

Я ждал в углу, стараясь не выть от боли. Ни в коем случае нельзя показывать, что у меня