Будь моей - Линдсей Джоанна

Черт возьми, она умела танцевать, умела поддержать светскую беседу, не ругаясь и не шокируя никого, и, судя по всему, не избегала званых обедов, иначе ее быстро бы вычеркнули из списка гостей. Видимо, она смогла обвести этих англичан вокруг пальца и заставить их поверить, что она истинная леди.

Ярость графа усугублялась еще и тем, что он не успел догнать Александру до отплытия в Англию и больше месяца гонялся за своей невестой. Дважды очи теряли се след: в первый раз, когда узнали, что она направилась в горы, словно бы собиралась домой, а потом резко изменила направление и двинулась на север. После этого Василий отослал домой большую часть своих людей, решив, что они ему не понадобятся.

Второй раз они потеряли Александру, когда она сменила способ передвижения и, вместо того чтобы ехать верхом, продолжила свой путь в коляске.

Чистое везение, что в Лондоне он умудрился найти ее отель всего за несколько часов, но там уж любезная Даша подробно рассказала, где можно найти хозяйку сегодня вечером.

Теперь же в нем боролись весьма противоречивые желания. Первым порывом Василия, как всегда, было заняться с ней любовью, и он с трудом взял себя в руки. Едва увидев Александру, граф испытал приступ жгучего желания, но одновременно с тем был готов придушить ее за все причиненные ему неприятности. Однако было и третье желание — просто заключить Александру в объятия и сказать ей — что? Что он чуть не заболел от беспокойства и страха опоздать и найти ее женою Лейтона? Что он оказался в плачевном состоянии, влюбившись впервые в жизни?

Она ни за что бы ему не поверила после всего, что было между ними. А как насчет этого англичанина? Если бы он нашел ее в обществе Лейтона, вероятно, тут же вызвал бы того на дуэль.

А если бы он увидел, что они действительно любят друг друга?

Хватило бы у него порядочности откланяться и оставить все как есть?

Его ревность вопила; «Нет!"

Но эта чертова любовь твердила, что он хочет видеть ее счастливой.

Эти чувства были непримиримы, и Василий решил, что прежде всего нужно выяснить, не опоздал ли он.

— Как твоя свадьба, Алин? Александра едва не задохнулась от изумления. Как он мог узнать о ее толстяке виконте?

— Какая свадьба? — осторожно спросила она.

— Твоя и Лейтона. Час от часу не легче!

— Откуда ты знаешь о Кристофере?

— От Лазаря. Должно быть, ты ему сказала.

— Это не твое дело…

— Мы должны пожениться, — гневно перебил он. — И, черт возьми, даже если ты влюблена в другого мужчину, это все равно очень даже мое дело.

— Что мы должны?

— В конце концов ты все же оказалась непостоянной, не так ли? — насмешливо заметил граф. — Или ты забыла, как распиналась о том, что не нарушишь слова? Ты утверждала, что это вопрос чести.

Александра возмутилась:

— Разве ты не читал моей записки? Твоя мать сказала, что ты не можешь на мне жениться, что я совершенно безнадежна, что я источник позора…

— Не моя мать устраивала нашу помолвку и не имеет никакого права решать этот вопрос.

— Помнится, мы как-то раз обсуждали возможность покончить с помолвкой, и у меня создалось совсем другое впечатление, — принужденно сказала она, — И когда услышала то, что сказала твоя мать, я подумала…

— Ты была не права, Алин, уехав, не говоря мне ничего и не заручившись моим согласием… Повторяю, не моей матери это решать. Поженимся мы или нет, это наше с тобой личное дело, которое зависит от того, уважаем ли мы обязательства, возложенные на нас нашими отцами.

— Ты хочешь сказать, что мы до сих пор помолвлены?

— Да, черт возьми, помолвлены!

И прежде чем Александра успела понять, что происходит, Василий схватил девушку за руку, и ей на палец скользнул теплый металл обручального кольца.

— Не снимай его больше, Алин. Ты принадлежишь мне, и я хочу, чтобы ты носила свидетельство этого.

Последние слова Василий произнес угрожающим тоном, и в голосе его слышалась непривычная властность. Смущенная и взволнованная, Александра уселась поудобнее, испытывая одновременно облегчение и страхи стараясь не замечать ни того, ни другого. Если она не сумеет совладать со своими чувствами, ей никогда не удастся довести этот разговор до конца!

Но как чудесно снова чувствовать на пальце его кольцо! Она плакала, когда снимала его, а когда положила его рядом с запиской, ей показалось, что вместе с кольцом остается и ее сердце. Больше она его не снимет и вовсе не потому, что он запретил ей это делать!

— Не затруднит ли тебя объяснить, почему? — поинтересовалась Александра, имея в виду их помолвку. — Я предоставила тебе свободу, и, насколько я помню, ты не горел желанием на мне жениться. Так почему бы тебе не воспользоваться ею?

«Потому что я люблю тебя!»

Вот он самый подходящий момент, чтобы сказать ей это. Но она бы только рассмеялась, фыркнула и бросила что-нибудь язвительное, например:

"Еще бы. Петровский. Всякий раз, когда ты раскрываешь рот, я убеждаюсь в этом».

И как ему убедить ее, если он и сам еще с трудом в это верил?

— Ты не освобождала меня от обязательств, Алин. Ты просто сбежала, воспользовавшись первым попавшимся предлогом. И только доставила мне лишние хлопоты — мне пришлось отправиться на поиски, чтобы вернуть тебя. Однако если ты хочешь нарушить слово, — так и скажи и покончим с этим.

— Ты прекрасно знаешь, что я не могу этого сделать! — прошипела она.

— Я так и думал. Значит, мы все еще связаны обещанием, все еще помолвлены и собираемся пожениться. Или ты не согласна?

— Согласна, — еле слышно пробормотала Александра.

— И поездка в Англию не изменила твоего отношения к слову чести?

— Нет, — ответила она уже громче и бросила на Василия сердитый взгляд.

— Рад это слышать. Александра фыркнула:

— Полегче, Петровский, а то я, не дай Бог, подумаю, что ты хочешь на мне жениться.

— А может, и хочу, — тихо сказал он.

— Так я тебе и поверила: скорее свиньи научатся летать!

Василий улыбнулся. Он так и знал, что его Алин скажет что-нибудь в этом роде.

— Собственно говоря, — он сделал паузу, чтобы создать впечатление, что это только сейчас пришло ему в голову, — так как, в конце концов, мне в любом случае придется жениться ради наследника, почему бы тебе не стать моей женой? Ведь я уже потратил на тебя столько сил, сколько не тратил ни на какую другую женщину. И я просто без ума от твоих грудей, Алин.

Василий ждал любого язвительного ответа, румянца — чего угодно, но только не этого удрученного молчания, м горько раскаивался в том, что вообразил, будто его слова более приемлемы, чем правда.

— Алин…

— Можешь ничего не объяснять, — перебила она. — Я всегда знала, что ты по этому поводу думаешь, Петровский. А ты всегда знал, что думаю я.

Неожиданно Василий вспомнил, что она не хотела быть его женой, потому что была влюблена в другого, и тут же отказался от своего намерения расписывать ей прелести их совместной жизни. Александра могла бы рассказать ему о ребенке; ни тогда граф начал бы пренебрегать ею — даже до того, как они вступят в брак, а раз уж он так печется о наследнике, она только из желания поступить наперекор умолчит об этом.

Пусть он и искал ее повсюду, но, по-видимому, чувства его остались прежними. Тогда почему же от слов «ради наследника» она чуть не разрыдалась?

— Ты видела Лейтона? — неловко спросил Василий.

— Да.

— Я убью мерзавца, если он хотя бы прикоснулся к тебе, Алин, — зарычал граф.

Неужели это ревность или он просто злится, что она нарушила свое обязательство?

— Не огорчайся. Кристофер никогда не собирался на мне жениться. Он ждал, пока я сама выйду замуж, чтобы стать моим любовником. Вы с ним весьма похожи, только он знал, что я девственница, и ждал, пока я перестану быть таковой.

— Он покойник, — просто заявил Василий. Александра вздохнула:

— Он оскорбил меня. Петровский, а не тебя. И если ты уже смотришь на меня как на свою жену, это не значит, что я не могу сама постоять за себя.