Хорошее стало плохим (ЛП) - Дарлинг Джиана

Любой из парней у костра был бы счастлив отговорить ее от этой нелепой идеи.

Но она не хотела никого из этих старшеклассников.

Как и я, она любила мужчин постарше.

В частности, Нова Бут, один из братьев в МК Падших моего отца. Он был мне как старший брат, но для Лайлы он всегда был чем-то большим.

Черт, он был причиной того, что она стала фактически частью клуба. Он был причиной того, что я встретила ее в начальной школе, и он был причиной того, что клуб держал ее рядом, несмотря на то, что она не была его девушкой.

Она была как его младшая сестра.

На двенадцать лет младше его.

Не то чтобы возраст обычно мешал Нове постучать по горячему куску задницы, но Лайла была другой. Они выросли соседями и вместе пережили много дерьма. Совершенно не было никакой возможности, чтобы он пошел на это.

Я знала это, и Лайла тоже.

Ей это просто не нравилось.

— Ты могла бы быть чертовой Мэрилин Монро, и он бы не тронул тебя, детка, — сказала я ей, — Мы обе знаем это.

— Как бы то ни было, — промямлила она в свое пиво, а затем снова посветлела, — Я решила сделать татуировку.

Я простонала. — Господи, Лайла, ты так отчаянно хочешь, чтобы на тебе были руки Новы?

— Не будь сучкой, — проворчала она, — Я не стерва с тобой из-за того, что ты неравнодушна к гребаному копу.

— Ты знаешь, что он больше, чем просто коп, — парировала я.

— И ты знаешь, что мое желание набить татуировку — это больше, чем ты думаешь, — возразила она.

Мы смотрели друг на друга в течение минуты, прежде чем я мягко ударила ее бедром в своей версии извинения.

— Что ты хочешь и где? — спросила я, размахивая белым флагом.

Она мечтательно улыбнулась. — Цветы.

Я фыркнула. Нова называл ее своей «цветочной девочкой», потому что она всегда одевалась как распутная хиппи. Вела себя как хиппи, за исключением распутницы, потому что она хранила свою девственную визитную карточку только для Новы.

Она останется девственницей на всю жизнь.

— Я пойду возьму еще пива, хочешь?

— Нет, я в порядке, я пойду постреляю с Тейлором и Келли.

Я уткнулась в нее подбородком и пробралась сквозь толпу к бочонкам, стоявшим на дальнем конце костра, чтобы охладить их.

Пара парней обслуживала бочонки, но я налила себе пива, прежде чем повернуться и пойти обратно к Лайле.

Только Рик был на моем пути.

Я посмотрела в его ухмыляющееся лицо и нахмурилась. — Уйди с дороги, или я изобью тебя, как на прошлой вечеринке.

— Сучка, — выплюнул он как раз в тот момент, когда кто-то врезался мне в плечо и заставил меня споткнуться.

Рик потянулся вперед, чтобы поддержать меня и мой напиток.

— Спасибо, — пробормотала я, прежде чем быстро нырнуть вокруг него.

Я чувствовала его глаза, словно дротики, направленные в мой затылок как в цель, пока я спешила прочь, но я выбросила его из головы, решив продолжать наслаждаться собой.

Только двадцать минут спустя, когда моя голова начала ощущаться как валун на плечах, а внутри все так же мертво и тяжело, я снова увидела его, притаившегося на краю группы, в которой я была. Его глаза были черными в слабом свете, его ухмылка превратилась в темный локон на лице, когда он направился ко мне.

— Вот, милая, почему бы тебе не позволить мне помочь тебе сесть, — сказал он, когда остановился передо мной, его руки мягко, но твердо оттащили меня от группы моих друзей.

Сквозь грязь в моем мозгу зазвенели тревожные звоночки.

— Давай, почему бы нам с тобой не пойти сюда, и я могу показать тебе, как быть немного милее с мужчиной, а? — спросил он низким влажным шепотом и прижался к моему уху.

Затем его голова опустилась ниже, и он поцеловал меня, его дыхание было кислым во рту, мышьяк на моем языке. Я попыталась вырваться и слегка споткнулась.

— Лайла, — прошептала я, потому что мои губы онемели.

Она остановилась посреди смеха, разговаривая с одним из парней из EBA в нескольких футах от нее, и, нахмурившись, повернулась ко мне. — Ты в порядке, Харли? Ты не выглядишь хорошо. И какого хрена ты разговариваешь с этим ублюдком?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— С ней все в порядке, я думаю, она просто слишком много выпила, — сказал ей Рик с легкой, ненавистной улыбкой.

Только Лайла не улыбнулась.

Она знала, что я байкерша.

Я могла выдержать ликер.

Она подошла ближе, когда я попыталась поднять руку, чтобы поддержать мою ноющую голову.

— Позови Лайна, — слабо сказала я, но затем моя голова, казалось, упала с плеч, и я поддалась тяжести и черноте.

Дэннер

Я был на свидании с симпатичной девушкой, которая содержала местную библиотеку, когда мне позвонила Рози. Грубо было отвечать, но я все равно это сделал, потому что это была Рози. Только, это была не она. Это была ее лучшая подруга Лайла, ее голос был безумным, когда она рассказала мне, что произошло, что Харли-Роуз потеряла сознание на руках парня, за нападение на которого она был арестована шесть месяцев назад.

Я не видел ее с той ночи с тех пор, как опрокинул ее через колено и опустился в эту сладкую попку, провел пальцами по ее мокрой-мокрой киске и заставил ее кончить на мою руку.

Но моя вина или нравственность никак не могли удержать меня от моей девочки, когда она была в беде.

Этот чертов ублюдок пытался накачать ее.

Я резко попрощался со своей девушкой, зная, что я ей достаточно нравлюсь, чтобы перенести встречу, и в то же время зная, что я этого не сделаю, а затем я поехал на поле с включенными полицейскими мигалками, мчась по городу с превышением скорости.

Когда я приехал, Лайла сделала то, что ей сказали, и полицейские были там. Я подошел к парамедикам, склонившись над совершенно не в себе Харли-Роуз, и меня допросили.

С ней все будет в порядке, ей просто нужно выспаться, и слава богу, на нее не напали.

Я повернулся к своему партнеру Гибсону, который был на связи в ту ночь, и потребовал рассказать, что происходит с ублюдком, который накачал ее наркотиками.

Он помедлил, прежде чем объяснить, что ничто не связывало Рика Эванса с наркотиками, и что она не подвергалась насилию, так что ничего нельзя было сделать.

Ничего нельзя было сделать.

Не говоря больше ни слова, я забрал Рози у парамедиков, проглотив свою ярость, когда она свернулась калачиком в моих руках и понес ее к моей машине.

Я сказал дежурным офицерам, что доставлю ее домой в целости и сохранности и доложу Гарро о том, что произошло.

И я бы сделал это, но не в эту ночь.

Она осталась со мной, чтобы я мог наблюдать за ней всю ночь и убедиться, что с ней все будет в порядке.

Я отнес ее в спальню, которую я привык считать ее, ту самую, в которой она хранила зубную щетку, ту самую, в которой я отшлепал ее несколько месяцев назад.

Я нежно снял с нее узкие джинсы, чтобы ей было удобнее, и уложил ее в постель, откинув ее тяжелые волосы с лица и поддавшись импульсу поцеловать ее мягкую щеку. Хиро запрыгнул на кровать, облизывая ее лицо с низким стоном, прежде чем прислониться к ней.

Она повернула голову ко мне, ее глаза отяжелели, но прояснились прежде, чем я успел отойти.

— Он поцеловал меня, — прошептала она, скривив рот от отвращения, — Он прижался ко мне губами.

— Тише, я с тобой, — сказал я ей, снова поглаживая ее волосы.

— Лайн, — сказала она голосом мягким и шелковистым, как лепестки роз, — Заставь это исчезнуть.

— Что, Рози?

— Его поцелуй. Я не могу спать с ним на губах, — сказала она мне, ее глаза были голубыми, как расплавленные драгоценные камни.

Я не должен.

Я был осторожен, чтобы снова отдалиться от нее после инцидента с шлепками, и я не хотел смущать ее. Но глядя в ее глаза, видя сияющую в них хрупкость ее души, я знал, что не могу отказать ей.

— Хорошо, бунтарка, — тихо сказал я, — Закрой глаза.

Она немедленно подчинилась.

Я осторожно наклонился, чтобы коснуться шепотом легких поцелуев каждого из ее трепещущих век, затем, когда она открыла глаза, ее рот приоткрылся, чтобы возразить, но я прижался своими открытыми губами к ее губам.