Княгиня Ренессанса - Жаклин Монсиньи

У звонаря оказалась в руках горбушка хлеба, и он с аппетитом ел. Гро Леону тоже очень хотелось есть. Он с завистью стал летать над чужим обедом. Но, видно, не следовало ему этого делать. Звонарь, еще минуту назад такой набожный, теперь вскочил, и глаза его загорелись алчностью:

– А, вот и дичь для супа!

Гро Леон получил страшный удар по крылу. Из-за наполовину поломанных перьев он полетел немного криво, но все же сумел забраться под самый верх колокольни и там, спрятавшись в какой-то щели, предался размышлениям о безбожии и бессердечности людей…

* * *

Тем временем находившаяся в термах Каракаллы Зефирина открыла глаза. Наступила ночь. Она не могла поверить, что проспала весь день. Над городом-мучеником всходила луна.

Вдалеке полыхали костры, освещая ночное небо. Если у Зефирины, Карлотты и Цезаря еще был шанс пробраться в крепость, то только теперь – или никогда.

– Мадам, мне хочется есть, – прошептала Карлотта.

– Мне тоже, – призналась Зефирина.

Она попыталась сориентироваться. Шагая сквозь пустырь, заросший чертополохом, Зефирина ломала голову, как могло случиться, что один из самых прекрасных городов, гордость христианского мира, захвачен и наводнен вражеской армией за несколько часов, и отдан на разграбление распоясавшейся солдатне?

Приближаясь к воротам Себастьяно, девушки услышали крики и стоны, доносившиеся из церкви Сан Бальбино, куда Зефирина несколько раз заходила раньше, чтобы полюбоваться средневековыми фресками.

Молодая женщина и ее спутники выглянули из густой травы, чтобы взглянуть в широко распахнутые двери церкви.

– Боже мой, мадам, у них нет ничего святого, – простонала Карлотта.

В церкви происходило что-то ужасное. В абсиду набилось десятка два мертвецки пьяных солдат. Из стульев, скамей и молельных скамеечек они устроили на хорах огромный костер. Но женщин ужаснул не сам костер, а подвешенные к потолку вниз головой несколько мужских фигур.

– Где ты прячешь свое золото? – кричал один из ландскнехтов подвергавшемуся пыткам человеку.

А так как страдалец не отвечал, варвар рубанул мечом по тем лохмотьям тела, благодаря которым несчастный все еще висел. Ландскнехты грубо хохотали при виде распростертых на полу изувеченных тел. Некоторые были уже мертвы, другие, с распоротыми животами, истекали кровью, стонали, в то время как с балок под потолком свисали части их тел.

– Боже… – молил последний из пытаемых, – прими душу Мануэля Массимо под Твое святое покровительство!

Зефирина не смогла сдержать крика. Мануэль Массимо! Молодой, красивый князь, так самозабвенно развлекавшийся со своей дамой на костюмированном балу…

– Осторожно, мадам, – испуганно зашептала Карлотта.

Но варвары, привлеченные криком Зефирины, пошли на звук, освещая себе дорогу фонарем. Молодые женщины и Цезарь, отступив назад, успели скрыться. Они побежали в западную часть города, где, как им казалось, было поспокойнее.

Обогнув гробницу Сципионов, затем церковь Сан Джованни, где дарохранительница была взломана, а подсвечники и кадильницы украдены, Зефирина решила пройти через театр Марцелла. Продвигаясь вдоль его стен, она увидела вдалеке охваченный пламенем дворец Орсини. Дворец Ченчи был уже опустошен, а дворец Фарнезе разграблен.

Заметив группу орущих солдат с руками, полными украшений, жемчуга, золота, с перекинутыми через плечо мешками, набитыми церковной утварью, девушки стали прятаться то за выступом стены, то в подворотне, то за деревом. Инстинкт самосохранения заставлял их творить чудеса.

Даже Цезарь скоро научился прятаться от диких орд наемников.

Чем ближе к центру Рима приближались молодые женщины, тем невыносимее открывались их взору картины.

«Почему… ну почему?» – в отчаянье задавала себе один и тот же вопрос Зефирина.

Женщины со вспоротыми животами и юбками, задранными выше головы, валялись на всех улицах. Задушенные младенцы плавали в лужах крови. Люди всех сословий, от самых бедных до самых знатных, нашли свою смерть на остроконечных столбах дворцовых оград. У ворот Портезе беглянкам повезло – они наткнулись на старый деревянный мост, готовый вот-вот рухнуть. Преимуществом этого ветхого сооружения было то, что он не охранялся. Через этот мост Зефирина и ее спутники устремились к предместьям Рима, расположенным на пути к Ватикану и замку Святого Ангела.

Приближаясь к базилике Святого Петра, Зефирина и Карлотта увидели, что папская резиденция также осквернена. Имперские солдаты устроили конюшню прямо под «Снятием креста» Микеланджело. Святотатствующие ряженые выходили из дверей Ватиканского дворца. Лютеране облачились в священные одежды папы и его кардиналов. С тиарой на голове они впрягались в повозки, в которых сидели обнаженные женщины. Несчастные дрожали от страха и холода. Они старались прикрыть свою наготу руками и волосами.

«Мы тоже могли быть среди них!» – подумала Зефирина, содрогаясь.

– Долой папу! Долой папистов и да здравствует Лютер! – орали ландскнехты, круша статуи на площади Святого Петра.

Зефирина начала понимать. К удовольствию, которое эти ученики Лютера получали от грабежа, добавлялось кощунственное неистовство от разрушения ненавистной религии. И тогда Зефирина содрогнулась.

«Господи, мир сошел с ума. Папа был прав, это больше, чем просто раскол, это война разных вер, религиозная война».

– Эй, ты там и твой приятель… паписты! – заорал ландскнехт.

Он только что заметил выглядывавшие из-за постамента статуи шапки Зефирины и Карлотты.

Забыв о всякой осторожности, Зефирина, Карлотта и Цезарь помчались прочь. Они бежали, не чувствуя под собой ног, а сзади слышался топот лютеран.

– Ату! Держи их! – кричали вдогонку ландскнехты, забавляясь охотой.

В темноте ночи раздались выстрелы из аркебузы. Добежав до окраины и попав на темные улочки, Зефирина решила, что они спасены, – преследователям надоела охота.

– Черт побери! Возвращаемся к своим!

Но, к несчастью, в этот момент группа пьяных солдат с факелами в руках вышла из дома, по виду напоминавшего купеческий. У каждого был полный мешок. Солдаты перегородили всю улицу. Попав между двух огней, Зефирина какое-то мгновение колебалась и уже хотела бежать назад, но недавние преследователи, запыхавшиеся от бега, закричали своим единоверцам:

– Держите их, это паписты!

Услыша такое, лютеране побросали свои мешки и кинулись на Зефирину и Карлотту.

– Пошли, поджарим их прямо перед их идолами! – предложил один из солдат.

Бедных женщин поволокли, избивая и грозя кинжалами. Бедняжки падали и снова поднимались, пинаемые ногами.

Когда Зефирина с руками в крови, с опухшим лицом и заплывшим глазом замешкалась встать, упав в очередной раз, один из наемников потянул ее за шапку. При виде ее рассыпавшихся по плечам роскошных золотых волос, солдаты остановились как вкопанные: