Хорошая девочка. Версия 2.0 - Дора Шабанн

Давай, Рита. Надо же когда-то это сказать?

— Ну, тогда для начала, наверное, я должна поздравить тебя с прибавлением?

Вот.

Я это сделала, да?

Влад всегда был для меня непредсказуем, как и прочая молодежь, но вот в такие важные моменты это особенно бесит.

Он мне задумчиво улыбается и тянет:

— Да? Ну, ты, конечно, можешь. Наверное. Только поясни уже тогда: по-твоему, я набрал недопустимое количество килограммов? Сам я как-то не заметил. Не до того было. Все мысли были лишь о тебе, дорогая.

Пытаюсь выпутать руки из одеяла, дабы придушить этого нахала, абсолютно не готового вести серьезные разговоры:

— Ты издеваешься? Я здесь краем уха услышала, что у тебя ребенок родился.

Вот чего угодно я ожидала: отпирательств, покаяния, недоуменного кристально чистого взгляда. Любого поведения, но не уверенного:

— Слушать надо внимательно, ушами целиком, а не краями. Да и желательно весь разговор от начала и до конца, родная, — он прижал меня к себе сильнее и забормотал в макушку: — А то потом получается всякая хер… фигня вроде нашей. Ты здесь плакала, не отпирайся. Рус мне писал. Я там защитился, вообще, божьим попустительством, ибо думал лишь о том, как бы скорее вернуться и из тебя этот бредовый секрет вытрясти.

Рассердилась и выдрала-таки руки из одеяла, но пустить в ход не успела.

Ругаться, когда тебе впервые в жизни активно и со всех сторон целуют ручки, очень странно, но тем не менее:

— Влад, пусть я застала лишь окончание, но ты говорил Любушке, что рад, спрашивал как ребенок и обещал скоро приехать! Я еще не настолько выжила из ума, как ты пытаешься уверить.

Посмотрел он на меня после этого очень укоризненно, вздохнул тяжело, прижал к себе сильнее.

— Эта самая Любушка — подруга моей бабушки, а, по совместительству, уже тридцать лет, как бессменный секретарь комиссии Диссертационного совета Томского Государственного Университета. И звонила она согласовать детали моей защиты. Да, я сказал, что эта диссертация для меня как ребенок. И конечно, я был бы рад увидеть на своей защите всех, с кем когда-то учился. Марго, вышло так, что к тридцати годам я сподобился родить только кандидатскую. Но, если ты будешь рядом, думаю, и за докторской дело не станет. Так что будет тебе лет через пять достойный супруг-профессор для престижа.

Почувствовала, как меня покидают все разумные мысли, понятия, доводы. Будто гелий выходит из проткнутого воздушного шарика.

Прошептала:

— Ты спятил? Какой профессор? Влад, что за бред?

— Почему бред? Маргарита Анатольевна, — Владимир Львович снял через голову с шеи цепочку. Расстегнул застежку и стащил с широкой золотой ленты плотного плетения изящное колечко, свитое из череды символов бесконечности. А в тех местах, где одна бесконечность соединялась с другой, сияли загадочным светом утопленные в золото крохотные бриллианты.

Я зажмурилась, сцепила руки в замок.

И затаила дыхание.

В голове носились, бешеными комарами с воем и писком, какие-то дикие предположения и надежды.

Но все это перекрывала главная мысль, что я — идиотка.

Дура пугливая.

Чертова трусиха.

Пресвятые Просветители! Сколько слез, боли, метаний и страданий, а повод-то — такой же пшик, как и собрание кафедры.

Сама придумала — сама обиделась.

И всех вокруг обидела.

Ду-у-у-ура.

Сколько раз напоминала себе, что надо разговаривать, как бы ни было больно и страшно.

Говорить.

Словами через рот!

А то без диалога я сама себе такой душевный фарш из чувств и эмоций талантливо устраиваю, что любо-дорого поглядеть. Со стороны. Потому как внутри этого кошмара находиться невыносимо больно.

Острый бергамот просочился-таки внутрь меня и добрался до паникующего мозга. А я поняла, что зажмурившись тем не менее успела слепо уткнуться Владу в шею.

— Маргарита Анатольевна, любовь моя, открой глазки, — поглаживая мои руки, шепотом в макушку искушал Владимир Львович.

Но я же стойкая, закаленная жизнью. Я держалась изо всех сил и глаза прикрывала лишь плотнее.

Ну, сама-дура-виновата.

Все интересное пропустила.

— Вот, — через пару минут, провозгласил ужасно собой довольный Влад, растянувшись на всю длину матраса и затащив меня себе под бок, — теперь мы договоримся так: в тот же день, только ты получаешь свидетельство о разводе, мы подаем заявление. Звезда моя, ты хочешь пышную свадьбу на пятьсот гостей с лимузином, голубями и выездной регистрацией в загородной императорской резиденции? Или нечто камерное лишь с избранными приглашенными в Первом Дворце на Английской набережной?

Глаза распахнулись сами собой, несмотря на всю выдержку и приобретенный жизненный опыт.

Простите, что?

Ну, бриллианты на безымянном пальце правой руки как бы намекали — что именно.

Глава 59

Ночные откровения

'Не верь, не проси, не заискивай

Держись ради самого близкого

Не ной, не рыдай и не рвись

Держись из последних, держись…'

Asper X «Держись»

Не, зря парни не верят, что «Мама все знает», на самом деле. А если вдруг чего-то еще не знает, то точно узнает в ближайшем будущем.

И он вот сейчас, в одиночестве допивая какао, Владу совсем не завидовал.

Весь тот кошмар, что мама носила в себе целый месяц, прикрывала улыбками, бесконечными чашками кофе и сотней дел, он, ведь выльется. И ошпарит всех, кто не успеет отскочить.

А так как Влад судя по настрою и планам решил прилипнуть к матери надолго, то его забрызгает капитально.

Ну, сам себе злобный хоббит, как говаривает матушка. Надо было сначала поговорить с ней, а потом сваливать на свою защиту. Вот сто пудов, мама решила, что он к молодой бабе умчал. Ей-ей.

Неожиданный тревожный перезвон колоколов из телефона в полдвенадцатого ночи явно не к добру.

Как мама и говорила: отец объявится.

Точно.

— Что? Тебе не кажется, что у нас сегодня передоз? — а чего политесы разводить.

Надо заранее продемонстрировать, что не в настроении.

И какао еще заварить.

Раз отец звонит сам, значит, эта тягомуть надолго. Если он трезвый.

— В смысле? Какой передоз? Ты что-то употребляешь? — да, отец года, представления о собственном сыне понятны, но неприятны.

— Да, домыслы твои, Александр Михайлович, конечно, доставляют. Передоз общения. Мы сегодня говорили больше, чем за десять лет до этого.

— Ты мне зубы не заговаривай! Почему Рита трубку не берет? — о, куда тебя свернуло…

— Ну, может, телефон сел. Или выключила. А тебе, что за печаль?

— Мне надо с ней срочно поговорить, — да ладно?