Боги должны уйти - Ноэми Норд

Фау-бинго вскочили с коленей, завизжали и бросились врассыпную, юноши-самцы поспешили за ними вслед.

Стража рванулась на помощь к посрамленному божеству.

На Крученую Губу посыпались немилосердные удары. Она, дико рыча, голыми руками отбивалась от свирепых дубинок. Изловчившись, выхватила у зазевавшегося воина дубинку и прошлась поперек маски.

Стражники на миг опешили, но, спохватившись, окружили строптивую богиню, и, выбив дубинку из рук, принялись втаптывать в песок избранницу Божественного Ягуара.

Верховный вождь поднялся со своего кресла и поднял руку:

- Остановитесь!

Стражники отхлынули от лежащей на арене Крученой Губы. Верховный вождь в сопровождении сына и жрецов спустился на место трагедии.

Рабы-кормильцы суетились вокруг полумертвого зверя, пытаясь привести его в чувство.

- Лучших лекарей пригнать, вылечить!- приказал Длинноголовый, поглаживая лоб любимца.

Ягуар шевельнул хвостом, шестеро воинов его подняли и бережно положили на паланкин. Животное не двигалось, глаза закатились, фиолетовый язык вывалился, из-под губы свесились прозрачные нити слюны.

Избитая забытая всеми богиня лежала в песке, пуская розовые пузыри. Руки и плечи были исцарапаны когтями, но кровь уже запеклась, препятствуя душе покинуть тело.

- Она не умрет, - сказал врачеватель с куреньями в руке.

- Отдайте мне девушку, - попросила я. - Она моя соплеменница. Я вылечу ее.

- Отпустить? - оскалился Саблезуб. - Деревенская дура искалечила нашего Зверобога. Будь моя воля, скормил бы ее котятам. Но, к несчастью, ягуар успел ее покрыть. Ладно, пусть живет и разродится новым Зверобогом.

- Да разродится воительница новым Зверобогом! - хором возликовали жрецы.

Я наклонилась к разбитому лицу. Стянула маску. Да, это была она, лучшая охотница Солнечной Долины. Изменилась. Лицо украшали боевые шрамы, щеки огрубила мужская татуировка. На выщипанной голове крестом белел шрам. Моя мама зашила эту рану, вернув моей соплеменнице жизнь и здоровье. И вот теперь я снова спасла ее.

К Крученой Губе подскочили жрецы и поволокли бесчувственное тело в темницу. Я пошла следом. Голова несчастной болталась, громко стуча об ступеньки, но стражникам на это было наплевать. Они бросили воительницу на каменный пол. Она не очнулась. Я велела рабам принести мягких перин, чистой воды и хорошей еды. Они поспешили исполнить приказ. Я осталась наедине с раненой девушкой, смыла водой прилипший к ранам песок. Она открыла глаза:

- Ты? Здесь? Госпожа врагов?

- Я не враг. Доверься, расскажи, как ты сюда попала? Как выжила? Где мужчины племени? Видела ты моего отца? И Хитрого Лиса?

- Я ничего не помню. Лишь туман, боль, свет, опустошение. Очнулась на руках Храброго Лиса. Мужчины стояли вокруг меня, вздымая к небу топоры, и кричали: "Война! Война! Месть! Месть!" Они решили отомстить тем, кто похитил женщин. Рядом дымились развалины, плакали малыши, повсюду лежали трупы старух. Меня нашли под грудой тел. Враги не добили, подумали, что я мертва. Когда я окончательно пришла в себя, война была в самом разгаре. Дети, убежавшие в лес, рассказали, что женщин похитили ягуары Саблезуба. Несокрушимый Вождь объявил войну. Воины курили трубку смерти и кричали: "Смерть оцинвалам! Уничтожим врага!" Бросились следом, но тут, откуда ни возьмись, появились орды омельгонов. Они перекрыли нам дорогу. Шли и шли нескончаемой волной от горизонта до горизонта.

- Омельгоны? Откуда они взялись? Их почти не осталось в наших краях.

- Они хлынули с северного прохода, нашли тайную тропу, и теперь валят сквозь перевал, нет им конца. Небо нашего края покрыто копотью и жиром человеческих тел. Звери и птицы бегут прочь, леса горят, земля - сплошное пепелище. Деревянные сандалии вспыхивают на ходу. Кругом ни ручья, ни травы, от горизонта до горизонта пляшут людоеды, раскрашенные кровью.

- Вы не остановили омельгонов?

- Наши отряды напали на них в ту же ночь, но пришлось отступить. Неподготовленная атака только вдохновили каннибалов на победу. Они прорвались. Наши воины почти все полегли.

- Расскажи, как ты здесь очутилась?

- Нас осталось всего пятнадцать человек. Мы отступили от людоедов в горы, и вдруг сзади напал отряд оцинвалов. Неравный бой, стрелы в кишках... Что было дальше еле помню. Очнулась в каком-то странном храме. Толпа прислуживала мне, как богине. Они лечили меня, кормили сырой дичью, окружили почетом, простирались ниц, ползали в ногах. Я подумала: свихнулись. Не догадалась, что откармливали для зверя. Помоги умереть с честью. Дай топор. Погибну с оружием в руках.

- Я принесу тебе оружие. Только расскажи, где Несокрушимый Вождь? И где Храбрый Лис?

- Храбрый Лис? Вспомнила о женихе? Уйди, видеть тебя не могу! Пусть лучше оцинвалы меня растерзают. Уходи!

Я поспешила из подземелья, чтобы задать пару вопросов Саблезубу. Но наверху... О! И почему только боги сразу не разорвали мое сердце на куски и не вырвали глаза?

Ветер времени безжалостно путает карты радости и печали. Он сталкивает героев с пьедесталов и на их место усаживает надменных трусов и лжецов.

Лучше бы я провалилась вслед за факелом туда, в неведомый мрак подземного мира.

... На моих глазах жрецы вырвали сердце Несокрушимому Вождю.

Это сделал Саблезуб, чудовище, отныне вечный мой смертельный враг.

Он запустил грязную пятерню в разрез на груди моего отца и вытащил сердце. А потом, ликуя, поднял его над головой:

- Мы покорили Солнечную Долину. Вот сердце ее храброго вождя. Мы выпьем его кровь. Земля шоколадного края теперь наша!

Обнаженное сердце Несокрушимого клокотало в руках Саблезуба, а народ внизу орал, прыгал, плясал и бесновался от радости. В ритме вырванного сердца содрогалось небо. Ад клокотал в небесах под свист оторванных жил, сосущих пустоту. Из недр горячего сердца изверглось к небу проклятие:

"Будь проклят мир кровавых богов!"

Сверкающая дуга взметнулась над жертвенным постаментом, и боевой топор отсек голову отца. Алый фонтан выкрасил Саблезуба с головы до ног. Убийца поднял двумя руками голову Несокрушимого и бросил вниз. Она покатилась по лестнице, обгоняя горячие струи.

Детки юмми, уродцы-воины, подставляли под струи бронзовые чаши и окунали ненасытные губки в горячую кровь... живую, мою, которая взывала об отмщении. Они купали пальцы в чаше и с блаженством облизывали их, громко причмокивая и смеясь. Они лакали жизнь Несокрушимого, как звери, красили кровью рожи и чертили пальцами на груди друг друга замысловатые знаки.

Один из этих перепачканных кровью мальчиков вручил моей сестре кровавую чашу. Я успела выбить ее из рук Маленькой Лилии, ударила по окровавленным губам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});