За крокодилами Севера - Анатолий Онегов

Эх, если бы сюда, к еще зимней Унице забраться на недельку, затащить снаряжение, продукты, поставить вот здесь, на мыске, среди сосенок палатку и пожить вот так вот — один среди первозданной голубой тишины последнего льда. Но для такого предприятия потребуется, пожалуй, побольше времени, чем то, какое мог я по весне отвести теперь для своего похода. Да и опять же палатка, тот же спальник — и все это надо доставлять поездом до железнодорожной станции, а там километров восемь тянуть на себе до Чорги по старому лыжному следу. А там через сельгу-гору опять с десяток километров до Уницы…

А что если поискать подход к этой чудесной воде с другой стороны, со стороны Заонежья?.. И почти, как по щучьему велению: сказано-сделано, и тем же летом я отправляюсь на «уазике»-вездеходе вокруг Онежского озера… Вытегра, Вознесенье, Петрозаводск, Лижма, Медвежьегорск и, наконец, Заонежье… Интересуюсь транспортными связями в этих местах… До Медвежьегорска я доберусь по зиме, конечно, поездом. А дальше?.. А как дальше, никто с уверенностью не может мне ответить — транспортные связи и здесь с некоторых пор порушены. До каких-то мест автобус еще доходит, добирается более-менее регулярно, а дальше, к желанной моей губе каждый стремится уже, как сам сможет. По лету это еще не так страшно. А по зиме?.. Увы, нет для меня зимнего пути к этой моей сказке…

Я уговариваю себя забыть пока Уницкую губу и для последнего льда приглядываюсь к другой губе Онежского озера, к Святухе. Здесь, судя по всему, неплохо побродить по весеннему льду. Сюда можно и как-то добраться через снега. Святуху я оставляю в памяти и мы двигаемся дальше.

Когда-то мне очень хотелось написать книгу-науку о жизни озера… «Озеро»- так и собирался я назвать это произведение. Здесь, по моим планам, должны быть собраны все-все сведения о жизни рыб, о самых разных живых существах, обитающих в воде, о подводных травах и подводных течениях. Мне очень хотелось поделиться другими своими представлениями о жизни подводного мира и в то же время показать, подчеркнуть, как этот мир беззащитен перед людьми.

Сколько встречал я самых разных озер, жизнь которых была испорчена, а то и почти до конца уничтожена человеком… В озере из года в год во время нереста вылавливали, выбивали щук — и озеро затихало, а там и заполнилось больной сорной рыбешкой. Напрочь убивали жизнь в озере толовыми шашками, ядовитыми жидкостями — одного единственного баллона такой отравы хватало, чтобы уничтожить даже мое Пелусозеро… А электронные удочки?.. Это еще в реке, в очень большом и к тому же проточном водоеме, подобный тяжелый удар хоть как-то может начать забываться. А если это небольшой водоем, если это озеро, ограниченное со всех сторон берегами? Такое озеро в его берегах виделось мне чашей с водой: хочу — напущу сюда какую-нибудь смертельную дрянь, хочу — выплесну всю воду…

Увы, книгу эту я так и не написал: во времена советской власти издатели побаивались подобных разговоров — какие такие враги природы могут быть в наше светлое время, а нынче, когда никакой власти вроде и нет, никому нет никакого дела до каких-то там озер — лучше смеши людей или сочиняй какую-нибудь чертовщину… А ведь сколько прекрасных озер по тем же северам потеряли по вине людей за последнее время свою прежнюю красоту и силу.

Вот, видимо, поэтому-то я и ловлю себя сейчас на мысли, что нынче я все реже и реже вспоминаю в своих планах лесные озера и не только малые озера-ламбушки, но и озера побольше, посолидней, и все чаще и чаще путешествую по карте лишь вокруг милого моему сердцу моря Онего…

Чорга (Лижма-губа), Уницкая губа, губа Святуха, далеко врезавшаяся в скалы Заонежья. Да и посмотрите сами на карту Онежского озера — какое это удивительно-сложное пространство… Центральное Онего — это южная часть, от Петрозаводска вниз на юг до реки Свирь. Здесь и река Вытегра, и река Андома, здесь, недалеко от устья Андомы, знаменитая Андомская яма.

Выше Петрозаводска Большое Онего прикрывает собой Кондопожскую губу, губу Чоргу и Уницкую губу. По соседству о Большим Онего Малое Онего — их разделяет только Большой Климецкий остров. Самая северная часть гигантского водного пространства — это Повенецкое Онего, его владения от Медвежьегорска и Повенца до Толвуйского Онего. Толвуйское Онего — это чудо природы, здесь знаменитая Челмужская коса и рыбное эльдорадо — Заячьи острова. А за Заячьей островами и Хедостровом уже Пялемское Онего… Сюда на весенний лед Пялемского Онего и направлялись мы прошлой весной…

Поезд Москва-Мурманск. Медвежьегорск, где мои добрые знакомые встречают меня на своем «уазике»-охотнике. Километров за сто зимнего пути-дороги и, наконец, тепло уютного жилища — на недельку это жилище только наше вместе с дровами, электричеством и почти рядом с ним Онежское озеро… Словом, больше чем курорт.

Первый курортный день. С утра пораньше на лед. Весна, поторопившаяся в этот раз к нам в Подмосковье, успела заглянуть и сюда, на Север. Зимние снега по озеру почти совсем осели под щедрым теплом и теперь над метровым льдом от них осталось только сантиметров пятнадцать чуть прихваченной утренним морозцем крутой снежной каши.

Морозец, пришедший ночью, невелик, хотя чувствуется, рассказывает о себе. Солнце уже показалось над лесом и, судя по всему, совсем скоро разведет, расквасит смерзшуюся за ночь снежную кашу. Но пока идти по льду легко — лыжи, которые мы взяли с собой из Москвы, сейчас совсем не нужны.

Места эти мне совершенно не знакомы — это, почти безбрежное пространство Пялемокого Онего наблюдал я только однажды по лету и то со стороны: вечером в штиль, а утром — в непогоду. Сколько хватало глаз, видел вдоль всего берега черные головы топляков, оставленных здесь, видимо, навсегда полузатонувших бревен. Видел и острова в стороне Заонежья, у самого фарватера. И сейчас эти острова далеко-далеко поднимаются над темно-голубым утренним ледяным пространством.

Поблизости нет никакого укрытия — приди ветер с любой стороны, и на льду будет не очень уютно. Вспоминаю небольшие шалашики-ширмочки, какими загораживали себя когда-то от ветра московские рыбачки, осваивая по зиме просторы подмосковных водохранилищ. Подобную ширмочку-шалашик в свое время я так и не приобрел, о чем сейчас немного и сожалею…

На ходу осматриваюсь вокруг и вижу впереди что-то вроде ледяных торосов. Нет, это не торосы, а камни-валуны, поднявшие на себе онежский лед. По осени эти камни, скорей всего, скрывались под водой и в начале зимы их прикрыл лед. Но вода стала уходить, спала по зиме, и камни поднялись, явили себя миру. Местами камней много — здесь разворотил лед уже целый подводный кряж-хребет долгой каменистой луды, подводного всхолмления. Направление луды от берега к островам легко угадывается. Иду вдоль камней и внимательно приглядываем ко льду. Вчера был выходной день — на льду были рыбаки. Я уже слышал, что эти места посещают по зиме любители рыбной ловли аж из Кондопоги. Для них это не ближний свет. В пятницу с вечера, сразу после работы, гонят они сюда на своих стареньких «жигулях» и «москвичах», ищут рыбу, встают на ночной постой к местным жителям и часто возвращаются домой с очень приличным уловом, И вчера, судя по всему, такие любители дальних путешествий были здесь — по дороге к озеру я видел свежие следы колес легковых машин. Значит, от воскресных рыбачков должны остаться лунки — удачливые для кого-то места так или иначе отметятся на льду.