Мои останкинские сны и субъективные мысли - Эльхан Мирзоев

После последних слов все оживились. Вот это уже другое дело! Это позиция! Приехали на пресуху не зря. Ответ министра депутатам мы показали в дневных новостях в час дня. Сразу после выпуска я зашёл к Петру Орлову по поводу одной планируемой командировки в Иран. И застал замглавреда в очень приподнятом настроении.

— Ты «мучил» Шойгу? — сразу спросил он.

— Сегодня? Да.

— Очень хорошо. Очень хорошо. Это же фраза дня. «Толстая кишка», — Орлов захохотал, откинулся на спинку кресла и положил ноги на стол.

Но радовался ой начальник недолго. Вдруг в кабинет ворвалась Наталья Малосолова из «Секретариата».

— Петя, Петя. У нас ЧП.

«ЧП? Человек-паук?», — подумал я. А Орлов сразу сел по-человечески в кресле.

Оказалось, Шойгу увидел свой синхрон в эфире, рассвирепел и поднял на ноги всю пресс-службу МЧС.

— Шойгу требует снять этот синхрон с эфира.

— Блять, — сник Орлов.

— Петя, сейчас он будет звонить Митковой. Мне в приемной Шойгу сказали, что он на всех там рычит. Шойгу сказал, что больше нас на борт не возьмет. «Ни один борт к себе НТВ не возьмёт!» Мне из его приемной передали, — не могла успокоиться Наташа.

Авиация МЧС иногда помогала журналистам добираться до мест съёмок. Обычно их услугами пользовались во время разных чрезвычайных ситуаций. Или во время сложных погодных условий.

— Да ну… — сказал я. — Мало ли что он говорит. Министерство в его собственности что ли?!

— Эльхан, Эльхан. Не вмешивайся, пожалуйста. Тебе всё равно. А нам нет. Нам потом разгребать. А еще Шойгу сказал, что тебя больше не пустит на его ПКФ[39].

«А земляным червяком ещё он меня не назвал? А может он меня еще и гражданства лишит?», — мелькнуло у меня в голове веселая мысль, но вслух я попытался их успокоить:

— Вот именно, что мне не все равно. Мы его что — пытали на пресухе, чтобы он эту фразу сказал? Чем он сам думал, когда это говорил? Петя, не снимай с эфира.

— Но это ведь фраза дня, — потерянно захныкал Орлов, озираясь на нас и понимая, что он сделает так «как надо». И, внезапно напоровшись на мой злой взгляд, мне:

— Ну что я ещё могу сделать?!

— Еще? Да больше ничего, Петя.

Вот такую «жёсткую и упорную борьбу» вёл канал НТВ для того, чтобы дать в эфир даже самую безобидную информацию. Как себя поставишь, так и будут к тебе относиться.

Причину страха, которую Шойгу вселяет во всё федеральное телевизионное начальство, я точно не знаю, но догадываюсь. Дело не только в препятствиях в работе, которые с удовольствием станет чинить министр, забросив остальные свои дела. Раньше, в 90-е, ведь не боялись. Да и сейчас иногда проходят в эфир критические материалы про армию, МВД. А МЧС такое же многочисленное учреждение. Даже «Единую Россию» иногда можно пожурить, когда начальство скажет. А вот про МЧС, как о покойнике — либо хорошо, либо ничего. Ни про коррупцию, ни про перевозку бортами МЧС наркотиков, ни про бизнес-структуры под крышей этого ведомства, ни про охотничьи и конопляные угодья Шойгу в Хакасии и Тыве, ни про состояние в десятки миллиарда и стомиллионный — в долларах, в долларах — дом министра на Рублевке.

Наверное, здесь главная причина — в невернопонятом магическом образе Сергея Шойгу. Российские теленачальники — они ведь не из низов поднялись. Все папенькины и маменькины детки, с запланированной установкой на карьерный рост. Тот же Пётр Орлов, пасынок Владимира Познера. В лихих драках «двор на двор» или «один на один», мальчишеских испытаниях — перелезть с одного балкона на другой на девятом этаже — они однозначно не участвовали. В школе с таких «мелочь трясут», провожая подзатыльниками, потому что видно — не ответят. Да и в профессию они пришли «прямо после пятого курса» вузов, а не из жизни. За всю телевизионную карьеру «горячие точки» избегали, а если вдруг туда попадали, то дальше лайф-позиции в уютной, охраняемой «зелёной зоне» ни за что не выходили, монтируя репортажи из отснятого местными стрингерами материала. А такие, как Шойгу или Путин бессознательно напоминают им тех, которые с них и «трясли мелочь» за углом школы, тех, на которых они так хотели в детстве быть похожими, когда мечтали перед сном в кроватках, лёжа в тёплых пижамах в цветочек и аккуратно вытянув руки поверх одеяла. Потом грустно вздыхали, поворачивались спиной к стене, клали ладошку под щёку и засыпали.

Больше года спустя после этой истории у меня на руках оказался чудовищный материал с места обрушения Басманного рынка в Москве. Знакомый стрингер за линией милицейского оцепления снял очень качественной скрытой камерой, как сотрудники МЧС взламывали найденные под завалами сейфы и запихивали по карманам деньги, растаскивали любое добро, попадавшее им на глаза — фрукты, вещи, весы (!). Но это ничего. Ещё там было, как эмчээсовцы вместе с сотрудниками милиции вымогают у людей деньги, чтобы быстрее найти оставшихся под завалами их родственников, мертвых или живых. На видео были следующие диалоги:

— Дай 5 тысяч. Тогда я здесь стану разбирать.

— Дам, дам. Клянусь. Начинай. Брат, брат у меня здесь, — кричит в отчаянии хорошо одетый молодой парень.

— А 10 тыщ зелёных дашь?

— А, е. твою мать. Дам. Я тебе 20 тысяч дам, — человек реально выл. — Сколько хочешь дам. Вытаскивай брата.

— А точно здесь надо искать? Ты уверен? — «боец» был невозмутим.

Дальше был мат по-азербайджански. Если бы не его знакомые и сотрудник милиции, стоящие рядом и схватившие парня, падонок в министерстве Сергея Шойгу больше не работал бы.

— Ладно, ладно. Сейчас, — и, обращаясь к своим коллегам. — Мужики, сюда. Здесь будем искать.

В другом месте два эмчээсовца недоверчиво расспрашивали пожилого мужчину. Тот стоял на февральской холодной земле босиком, в одной незастёгнутой рубашке и в «трениках». Видимо, жил рядом с рынком — в чём был, в том и выскочил из дома и прибежал сюда.

— Покажи деньги. Покажи деньги.

Мужчина ничего не понимал из-за эмоций и путал русские слова с грузинскими, как я понял.

— У тебя деньги есть? — «спасатели» оценивали внешний вид убитого горем человека, боясь ошибиться и потерять другого клиента.

Настоящий аукцион. Кто больше заплатит — того родственника или друга и будем искать в первую очередь.

Это видео я предлагал многим коллегам на НТВ дать в эфир, в том числе «бравой» программе «Максимум». В эфир никто давать не рисковал: «Что скажет Шойгу?!» Но себе, в архив, материал все хотели взять — на будущее, вдруг всё изменится. Например, Сергей Шойгу попадёт в немилость, снимут его с должности — вот и расскажут и покажут о происходившем при нём в МЧС. Если разрешат. А может быть разрешат показать лишь после того как бывший министр, просидев годик без работы, уйдёт в оппозицию. А пока можно, грустно вздохнув, повернуться спиной к стене, положить ладошку под щёку и заснуть. С чистой совестью.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});