Кольцо Уракары - Владимир Михайлов

— Что, прямо с седла за стол? — поинтересовался он, явно имея в виду мой далеко не пляжный наряд. В наших краях сказали бы: «С корабля на бал», но цитаты в каждом мире свои.

— Вся жизнь проходит в спешке, — охотно пожаловался я. — Не успеешь обмыть одну сделку, как приходит пора закручивать другую. (Я чуть было не ляпнул «Ударить по рукам», но это был бы слишком теллурианский оборот, я же был ливиатом не только по акценту, но и по оттенку кожи; и рубашка, сброшенная мною, случайно лежала как раз фирменным ярлыком вверх, и то была, разумеется, ливийская фирма). Так что приходится забывать о приличиях.

Тут в его сознании затлел огонек интереса ко мне. Пока еще маленький и тусклый, словно огонек сигареты с полусотни метров.

— Торгуем? — Его интерес нашел выражение в единственном слове, оброненном как бы из вежливости, с полным безразличием. Но я отлично видел, что в действительности дело обстояло не так: в его сознании уже пошла реакция сопоставлений и догадок.

В ответ я лишь пожал плечами, что точнее всего было истолковать как печальный вздох: «Приходится». Однако при желании можно было принять и за отрицание или просто за нежелание распространяться на серьезную тему.

Видимо, его устраивал и первый, и третий вариант. И он явно насторожился. Возможно, усмотрел во мне конкурента? Это было бы ошибкой с моей стороны — настроить его подобным образом. Я проанализировал на скорую руку его состояние. Нет, он просто заинтересовался, но был еще очень далек от того, чтобы опознать во мне того человека, который мог ему понадобиться. Необходимо было помочь ему. К счастью, мне даже не пришлось думать о том, как это сделать: Акрид сам пошел на контакт.

Пошел — невзирая на то, что огонек подозрительности горел в его психике куда ярче, чем красная точка интереса. Ничего удивительного: по моим прикидкам, он и должен был прежде всего опасаться за себя — опасность могла исходить от любого человека, знающего о нем хотя бы половину того, что было известно мне. Если даже не принимать во внимание последних ляпов, допущенных им за краткое время нашего общения.

Каких? У него некоторые концы не сходились с концами. Подчеркнутый лианский акцент должен был свидетельствовать о том, что обладатель его не только уроженец этого мира, но и постоянный его житель, в то же время Морель, благоуханная степь, занимала субэкваториальные зоны в мире Соланы, расположенном в другом конце населенной части Галактики, или Суперойкумены, как ее еще называют. При этом оборот «С седла за стол» относился к фольклору Симоны, лежавший во внутреннем кармане сумки астробилет был куплен на Стреле-Третьей, а покоившийся в двойном дне дистант относился к последним теллурианским конструкциям — правда, это необязательно означало, что он на Теллусе же и был приобретен. Проколы? В это я не поверил: слишком уж много их было для парня с немалым опытом, каким он, судя по данным досье, обладал. Более вероятным представлялся другой вывод, человек этот старался выглядеть этаким беззаботным живчиком, мотающимся по Федерации, словно перекати-поле, но вовсе не хотел, чтобы в нем разгадали постоянного обитателя Амора, его резидента, я понимал — почему, мне уже не терпелось, оставшись одному в укромном местечке, наложить эту схему его метаний на другую — ту, что хранилась у меня в памяти и где были обозначены исходные пункты тех людей, которые исчезли не без его любезного содействия. Но удобные для такой работы обстоятельства возникнут, как я понимал, в лучшем случае поздно вечером, а до того надо будет еще как следует отдохнуть, чтобы мое сознание, подсознание, тонкие тела и все прочие части организма работали нормально. А сейчас прежде всего следовало внимательно вести разговор, зорко наблюдая за переменами в его тонких телах, чтобы предугадывать его реакции и возможные противодействия. Поэтому я промедлил с ответом, когда Акрид все тем же скучающим голосом как бы от нечего делать спросил:

— Продаешь-то что?

Перед этим он усердно пытался забраться в мою психику, однако его способности в этой области оказались даже ниже средних, и он смог разглядеть во мне ровно столько и именно то, что я ему позволил.

Я изобразил на лице некоторое сомнение: стоит ли отвечать. Но позволил себе принять положительное решение.

— Да как сказать… Вообще-то я больше покупаю.

— Да? Что же, если не секрет?

Он попал в точку, позволив мне, услышав последнее слово, едва заметно вздрогнуть.

— Ну, какие уж тут тайны… (Он должен был заметить, что я не сказал «секреты», видимо, это слово играло в моих делах важную роль, и по этой причине я избегал употреблять его — хотя бы из чистого суеверия.) Скупаю разные мелочи.

— Мелочи? — повторил он с иронической интонацией.

— То, что легко перевозить. Не люблю связываться с грузовыми фирмами: уж больно они дерут.

— Бриллианты, например, — предположил он. — Компактный товар.

Я чуть поднял брови:

— Их слишком хорошо научились обнаруживать при осмотре. А пошлины дерут неимоверные. Практически это не окупается.

Он кивнул, похоже, разговор все больше увлекал его.

— Вот если бы найти такой товар, который и глазом не увидеть, а? А увидев — не распознать. Славная была бы торговля, верно?

Тут мне следовало бросить на него взгляд, исполненный подозрительности с заметным включением страха:

«Что ты обо мне знаешь? — вот что должен был означать такой взгляд. — Не слишком ли много? И откуда?»

Я так и сделал. И стал подниматься, давая понять, что находиться рядом с человеком, знающим обо мне столь много, кажется мне небезопасным.

Он усмехнулся, в усмешке ощущалось чувство превосходства:

— Торопишься? Сейчас все равно до сумерек все закрыто.

Это было мне прекрасно известно, однако я сделал вид, что услышал от него об этом впервые.

— В самом деле? Идиотский порядок…

— Требование климата, ничего не попишешь.

— Что, и билетные кассы — тоже? — Всегда ведь стараешься не поверить в то, во что верить не хочется.

— Куда ты так торопишься, едва успев прилететь?

Я вздохнул.

— Откровенно говоря, у меня на этой планете никаких дел нет. Слышал, что здесь есть Рынок, но это — не для таких, как я. Получилось так, что тут пришлось делать пересадку: к сожалению, от нас нет прямых рейсов на Синеру.

Трудно сказать, почему вдруг именно это название навернулось на язык, может быть, потому, что оно постоянно прокручивалось в подсознании вместе со словами «уракара» и «Верига». Во всяком случае, произнося «Синера», я вовсе не ожидал добиться этим какого-то результата. И тем не менее получилось именно так.

Он вздрогнул и на какое-то время, похоже, перестал дышать. У человека с его опытом вызвать такую реакцию могло лишь нечто, совершенно неожиданное и таящее в себе немалую угрозу. Синера?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});