Антитезис - Андрей Имранов

— Тогда б я, конечно, другой телефон взял, — раздраженно пробормотал Дима, выключая осточертевшую игрушку и глядя на время. «Час уже почти!»

Хлопнула входная дверь и в кабинет вихрем… нет — скорее, селевым потоком — влетел Вирджил. Пронесся к столу, вытащил один из ящиков, и, наклонившись над ним, принялся перебирать лежащие в нем бумаги.

— Ты еще здесь? — спросил он негромко, не поднимая головы, и Дима не сразу понял, что вопрос обращен к нему.

— Вы же сами сказали, что «сейчас придете» — обиженно сказал Дима, — уже час почти…

Вирджил поднял голову.

— Сей час — означает — в этом часе. Какие проблемы? Но неважно. Можешь идти. Завтра к одиннадцати у общественной приемной нашей любимой правящей партии. Кстати, убийцу Попкова взяли.

— Быстро, — сказал Дима растерянным голосом. «Стоп-стоп, какой еще общественной приемной?»

— А он и не прятался, — Вирджил поднял голову и посмотрел Диме в глаза холодным пристальным взглядом, — алкоголик, в соседнем подъезде жил. Во всем признался. Да хоть бы и не признавался — на пистолете его отпечатки.

Дима мотнул головой. Что-то не так… общественная приемная… нет.

— Они не того взяли, — твердо сказал он, — от того — не пахло.

— А он больше не пьет. Уже неделю. Ему бог запретил.

— Кто?

— Бог, — сказал Вирджил, всем видом выражая недоумение Диминым вопросом. Словно нет ровным счетом ничего странного в том бог может повелеть алкоголику перестать пить и тот — послушается.

— Ясно. А Попкова убить ему тоже бог велел?

— В точку! — Вирджил улыбнулся и ткнул в Диму указательным пальцем, — а еще бог подсказал ему, где можно найти пистолет — в почтовом ящике.

— Понятно, — сказал Дима, хотя на самом деле ничего ему не было понятно.

— А мне вот — непонятно, — Вирджил вздохнул, — ладно, с алкашом этим все более-менее ясно, сейчас с ним специалисты работают, может, получится образ этого «бога» вытащить. Существуют, знаешь ли, методики психопрограммирования. И почему алкаш — тоже понятно: эти методики как-то применимы только к людям с поврежденной психикой. Вот только более ненадежного и дорогостоящего киллера представить себе сложно. Даже если допустить, что кому-то удалось найти дешевый и надежный способ, то почему Попков? Не понимаю.

Вирджил замолчал, уставившись отсутствующим взглядом в точку где-то под потолком (Дима даже глянул туда украдкой, чтобы убедиться что в этой точке ничего нет), потом встряхнулся, шмыгнул и посмотрел на Диму.

— Ну чего тебе еще? Я же сказал: свободен.

— А деньги?

— Ну ты хам, — восхитился Вирджил, — за что тебе деньги-то?

Ответ у Димы уже был.

— Когда мы обговаривали условия моего испытательного срока, вы говорили о пятистах евро каждый вечер. Заметьте, не за каждое выполненное задание, а просто — в конце каждого дня. И потом — это же не моя вина, что я сегодня ничего не сделал. Я был в вашем распоряжении, до сих пор остаюсь в нем и готов честно заработать свои пятьсот евро. Кстати, я уже недополучил подъемные за один день — помните, когда я вашу машину ремонтировал? Насчет того случая я не настаиваю, хотя…

— Вот ты как заговорил, — Вирджил посмотрел на него с недобрым прищуром, — а хотя хрен с тобой, — махнул рукой, достал из-за пазухи пачку купюр, отслюнявил бумажку и припечатал к столу, — на, держи и проваливай.

Дима подошел к столу, подобрал банкноту и сжал ее в кулаке.

— Спасибо. Так что, завтра в одиннадцать в общественной приемной…

— Да, да! Уйдешь ты уже наконец?

— До свидания, — Дима сдержал улыбку и выскользнул за дверь. В душе пели фанфары и настроение его взлетело в заоблачные высоты. «Ну я хорош», — восхищался собой Лукшин, — «молодец, отстоял себя. А то ишь — чуть мою пятихатку не зажал. А что — для него тоже, небось, деньги. Эх, жаль, что я насчет той сразу сдался. Наверняка он за нее уже отчитался, что мне отдал, а сам — зажилил.» Перескакивая через ступеньки, слетел на первый этаж, искренне улыбнулся в ответ на взгляд «училки» за стойкой (та фыркнула и уткнулась обратно в какой-то журнал) и выскочил на улицу.

Осмотрел стоянку, не признаваясь себе, что надеется увидеть красный спорткар. Тогда можно было бы ее и в ресторан пригласить. Да хоть в «Пушкинъ»… хотя ей, наверно, все эти «Пушкины» и «Турандоты» уже осточертели. Тогда… может предложить ей прогулку в карете по ночной Москве? (Писал однажды Дима в очередной выпуск «Ночного экспресса» проплаченную статью о какой-то фирме на Краснопресненской. Очень его тогда эта идея — романтической конной прогулки — вдохновила, вот только кататься ему было то не с кем, то не на что). Или…

Но красного «Мазерати» на стоянке не было, и все радужные видения лопнули, как мыльный пузырь. «По-моему», — сказал себе Дима рассудительно, — «ты дурью страдаешь. Рестораны, покатушки — это когда ты только обхаживаешь какую-нибудь цацу, пусть даже с обоим понятной целью. А тут — цель вроде как уже достигнута, так что лучше бы тебе что-нибудь другое придумать». И он решительно зашагал через стоянку, по пути запихав купюру в бумажник. Вид содержимого бумажника приятно грел душу.

Собак у ворот оказалось три. Они играли — рыча и негромко тявкая, две серые кувыркались на асфальте тротуара с третьей — крупной псиной серо-желтого цвета. Несмотря на то, что собаки ни разу не проявили к Диме агрессивности, он порадовался, что они бесятся на противоположном тротуаре и вплотную к ним проходить не придется. Он прошел мимо собак, демонстративно не обращая на них внимания и только открыв калитку, бросил взгляд на их веселую возню. И придержал калитку — третья собака была не собакой.

— Холодно же, — сказал Дима, — замерзнешь.

Собаки прекратили возню и отошли в стороны, а львенок перекатился со спины на живот, поднялся на непропорционально большие лапы и недобро глянул на Диму.

— Упс, — Лукшин поежился, — ниче-ниче, не обращайте внимания.

Вышел на улицу, плотно закрыв за собой калитку, и, посвистывая, пошел вдоль двухметрового забора. «Покушать бы надо», — подумал он, — «кстати, тут же…» Вид ресторана «Апрель» подействовал на него, как литр холодной воды на голову. Он моментально подобрался и даже быстро оглянулся по сторонам, почти уверенный, что увидит за каким-нибудь кустом прячущегося человека в камуфляже. Но никого и ничего подозрительного заметно не было, ехали машины, спешили по свои делам люди и Дима решился. «Если что, ксиву покажу», — подумал он и, перебежав улицу, толкнул стеклянную дверь ресторана. Заходя внутрь, скосил глаза на дверь туалета — ничего подозрительного. Зашел, повесил куртку и сделал заказ. С полминуты задумчиво поизучал меню в стоящей на столе пластиковой подставке, потом, словно спохватившись, встал и пошел в сторону двери. Зашел в туалет, не глядя в сторону унитаза, открыл кран, сполоснул руки и, вытирая их бумажным полотенцем, словно бы случайно, бросил взгляд в сторону. И похолодел. Поверх бачка на стену туалета был скотчем приклеен листок А4 с надписью «Слив не работает. При необходимости, воспользуйтесь, пожалуйста, ведром или сообщите официанту». Пластиковое ведро стояло рядом. Несмотря на мороз, продравший кожу, Дима не смог не усмехнуться при виде этой надписи. Хмыкнул, выкинул полотенце и вышел из туалета. В ресторане сидело четыре человека, ни один из них не был похож на оперативника, но Дима не обольщался. «Если я сейчас уйду», — подумал он, — «это будет выглядеть подозрительно. Придется кушать».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});