Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения - Виктор Боков

* * *

Т. Ребровой

I

Стоишь на высоком холме, как береза,Примкнута к бровям смотровая ладонь.Спокойно и гордо ты ждешь перевоза,За речкой равнинной пасется твой конь.

Там ходит царевич с натянутым луком,С поющей и гибельной тетивой.Ты только скажи, он возьмет на порукиТебя, твое сердце и все, что с тобой.

Что спишь, перевозчик, что дремлешь, паромщик,Давай перевоз и зазря не томи!В ответ соловьи заливаются в рощеИ сумрак идет на колени твои.

И дивный твой облик сияет и светит,В реке шевельнулся луны локоток.Взойдя на восхолмие, ласковый ветерКолеблет на плечике серый платок.

II

Твоя пшеница белояраяХранится у меня в амбаре.Я счастлив. Это подаяниеМне ночью ангелы отдали.

В воскрылиях и всплесках голосаРаспахнутость и лебединость.Как ты закликиваешь горестно,Трубишь в свою непобедимость.

Россия у тебя не пряничнаИ не сусальна, как обычно.В твоей светелке чисто, празднично,Там я живу, твоя добыча!

Чу! Где-то гиканье, и топанье,И прах копытный под ногами.Секирами, мечами, копьямиПрогоним идолищ поганых.

О избранность моя, о чудо!Пред нами дальняя дорога.Седлай коня, твоя кольчугаВсе вытерпят, она от бога!

Средь куликовского пожарищаУпала молния прямая.Ты этим божеским кинжалищемДо печени пронзи Мамая!

О женщина! Ты изначальна,Качает бог твои качели.И твой ребеночек отчаянноТолкнул ножонками во чреве!

III

Как мне не хватало твоих откровений,Как мне не хватало твоих заклинаний.Пускай графоман это все опровергнет,Но мы с тобой знаем, луна-то льняная!

Колдунья! Пойдем-ка с утра по коренья,Найдем в Уссурийске поляну женьшеня.История катит свои поколенья,И наши стихи — это наши решенья!

Темнеет трава по прозванью пустырник,Мы дождь ей подарим, лишь только росла бы.И сеется мрак сквозь ресницы густые,И падают звезды в подол Ярославны.

На плечи ложится ночная прохлада,Прикрой свои плечики теплой одеждой.Из хвороста, из всевозможного хламаПробился цветок — это наша надежда!

1980

* * *

Поэзия — трехпалый свистВ глухой ночи за переправой.Дрожмя дрожит зеленый лист,Когда она идет дубравой.

Поэзия — пожар в словах,Прыжок пружинисто-упругий.Она живет на островах,А плавает на вольных стругах.

То выйдет на реку Оять,То выгребет на даль донскую.Зачем на полках ей стоять,Сердца людей по ней тоскуют!

1980

* * *

Воскресенье, а люди какие-то сонные,Озабоченные, не влюбленные,Динамиту им, что ли, в кровать,Чтобы спячку взорвать?

Эй, вы, сони, тетери брусничные,Вы тамбовские или столичные,Вы — органика или скелет,Где направленность и интеллект?

Гражданин! Вы проспите Очаково,Вы прочтите, что здесь напечатано.Это лирика, это Кольцов,Да проснитесь, в конце-то концов!

Вы, гражданка, с авоськой сиреневой,Хватит кофту чужую примеривать,Хватит все без разбору хватать,Не угодно ли вам почитать?

Это Байрон, а это Рождественский,Заберите, в авоське поместится,Все на вас как положено быть,А поэзию надо любить!

Обращаюсь открыто я: — Граждане!Наше общество не буржуазное,Нет в нем бедности и голодух,В нашем обществе главное — дух!

Электричка подходит к Мичуринцу,Солнце как-то значительно щурится,И заглядывает в вагон,И за поездом шпарит вдогон!

1980

* * *

Похрустывает наст под лыжамиИ синева в ушах звенит.И кое-где открылись рыжиеБесстыжие бугры земли.

Волнует это обнажениеИ просится в ночные сны,Обозначая приближениеЕе величества Весны.

Галдят с какой-то новой бодростьюГрачи на гнездах, за спиной.Они не изменили подданства,Хоть улетали в мир иной.

Шумят над липами и вязами,Нарушив спячку и покой.Их кровная к земле привязанностьМне нравится. Я сам такой!

В зенит небесный взмыли голуби,День говорлив, как тамада.И озорно глядит из прорубиЗеленоглазая вода.

И чудится землетрясениеОт боя солнечных часов.И льется музыка весенняяВ консерватории лесов!

1980

* * *

Соловьи — удельные князья.Земли им особые дарованы.Кто ж не знает — соловьям нельзяПоселяться стаями вороньими.

Соловьиный искренний сонетСмело соревнуется с Петраркою.До него вороне дела нет,Весь восторг вороны — карканье!

Летом я люблю встречать рассвет,Песней величать планету милую.Это потому, что мой соседСоловей, по батьке — Будимирович!

1980

* * *

Хожено, езжено,Плавано, летаноВ ясные дни, в непогоду лихую,В холод собачий, немыслимый — вот онаЖизнь человека, который рифмует.

Не кабинетик с ласкающим шелестомБелых бумаг, ожидающих слова,—Речка, рябая от рыбьего нереста,И затаенный шалаш рыболова.

Не ожиданье с жестоким томлением,Скоро ль Пегас будет цокать копытом,А припаданье к ручью, с утолениемЖажды познанья и радости быта.

Меридианы и ребра как братья,Жаль вот, что жизнь с каждым днем все короче.Пусть подойдет она, наши объятьяБудут светиться, как белые ночи!

1980

Весенний день

Февральские метелиПрокинулись дождем.К нам птицы прилетелиВсе те, которых ждем.Весенний день дарованДля завиванья гнезд.И этим очарованЛесной оратор дрозд.Где снег лежал по пояс,Белел, как старый скит,Бежит весенний поезд,И семафор открыт.

1982

* * *

Скорый поезд идет через луг,Через прелесть        весенних просторов,Из-за поезда столько разлук,Из-за глупости       столько раздоров!

Жизнь сложна,       не поймешь ее вдругНикакими трудами ученых.Скорый поезд идет через луг,Через сердце людей           разлученных.

1982

* * *

Земля, что куталась зимою,Раздета донага.Я двигаюсь. Земля за мноюСлетает с сапога.

Земля обнажена до пояса,До стынущих канав.Ее животворящее достоинствоТревожит корни трав.

Прислушайтесь! Они шевелятсяИ просят: — Нам тепла-а-а! —Они задрогли.Им еще не верится:Весна пришла.

Она послала приглашениеПрилету птиц.Разливы рек звучатКак нарушениеРечных границ.Земля еще голаИ неприветливаИ всходов ждет.Хотя еще и холодно, и ветрено,Мать-мачеха цветет.

— Ну, здравствуй,          терпеливая и смелая!Жива? Тебе везло. —В ответ на это войско целоеПо глине поползло.

Другим цветам       тропа еще не торена,А этим — вот она.А этим вся речная территория,Вся круча отдана.

Дрозд закричал пронзительно              в ольшаникеОт имени отцов:— Вороны, хватит каркать,              вы мешаетеНасиживать птенцов!

1982

* * *