Сигрид Унсет. Королева слова - Сигрун Слапгард

Из окна ей была видна река Логен вплоть до горы Вингромсосен по другую сторону долины. В эту долину ее привозил в детстве отец, чтобы провести по следам исторического героя своего детства — Святого Улава, оказавшего столь сильное влияние на Ингвальда Унсета в Нидаросском соборе. А следы судьбоносного похода святого короля в долине Гудбрандсдал можно было найти повсюду. В возрасте семи лет Сигрид предприняла свое первое в жизни путешествие — тогда они вместе с отцом поднялись из Лиллехаммера в Лаургорд. В ее памяти оживали рассказы отца об исторических событиях. Так совпало, что в том году исполнилось сто лет со времен «Большого Офсена», наводнения, уничтожившего много хозяйств и унесшего жизнь семидесяти людей. На маленькую Сигрид огромное впечатление произвел рассказ о богатом хуторе Йорюндстад, который смыло целиком — он стоял на берегу реки.

Теперь, живя в доме с видом на могучий Логен, она дала хутору, где жили герои ее романа, имя Йорюндсгорд. Одной ей было известно, какие изменения претерпели средневековые персонажи, которых она носила в своем сердце на протяжении всего творческого пути. Знаменитая заключительная фраза из книги о короле Артуре — о том, что сердца человеческие не меняются, — могла внушить читателю обманчивое представление, что для нее они остались такими же, какими она их увидела, когда впервые с головой погрузилась в Средние века. Однако много воды утекло со времен йомфру Агнеты и Свена Трёста, со времен встречи Оге и Алхед. Писательница прошла долгий путь с тех пор, как одиннадцатилетней девочкой читала «Сагу о Ньяле», и с тех пор, как двадцатишестилетней девушкой писала о Вига-Льоте и Вигдис, влюбленных, соединить которых могла только смерть. Многое изменилось даже со времени, когда она писала об артуровском цикле, будучи уже более искушенной женщиной и матерью двоих детей. В течение многих лет она пыталась доказать свои юношеские гипотезы и сердцем и рассудком. Забираясь так далеко в прошлое, она стремилась обнажить глубинные механизмы, управляющие жизнью, безжалостные силы судьбы, сущность человеческого характера. Страсти и заблуждения в чистом виде. Во времена, когда бегство в безответственный индивидуализм было невозможным. Ей нравились эти времена — тогда не существовало ни малейшего сомнения в том, что человеку не удастся избежать последствий своих поступков.

А как насчет ее собственной жизни? Как насчет последствий ее поступков? За что ей придется отвечать? Что из того, что она сделала, привело к такой печальной развязке? При мысли о падчерицах ее мучила совесть. Девочкам не нравилась экономка, которую нашел Сварстад. Помимо того, что Эббе и Гунхильд не хватало мачехи, они скучали и по Андерсу. В течение шести первых лет его жизни все трое росли вместе и сильно привязались друг к другу. Возможно, особенно крепкой эта привязанность стала, когда Сигрид начала уделять все больше внимания больной Моссе. Тронд со временем также выпал из их компании — его поместили в специальную школу. Но девочки и Андерс скучали друг по другу, вызывая у родителей угрызения совести.

Андерс-младший к тому же достаточно подрос, чтобы делать собственные выводы. Он беспокоился, как бы такая жизнь на два дома не закончилась чем-то похуже, чем просто раздельное существование. Однажды, когда Сигрид Унсет отдала свое обручальное кольцо в починку, старший сын как настоящий оруженосец своего отца потребовал у нее ответа — почему она не носит кольцо? Уж не собирается ли разводиться? Больно было также наблюдать, как обрадовалась Моссе при виде Сварстада, наконец приехавшего их навестить.

— Папа! — закричала она, протягивая ручки к отцу. Это было одно из немногих слов, которые она научилась выговаривать. Редко дети видели Сварстада таким растроганным: он обнял младшую дочь, а та беспомощно прижалась к нему[319].

Сигрид Унсет Сварстад хорошо знала, что и второму художнику в их семье годы в Синсене принесли мало хорошего. Сварстад бился над каждой картиной — пожалуй, синсенский период вплоть до 1919 года был самым малопродуктивным во всем его творчестве. Этой зимой в Кампене он написал свою первую картину с зимними мотивами и назвал ее «Слякоть». При одном взгляде на нее хотелось закутаться потеплее. Теперь же Сварстад получил стипендию Мора и собирался съездить в Альпы. А по дороге намеревался остановиться в Париже и провести там пару весенних месяцев. На сей раз он даже не пытался уговорить мать своих младших детей присоединиться к нему в городе, где когда-то расцвела их любовь. Возможно, ему вообще не хотелось ни о чем ее просить, после того как она так решительно оставила его?

А она — понимала ли она, от чего бежала? От него или от невыносимой ситуации? Во всяком случае, одно Сигрид Унсет Сварстад знала твердо: сочетать писательскую карьеру с воспитанием шестерых детей невозможно. Три года в Синсене и периоды, когда надо было наладить быт семьи с пятью детьми, не лучшим образом сказались и на ее отношениях со Сварстадом. Возможно, он все больше раздражал ее; она злилась на него за частые отлучки, но и будучи дома он не всегда мог ей угодить. В особенности ее выводило из себя его равнодушие к бытовым проблемам. В тридцать семь лет Унсет прекрасно знала, что такое полное физическое изнеможение. А еще ей не понаслышке была знакома кочевая жизнь — она сама так выросла и хотела для своих детей лучшей доли. Чтобы они, пока маленькие, успели пустить корни. По-видимому, как только Ханс Бенедикт появился на свет, она уже твердо решила: о возвращении в Кампен не может быть и речи. Она не возьмет на себя заботу о большой семье Сварстадов. Но какими были ее чувства к мужу? Неужели его взгляд искоса, широкая улыбка и большие руки совсем утратили для нее былое очарование? Многое свидетельствует о том, что решение покинуть Сварстада было принято после мучительной внутренней борьбы и что она долго еще не хотела признавать неминуемого последствия такого шага, каким должен был стать развод.

На Новый год Сварстад приехал в гости, он вел себя дружелюбно, но почти все время молчал. В письме Нини Ролл Анкер Сигрид самокритично замечала, что не следовало ей надевать ему на шею такое ярмо, как «тщательно организованный буржуазный быт». Возможно, она слегка кривила душой, не решаясь на полную искренность — все-таки Нини Ролл Анкер изначально была подругой Сварстада и в свое время немало сделала для тайных любовников. Теперь же Сигрид Унсет сообщала Ролл Анкер, что Сварстад дал ей то, в чем она больше всего нуждалась, — детей.

Нини Ролл Анкер и сама прошла через развод, но по другой причине. Она сделала это прежде всего потому, что выбрала любовь. Сигрид Унсет, напротив, собиралась отказаться от любви, которая подвела ее — или просто изменилась со временем. Возможно, она боялась, что Нини Ролл Анкер не сумеет ее понять и не захочет поддержать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});