Жемчуг проклятых - Маргарет Брентон

Творение Агнесс, конечно, уступало свадебному торту королевы Виктории, тянувшему на триста фунтов, зато по части украшений мисс Тревельян перещеголяла придворных кондитеров. Те ограничились фигурой Британии и молодоженов в тогах. Агнесс же претила скудость.

— Что это? — спросила Милли, кивнув на мириады марципановых роз, подкрашенных свекольным соком. Розы цеплялись к оплывающей глазури и возвышались над тортом хрупким розоватым букетом.

— Твой свадебный торт.

Милли отломила лепесток, смахнув сахарную пыльцу, и тупо на него посмотрела.

— Ты меня разыгрываешь?

— Вовсе нет.

— После всего, что произошло, ты затеяла свадебный завтрак?

— Никогда не поздно его устроить, — пожала плечами Агнесс. — Мне так жаль, что свадьбы не получилось! Я надеялась, что ты позовешь меня подружкой, и я буду держать твои перчатки, когда вы с Эдвином обменяетесь кольцами. Я бы и фату тебе подарила, у меня как раз оставались кружева шантильи. А так хоть торт испекла.

— Ты правда рада, что я вышла замуж за Эдвина, а не за мистера Холлоустэпа? — недоверчиво спросила Милли.

— Спрашиваешь! Холлоустэп негодяй и от него пахнет требухой, а Эдвин такой славный.

— Неужели?

Милли пододвинула ей шаткий виндзорский стул, в спинке которого не хватало половины деревянных спиц.

— Присядь, Агнесс, и поведай мне, что же это в моем благоверном такого славного. Я пока что никаких достоинств за ним не замечала.

— Но как же тогда…

Милли с такой силой забарабанила по столу, что при каждом ударе торт подпрыгивал, рассыпая по сторонам сахарную пудру.

— Он сказал, что после первого раза ничего не бывает! Тоже мне, доктор! Да Берк и Хэйр лучше разбирались в медицине, чем ты! Слышишь, Эдвин, слышишь, что я говорю?

Мистер Лэдлоу виновато зашаркал на втором этаже, но спускаться не стал.

— Утром мы написали его родственнику, но, раз обманувшись в Эдвине, поможет ли он ему снова? Едва ли! Эдвина никогда не примут обратно в университет! Нам уготованы голод и скитания, это мне уже вполне очевидно. Так что если ты отыскала у моего супруга хоть какие-то достоинства, умоляю, поставь меня в известность. Сразу потеплеет на душе.

— Не сердись, Милли. Мне хотелось чуточку тебя порадовать…

— Поздравляю, Агнесс, у тебя получилось, — горько усмехнулась миссис Лэдоу. — Уж не забывай меня, сделай милость! Когда я буду в работном доме, а ты навестишь меня, вся в шелках, и угостишь засахаренными фиалками вместо хлеба, мне сразу станет приятнее щипать пеньку. Жду-не дождусь.

Агнесс привстала, избегая смотреть ей в лицо.

— Я пойду.

— Иди, — равнодушно разрешила Милли, снова впадая в апатию. — И кланяйся от нас мистеру Линдену. Как милосердно он поступил, послав тебя и явив нам свое всепрощение.

— Нет, я пришла ему назло! — возразила Агнесс уже в дверях.

— В таком случае, я польщена, что стала поводом для ваших семейных разногласий и сумела тем самым развлечь вас обоих, — выпалила Милли одним духом. — Убирайся прочь! Видеть тебя не могу!

3.

— Холлоустэп, Холлоустэп. Где он живет, хотя бы приблизительно? — поинтересовался Ронан, когда Нест закончила рассказ о том, как мистер Холлоустэп со товарищи все же ворвался в домишко старой Пэдлок. Вместе с жильцами она забаррикадировалась на втором этаже, и тогда захватчики подожгли принесенную солому, чтобы едкий дым проник наверх через дырявые половицы. Спасло молодую семью лишь то, что констебль, подкованный в законах, вовремя сообразил, что за такие шалости можно схлопотать каторжные работы. Гости ушли, но пообещали перенести веселье на следующую ночь.

— Зачем тебе? — насторожилась Нест.

Гребень замешкался в густых волосах Мэри, и она недовольно заурчала, понукая Нест продолжить.

— Поговорить с ним хочу.

— По-джентльменски?

— Еще чего! И даже не как мужчина с мужчиной. Потому что он не мужчина, а подлец, а я вообще не пойми что такое. Но так даже лучше. Пообщаемся, как две твари.

— Ронан, я уже не рада, что тебе рассказала.

— А что ты сама предлагаешь? Ждать, когда Холлоустэп выкурит их из города и погонит до ближайшего работного дома?

— Можно хотя бы дождаться дядюшку…

— С чего ты взяла, что он объявится? Может, пришлет викария на замену, а сам улизнет в Лондон. Бывает же так, что у ректора аж целых два прихода, и ни в одном его в лицо не знают.

Вскочив с овчины, Агнесс подбежала к котелку, зачерпнула кипятка и выплеснула в таз со студеной водой. Сколько Ронан ни говорил ей, что матушка преспокойно плещется в речке, Агнесс всегда грела для нее воду. Это его раздражало. Нест вела с себя с Мэри, как с инвалидкой, развалившейся в шезлонге где-нибудь в Бате, ворковала над ней и безуспешно пыталась накормить бульоном. Бесполезно объяснять, насколько глубоко в нее проникло безумие, вытесняя последние остатки цивилизованности. На прошлой неделе она впервые отказалась надевать платье. Вдвоем с Агнесс им удалось всунуть ее руки в рукава, но она так вертелась и кричала, что невозможно было застегнуть крючки на спине. Тогда Нест второпях сшила ей просторный балахон из контрабандного льна. Чересчур бодрым голоском нахваливала голландский лен, который не в пример прочнее английского, пока Ронан не попросил ее замолчать. От утешений становилось совсем уж тошно.

Вот и сейчас он поморщился, когда Нест потянулась к Мэри с губкой, но отдернулась, когда та ощерила зубы. Ронан решил, что как только она назовет Мэри «мы», он выйдет погулять.

— А ты что предлагаешь? — бросила Нест через плечо.

— Надо дать ему понять, что на его зло найдется другое, и пострашнее. Такое зло, от которого он будет улепетывать, поджав хвост.

— Нельзя так думать, Ронан. Писание учит нас, что лишь милосердие усмиряет зло.

— Даже если милосердие сцепится со злом и выйдет из схватки победителем, оно так перемажется кровь и грязью, что само себя не узнает. Таким страшным будет казаться, что от него будут шарахаться люди. И тогда оно тоже озлобится. Поэтому Холлоустэпа остановлю я.

— Ронан, ты не зло.

— Я отродье дьявола.

— Из-за этого?

Она подошла и так нежно прикоснулась к его перчатке, что он даже не вздрогнул.

— Не только из-за этого, — пробурчал он. — Есть и другие причины. Например, я могу дышать под водой. Люди так не могут.

— Что с того? А я видела на ярмарке, как человек глотал змею! Представляешь? Змею тоже не всякий проглотит. Наверное, у тебя какие-то особые способности. Дьявол тут ни при чем.

Дальше питать ее иллюзии он уже не мог.

— Нест, однажды я чуть не сжег церковь, — сказал он и с мрачным удовольствием пронаблюдал, как она меняется в лице.