Последний шанс - Сара Грандер Руиз

закусывает губу.

— Пожалуйста.

Я ослабляю хватку, когда понимаю, как сильно я сжимаю её бедро.

— Пожалуйста, скажи мне.

— В твоём офисе, — говорит она.

Теперь я точно не смогу там больше работать.

— Где конкретно?

Её щёки краснеют ещё сильнее.

— На столе.

Я целую её в плечо, затем в шею. А когда мои губы находят её ухо, я шепчу в него:

— Ты именно этого хочешь? Чтобы я трахнул тебя на своём столе?

Она ничего мне не отвечает, а только издаёт стон.

— Потому что я это сделаю, если ты хочешь, — говорю я.

Она отвечает мне очередным стоном.

— Ты уже близко? — спрашиваю я, когда она ускоряет темп, и её дыхание становится более частым.

— Мм-хмм.

— Стой. Пожалуйста.

Она вынимает руку и сжимает бёдра.

— Посмотри на меня, — говорю я.

Когда она открывает глаза, я убираю волосы с её лица, желая хорошенько её рассмотреть.

— Я тысячу раз думал о том, как трахаю тебя здесь.

— У меня нет презервативов. А у тебя?

— Есть, но они нам сейчас не нужны.

— Почему нет?

Она выглядит так, словно она в отчаянии, и, Боже, я так сильно хочу её трахнуть, но ещё больше я хочу доставить ей удовольствие.

— Потому что сначала я хочу, чтобы ты кончила от моих губ, — говорю я.

Её глаза округляются.

— Если ты согласна, — добавляю я.

— Я более… чем согласна.

Я сажусь, беру в руки её ногу и целую сначала её щиколотку, а затем начинаю подниматься вверх и останавливаюсь, когда дохожу до нежной кожи на внутренней стороне её бедра.

— Ты хочешь, чтобы я остановился?

— Если ты остановишься, я больше никогда с тобой не заговорю, — отвечает она.

Когда я добираюсь до её нижнего белья, мне хочется рассмеяться.

— Рэйн. Сегодня пятница. Почему на тебе нижнее белье с надписью «вторник»?

Она смеется, и я просто схожу с ума от этого звука. Я напоминаю себе, что мне стоило бы замедлиться, но я очень быстро теряю остатки разума. Не то, чтобы у меня его было много.

— Если бы у меня был ответ на этот вопрос, это была бы не я, — говорит она.

— Слава Богу, что ты это ты, — говорю я. — Можешь носить трусики с надписью «понедельник» в четверг, а трусики с надписью «четверг» в воскресенье. Можешь надеть их все сразу. А лучше никогда их больше не надевай.

— О чём ты таком говоришь?

— Я не знаю.

Я вижу сквозь трусики, какая она мокрая, и не могу сосредоточиться ни на чём, кроме того, что я вижу сейчас перед собой.

— Я не знаю, о чём я таком говорю. Я говорю ни о чём.

— Тогда хватит болтать, — говорит она.

— Только если ты мне скажешь, чего конкретно ты хочешь.

Я касаюсь её губами. Прикосновение лёгкое, едва уловимое. И когда она выгибает спину, чтобы коснуться моих губ, я отстраняюсь, а она издаёт стон.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — говорю я.

— Я хочу, чтобы ты это снял, — говорит она и начинает двигать бёдрами подо мной.

Я стягиваю трусики, и при виде её обнаженного тела подо мной, мне отчаянно хочется отправиться туда, где я хочу оказаться больше всего. Но я также хочу, чтобы она максимально долго чувствовала себя также прекрасно, как я, до тех пор, пока она не начнёт умолять меня довести её до оргазма. Мне кажется, что я никогда ничего так не хотел за всю свою жизнь. Словно единственное, чего я когда-либо желал, это заставить голову этой женщины кружиться от удовольствия.

— Черт, Рэйн. Ты…

Я не могу подобрать правильное слово, чтобы описать её. Я не думаю, что такое слово вообще существует.

Она вздыхает, и я начинаю целовать её бёдра. Я целую и облизываю её везде кроме того места, где она действительно хочет, чтобы я её поцеловал. И когда она уже не может больше этого выносить, её пальцы снова оказываются у меня в волосах.

— Пожалуйста, — выдыхает она. — Джек, пожалуйста.

Я больше не заставляю её ждать. Я не думаю, что сам на это способен. Рэйн как будто перестаёт замечать что-либо вокруг, когда мой рот оказывается у неё между ног, и я тоже перестаю что-либо замечать, кроме неё. Её вкуса. Звуков, которые вырываются у неё изо рта. Того, как она двигает бёдрами, чтобы получить от меня как можно больше удовольствия.

Когда Рэйн кончает, я не слышу, произносит ли она моё имя. Она сжимает меня своими бёдрами так сильно, что я вообще ничего не слышу.

Глава 21

Рэйн

Когда я, наконец, прихожу в себя после лучшего оргазма, который у меня когда-либо был, то понимаю, что практически раздавила бедного Джека.

— Прости меня ради Бога, — говорю я, разведя колени в стороны и освободив его от своего смертельного захвата.

Джек садится и смотрит на меня сверху вниз.

— Сейчас ты заберёшь свои слова назад.

Выражение его лица заставляет меня рассмеяться.

— Я серьёзно! — говорит он.

Он взъерошивает мои волосы, и теперь они выглядят ещё более дико, чем мгновение назад.

— Забери назад свои извинения. Мне они не нужны.

— Хорошо-хорошо, я их забираю.

— Спасибо, — говорит он.

— А теперь иди сюда, — говорю я, освободив ему место, чтобы он мог лечь со мной на диване.

Он проводит пальцем вниз по моему боку.

— Ты абсолютно невероятная.

— Как ты можешь такое говорить? Я ничего не сделала.

— О, ты много что сделала, ciaróg, и мне всё очень понравилось.

Я провожу рукой по воротнику его рубашки.

— Может быть, ты уже снимешь это?

— Тебе не нужен перерыв?

— Это и есть перерыв, и он закончился.

Он смеётся, после чего целует меня в нос и выпрямляется, чтобы стянуть рубашку.

Я замечаю множество татуировок, которые не видела раньше. Я обвожу пальцем контуры розы в нижней части его живота. А когда мой взгляд падает на татуировку, которая располагается выше, я не могу не рассмеяться.

— Это кот-астронавт?

— Слишком странно?

Я качаю головой, не в силах отвести от него взгляд. Этот мужчина само воплощение красоты — яркий и такой сладкий.

— Идеально.

Над котом-астронавтом набита змея. Моя рука перемещается к его груди, где по бокам изображены два пистолета, сложенные из пальцев и направленные друг на друга.

Мои руки двигаются вниз по его груди и останавливаются на боку.

— Джек.

— Хм-м-м?

— Это что — бублик с крыльями от самолёта?

— Это бублик-самолет.

Я смотрю на него и разражаюсь смехом.

— Даже не смей надо мной смеяться, ciaróg, — говорит он.

— Почему нет? Что ты со мной сделаешь