Доктор Кто. Шада - Гарет Робертс

– Нет, – сознался он.

– Я тебе подскажу. Это были три коротких слова.

Крис честно попытался вспомнить. Клэр улыбнулась, глядя, как он морщит лоб:

– Не нужно таких усилий. Если ты сказал это однажды, сможешь и еще раз.

– Но я даже не помню, чтобы что-нибудь говорил!

– Это потому что твой разум находился под контролем Скагры. Когда Доктор попытался его ослабить, слова пришли на язык не тебе, а ему. Но я-то знаю, кто на самом деле хотел их произнести.

И тут Крис понял. Это же так просто! Во Вселенной нет ничего проще. Однако они стоят вместе на берегу моря в тысячах световых лет от Земли, и Клэр Кейтли пытается довести до его сознания факт, который он так долго и упорно отрицал, заполняя голову ненужными рассуждениями о том, куда уходит время и почему старость подкралась к нему в двадцать семь лет.

– Вот я идиот, – сказал Крис.

– Это не те три слова, которые я ожидала, – хмыкнула Клэр.

Крис расхохотался, а потом сгреб ее в охапку и закричал так, что, наверное, услышала вся планета:

– Я тебя люблю! Я люблю тебя, Клэр Кейтли!

– Ну наконец-то, – сказала Клэр.

Глава 74

Уилкин нашел то, что искал, очень быстро – потому что знал, где искать. Если прохладным воскресным утром вам понадобится констебль, загляните на Сидней-стрит, и вы непременно увидите одного, а то и двух на посту возле дымящегося стаканчика кофе.

Правда, представитель королевской власти, которого Уилкин оторвал от единственной радости утреннего дежурства, был не очень доволен неожиданным вызовом. В отместку он упражнялся на привратнике в остроумии все время, пока они шли до места преступления.

– Так, значит, у вас украли комнату? – уже не в первый раз спросил констебль Смит.

– Я не могу точнее описать увиденное, офицер, – тоже не в первый раз вздохнул Уилкин.

– Я просто пытаюсь увидеть картину происшествия вашими глазами, – пояснил констебль, качая головой. – Видите ли, за все время моей работы люди украли не так уж много комнат. Они часто крали из комнат, но так, чтобы унести ее целиком – такое случается редко. За неимением лучшего слова я бы сказал, – тут Смит сделал паузу и доверительно наклонился к привратнику, явно намереваясь сообщить ему секретную информацию, – что такого не случалось никогда, сэр.

– Да, конечно, я понимаю, что это звучит немного… – Уилкин попытался поторопить констебля, но тот не собирался так легко отказываться от столь интригующей темы.

– Понимаете ли, – перебил он привратника, – для начала вы должны спросить себя, каков может быть мотив? Насколько мне известно, комнату невозможно сбыть на черном рынке. Значит, это не принесет выгоды.

Уилкин придержал парадную дверь колледжа, терпеливо ожидая, пока констебль войдет внутрь. Тот не спешил, всем своим видом демонстрируя, что лично для него студенческая жизнь – это исключительно кражи шлемов, мелкое хулиганство, пьяные первокурсники, которых надо вылавливать из реки, и тонны бумажной работы, описывающей все вышеперечисленное в юридических терминах.

Этот олух умудрился даже Уилкина вывести из себя.

– Сожалею, что мое заявление так трудно понять, – со вздохом сказал он, когда они направлялись по коридору. – Сложнее, чем отпускать саркастические замечания.

– Саркастические? – переспросил констебль. – Извините, сэр, это слово мне не знакомо. Прошу вас еще раз уточнить ключевые моменты происшествия.

Уилкин снова вздохнул.

– Хорошо, констебль Смит. Итак, когда я подошел к комнате и открыл дверь…

– Первую из двух, сэр?

– Первую из двух! – взъярился Уилкин. – Она ведет в небольшую прихожую.

– Остается надеяться, что за это время никто не украл еще и прихожую.

Уилкин с трудом подавил раздражение.

– В конце прихожей есть другая дверь. Так вот, комната за ней исчезла. Когда я заглянул внутрь, там ничего не было.

– Совершенно ничего?

– Абсолютно. За дверью было пусто, а когда исчезла странная голубая воронка, я даже смог увидеть заднюю стену корпуса.

Констебль остановился и с многозначительным видом поднял палец.

– Ага! – сказал он, сощурив глаза и пристально глядя на Уилкина. – Возможно, голубая воронка – это главная улика!

Уилкин попытался испепелить его взглядом.

– Хочу напомнить вам, констебль, что я абсолютно трезв!

– Ну, разумеется!

К счастью для сердца кипящего от гнева Уилкина, в этот момент они добрались до комнаты «П-14». Привратник кинулся к двери, Смит поспешил за ним.

– Это и есть та самая дверь в прихожую? За которой вы увидели голубую воронку?

– Именно, – процедил Уилкин сквозь сжатые зубы.

Констебль бросил на него суровый взгляд, как бы говоря: «Не дергайся, новобранец, предоставь это старшим!» и постучал.

– Войдите! – радостно отозвались изнутри.

Смит снова покосился на Уилкина, на сей раз приподняв одну бровь. «Новобранец» рисковал отправиться на гауптвахту за ложный вызов. Привратник ответил ему удивленным взглядом. Констебль зашел внутрь, в два шага пересек захламленную прихожую и открыл дверь в ту комнату, которой, по идее, не должно было быть.

Уилкин следовал за ним, крепко сжимая в руках котелок.

– Ну что ж, – бессердечно констатировал очевидное Смит, – кто бы ни украл комнату, он явно решил вернуть ее обратно.

Он быстро осмотрел помещение, не столько присматриваясь к людям, замершим с чашками в руках, сколько принюхиваясь к воздуху в помещении. Что-то же заставило привратника увидеть вместо комнаты голубую воронку. Может, они тут не чай пьют!

Наметанный взгляд полицейского сразу остановился на одном из мужчин: высоком и голубоглазом, с копной кудрявых волос. Полосатый шарф обвивал его шею и спускался на колени, а оттуда – на пол. Смит и Уилкин прервали его на полуслове: когда они вошли, мужчина зачитывал отрывок из книги, которую держал в свободной руке. Вторая была занята чашкой.

– «Вот ее скромный наряд – самый любимый! – воскликнул старик, прижимая платье к груди и любовно проводя по нему морщинистой рукой. – Проснется и начнет искать, где он?»[4] – провозгласил чтец за секунду до того, как встретился взглядом с констеблем и замолк.

Драматическому исполнению «Лавки древностей» внимали четверо слушателей: две девушки и двое мужчин. Один из них выглядел вполне безобидным старичком; светловолосая девушка, сидевшая рядом с ним, казалась надменной и к тому же носила медаль. Надпись на ней Смит не разглядел, но предположил, что это часть какой-нибудь антивоенной кампании. Таких студенток-активисток констебль навидался достаточно: под родительским присмотром не отрываются от книг, а вырвавшись на свободу, выходят на демонстрации против бомб и бюстгальтеров, как будто это равноценное зло.

Напротив них сидела еще одна странная парочка: темноволосая красотка и длинноволосый хиппи в грязных джинсах. Констебль в очередной раз задумался, почему такие девушки выбирают себе в спутники разного рода хлюпиков, и невольно вздохнул. Что она только в нем нашла?

Осмотр «места происшествия» и возможных «подозреваемых» занял всего пару секунд. Именно столько потребовалось констеблю Смиту, чтобы заметить: старичок пытается привлечь его внимание.

– Добрый день, сэр, – поприветствовал он полицейского. – Здравствуйте, Уилкин. Могу я вам чем-нибудь помочь? Может быть, чаю?

– Благодарю вас, но я на службе, – сурово ответил Смит, косо взглянув на чайник. – Проводим небольшое расследование по заявлению о пропаже комнаты.

Сидящие перед ним обменялись настолько невинными взглядами, что констебль немедленно заподозрил худшее. Его душа требовала кого-нибудь арестовать.

Старичок удивленно уставился на Смита:

– О пропаже комнаты? Но у нас ничего не пропадало. У вас что-то пропало, Уилкин?

Прежде чем привратник успел открыть рот, зоркий глаз констебля упал на белую таблетку в руке хиппи, которую тот явно собирался проглотить.

– Аспирин! Это аспирин, сэр! – смутился молодой человек, заметив пристальный взгляд полицейского. В качестве оправдания он продемонстрировал упаковку, лежащую на журнальном столике.

– Аспирин?

– Да. От головной боли.

– От головной боли? – Смит сурово сложил руки на груди. – Переборщили ночью, так?

Хиппи устремил многозначительный взгляд на кудрявого. Тот ответил ему лучезарной улыбкой, а потом повернулся к констеблю:

– У нас выдались напряженные выходные, офицер.

В разговор вмешалась темноволосая девушка.

– Мы только что обручились, поэтому я отменила поездку в Америку, чтобы остаться с женихом здесь. Доктор правильно сказал: дни были напряженные, – она мило улыбнулась констеблю, заставив его мысленно проклясть и кудрявого, и хиппи. Почему такая девушка выбрала себе такого жениха?

Смит со вздохом повернулся к Уилкину:

– Значит, ночью здесь было большое празднование?

– Все в рамках обычного, сэр, – ответил привратник, отчаянно пытаясь исправить ситуацию. – Мои искренние поздравления, мистер Парсонс. Я очень рад, что вы нашли друг друга. Во всех смыслах этого слова.