Вторжение - Василий Соколов

Побагровел, все гуще стал кровенеть восточный край неба, и кажется вот-вот вырвется оттуда солнце и расправит над землей свои огненные крылья.

"Жалко, черт возьми. Семью разрушаю, - беспокойно подумал Петр, чувствуя, как царапнула внутри совесть. - Да, собственно, чего жалеть? Подвернулось счастье - бери его, пока другой не перехватил!" - и Завьялов бросил в реку ком земли.

Вода разошлась мутными кругами.

__________

В ночь пала на травы да так и продержалась до утра, до высокого солнца холодная седая роса.

После ночного дежурства в сторожке Игнат вернулся и, не заходя в избу, прошелся на гумно, чтобы наломать хвороста для печи. Держась краем забора, он поглядел на межевую траву, которую обычно косил, и остановился как вкопанный, увидев следы на росе. Позабыв о хворосте, Игнат заспешил к амбару, навалился плечом на дощатую дверь и сдернул пальцами задвижку.

- Батя, куда же ты ломишься! - вскрикнула Наталья, еще не одетая.

- Что ж ты спишь допоздна? - спросил Игнат, нацеливая на нее прищуренные глаза.

- Утомилась, батя...

- Знамо... Выдь-ка, объясни мне, кто наследил, - с настойчивостью потребовал Игнат.

- Где? Да какие могут быть следы? - испуганно спросила Наталья и, чувствуя, как хлынул к щекам стыд, отвернулась.

Еле владея собой, она кое-как оделась, сунула ноги в босоножки и, не застегивая ремешки, медленно и пугливо последовала за отцом.

- Вон, погляди... Что это, я спрашиваю, такое? - уставился на следы Игнат.

Наталья стояла с непокрытой, растрепанной головой, держала под мышками мелко вздрагивающие руки, чувствовала обжигающий все нутро холодок. Лохматый щенок, подскочив, начал ластиться и тереться у ее ног, и Наталья неожиданно громко рассмеялась:

- Да это животина прошла!

- Какая тебе животина! - возмутился отец. - Ровно не видишь. Следы-то не копытные...

- Ну, а кто же, батя? Кто? - ледяным тоном спросила она, поглядев на отца с непокаянной смелостью.

Игнат, не отвечая, вздохнул, не стал дальше пытать и смиренно заковылял к забору, возле которого лежала куча мокрого хвороста.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

С того дня, как взялись строить избу, Игнат не ведал ни сна, ни покоя. Придет с ночного дежурства, часок-другой подремлет на топчане в темных сенцах, где мало беспокоят мухи, и встанет, поломается с недосыпу, прихватит инструменты и идет строить.

Спокон веку заведено у крестьян обходиться в хозяйстве без пришлых мастеров. В одном человеке легко уживается и землепашец, и плотник, и печник. Подобных умельцев, которые горазды на любое дело, в каждом ивановском дворе сыщешь. Находились тут и свои жестянщики, и резчики по дереву, и даже камнетесы. "Мы сами с усами", - говаривают они, имея при этом в виду, что их древние родичи сложили и вон ту высоченную колокольню с винтовыми внутри лестницами, и церковь с причудливыми сводами и расписным потолком, а сами в недавнем прошлом, как вступили в колхоз, сообща построили и конюшни, и гараж, и здание магазина на высоком фундаменте, и ветряную мельницу...

И не удивительно, Игнат, сызмала приученный еще покойным дедом, также имел свой талант. Он был отменным мастером на все руки - знал толк в плотничьем деле, научился в кузнице отбивать сошники, гнуть подковы, делать гвозди, закаливать металл, а потом, когда буйные желания унесли его на Черноморье, Игнат пристрастился к рыбному промыслу и с той поры лишился разума, грезя даже в своей безымянной речке наловить необыкновенных щук и линей... И если по весне еще не урвал время, чтобы наловить этих линей да пудовых щук, то только потому, что торопился поскорее сложить избу. Поскольку известно было, что срок службы у Алексея кончается, Игнат порешил сразу вселить молодых в новый дом: пусть себе поживают в счастье да уюте.

Нанимать плотников либо каменщиков Игнат и не думал. Он сам орудовал топором, лопатой, стамеской, фуганком не хуже заправского мастера - ловко и споро. Даже сегодня, хотя нежданно похолодало и дул со степной голызны сиверок, Игнат работал без устали, позабыв про обод и строго ограничивая себя в минутах отдыха. Он поджидал Митяя, норовя ужо теперь класть стены. Занятый на конюшне, Митяй дважды на дню урывал короткие часы: до обеда и в полдень, когда все лошади были в разгоне. Но сегодня, как назло, Митяй долго задерживался и приплелся только к вечеру.

- Я уж по тебе заскучал, - улыбнулся Игнат, протягивая ему шершавую от мозолей ладонь.

- Бывает... - неопределенно буркнул Митяй, не выразив на лице ни малейшей почтительности.

Игнат смерил его взглядом, понял: чем-то недоволен сват. Однако докучать не стал, а сразу позвал Митяя пройтись по новой усадьбе, чтобы подивить его своими дерзкими соображениями.

- У меня, сваток, думка засела в голову, - говорил Игнат. - Ежели порешились класть избу, то надобно удивить всех. И соседей, и самих себя! Ну, по правде говоря, на кой черт нужна обыкновенная изба? Хватит их, натыкали вон - курам на смех! Надо такую сложить, чтобы не только соседи, а начальники приезжие пялили глаза да приговаривали: "Ай да сваты, с понятием, башковиты! Ишь какой домище отгрохали!" Так что давай строиться на городской лад. Видел, какие там дома, а?

Игнат ждал, что на это ответит Митяй. Но тот стал почему-то молчаливым и встревоженным; глаза прищурены, и не понять - то ли подозрение, то ли недовольство закралось в них. "Не хочет раскошелиться. Боится в долги по уши залезть", - подумал Игнат и решил жалостью пронять свата, поведя речь с другого конца:

- Ну, ей-богу, есть же у нас люди... Добрые, щедрые - прямо человеки! Для своих деток не токмо денег, и жизнь не прочь положить. Вот и мы с тобой, сваток. Ну, потратимся маленько... Ну поднатужимся временно... А разве дети не вспомянут нас добром, не оценят наше радение? Еще как оценят! Придет из армии Алешка, и он для тебя станет самым родным, самым пригожим во всем свете сыном. Просто не сын будет, а ангел!.. И ежели всурьез посудить, то все мы бодримся, пока ноги нас носят да руки кормят. А случись несчастье... Не смейся... Лишимся того и другого - старость ведь не за горами! - кто будет тогда кормить да поить? Кто, я спрашиваю? Дети! Они не бросят на произвол судьбы, не обидят нас обоих. Но эдакого почета и уважения надобно заслужить у деток. Давай-ка и мы, пока не поздно, похлопочем о старости, а? - Игнат довольно погладил колючий, с неделю небритый подбородок и посмотрел на свата: тот будто и не слышал, стоял, глядя на крапиву, под которой сидела глазастая жаба.

- Откуда она, дьявол, взялась! - цыкнул Митяй и запустил в крапиву ком глины. Жаба как-то мокро пискнула и уползла.

- В сторожке за ночь я такую планировку обдумал, - не унимался Игнат. - Стены будут, как и задумано: низ кирпичный, а верх кизяковый. Но крышу погодим на эти стены класть. Приподнимем их вроде бы пирамидой. На юге я их видел, эти пирамиды. Сложу в точности... А в той пирамиде комнатку отделаем. Поверь мне, благодать-то какая будет, взлезешь туда - и хоть любуйся местностью, либо чаек попивай с вареньем! И еще... На кой леший простая печь? Много она места отнимет в избе, да и вечно чадит. Заместо ее мы сложим голландку, кафелем облицуем. Совсем иной уют, прямо на городской лад! Понимаешь, сваток? - Игнат подступил к нему, хотел было по рукам ударить, а Митяй, как нарочно, отошел, мрачно поглядел куда-то вверх. "Что это с ним? Белены, что ли, наелся? Или заважничал?" - Игнат подошел вплотную, потеребил Митяя за рукав.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});