Зачистка территории - Владимир Митрофанов

Свинью чистоте не научишь!"

Вообще-то считается, что любовь должна возвышать, но Шахов, как думала Марина, напротив, постоянно опускал ее с неба на землю, приземлял, поскольку начисто был лишен романтизма и галантности. Вот пример: как-то она вернулась в день рождения, который в тот день отмечала на работе, – с цветами, чуть хмельная, кстати, получила в тот день от мужчин массу комплиментов. Вошла, не раздеваясь, в комнату с огромным букетом в руках. Шахов в это время сидел за компьютером, заваленный бумагами, смурной, хлопал глазами:

– Чего-то ничего не вижу – устал, в глазах – круги и муть, – только и сказал он.

"Почему я должна с ним жить? Разве это мужчина моей мечты?" – подумала тогда Марина. Ему же бросила с раздражением:

– Купи себе очки!

Однако оказалось, подарок для нее был заранее припрятан и тут же нашелся: симпатичная золотая цепочка-браслет. Шахов тут же был прощен и частично реабилитирован.

Впрочем, вся его внешность мелкого чиновника и дурные привычки были бы и терпимы, если бы он хотя бы был богат. Раздражало Марину также и то, что он вроде как постоянно работал, что-то зарабатывал, а свободных денег у него никогда не было. Приятель Леры (той самой – злобной Марининой подружки) по имени Рафик, с которым Шахов был в постоянных скрытых контрах, чуть ли не открыто называл его "лохом".

Типичная выдержка из Рафиковой речи: "Короче, пришли лохи, ну, типа такие, как Аркан. Ну, мы их, конечно, кинули…" "Кинули лохов…" – была постоянная его фраза. Рафик, впрочем, сам нередко попадал в какие-то неприятные истории: то ему рану зашивали на голове, то он в гипсе ходил. Впрочем, надо отдать ему должное, Рафик никогда не унывал, и деньги у него водились всегда. И деньги немаленькие. Он не только сам дорого и стильно одевался, но и Леру одевал с головы до ног, и отдыхали они исключительно за границей. Летом и зимой они с

Лерой всегда куда-нибудь ездили на курорты: в Турцию, в Западную

Европу, в Таиланд и непременно – в хорошие отели и всегда по системе

"все включено". Шахов же с Мариной, хотя и старались выезжать куда-нибудь на недельку, обычно останавливаясь в более дешевых гостиницах. Кроме того, Шахов обычно так организовывал поездку, что там всегда было много экскурсий, посещений музеев и всякой ходьбы, от которой болели ноги. Марину это тоже раздражало. Просто отдохнули и позагорали на море разве что три-четыре раза: в Коктебеле (там она действительно познакомилась с симпатичным мальчиком, а ревнивец

Шахов им все дело, конечно, перебил), в Турции (там у нее была особая романтическая история), в Египте (неделя зимой – не считается), да разве еще и в Венеции – на знаменитом острове Лидо, где Марина провалялась на пляже целых четыре дня, игнорируя все дневные экскурсии и выезжая в саму Венецию разве что поздним вечером

– посидеть в кафешке. Да, и раз еще слетали в Таиланд. А так, если вспомнить все их совместные поездки, то это были сплошные экскурсии и музеи. В одном только Лувре Марина была целых три раза.

Спрашивается, что там было делать три раза? А Шахов и еще туда собирался. Впрочем, Марине очень понравился музей эротики в

Копенгагене.

Значительно позже вспомнился ей, казалось бы, пустой разговор между ними. Они тогда лежали на пляже как раз на острове Лидо, и

Марина спросила:

– Аркадий, вот скажи, есть у тебя хоть какой-нибудь талант?

Шахов, глядя в небо, какое-то время молчал, потом сказал:

– Талант? Пожалуй, один есть. Я, например, могу взглядом растворять облака.

– Врешь!

– Гляди вон на то облачко, которое похоже на собаку!

Она посмотрела. Облако действительно растаяло через пару минут.

Марина не поверила:

– Вон то тогда раствори!

– Оно слишком большое – это будет долго и скучно!

– А что ты еще можешь?

– Ты же знаешь, если у меня плохое настроение, я могу вызывать дождь и бурю.

– А вот это не вздумай! – закричала Марина, поскольку в эту способность Шахова она очень даже верила. Но было уже поздно: неожиданно в Венеции пошел сильный дождь, и с пляжа пришлось бежать; затем они еще раз поругались и уже во Флоренции попали под сильнейший ливень. Марина иногда шутила: "Знаешь что: устройся-ка продавцом дождя! Может быть, с тебя будет хоть какой-то толк!"

Кстати, бывало и наоборот: когда он приходил в хорошее расположение духа, дождь тут же прекращался, а на небе проявлялись пятна голубого неба. Марина верила и в это его свойство, потому что сама видела как однажды, лишь только они вышли из аэровокзала, дождь мгновенно прекратился и обжигающее солнце упало на пальмы и улицы. Лужи испарялись буквально на глазах. Конечно, это было простое совпадение, но необъяснимая сила в тот день мгновенно изменила погоду в целом регионе, в один миг укротив чудовищный ураган Лиззи, угрожавший снести Индонезию.

Из необъяснимых талантов Шахова, пожалуй, можно было отметить и то, что он каким-то образом знал несколько европейских языков, хотя и говорил на них с чудовищным акцентом. Один Маринин знакомый студент просто хохотал до икоты над его произношением. Однако парадокс состоял в том, что реально за границей все, с кем Шахов общался, его прекрасно понимали. И никто над ним не смеялся. Скорее всего, объяснялось тем, что он работал программистом – там тоже свои языки, причем разные. В Париже в номере не оказалось полотенец, – видимо забыли положить,- Марина, стремившаяся после дороги в душ, тут же устроила хай: привез-де в дрянную гостиницу, иди разбирайся.

Шахов какое-то время морщил лоб, потом выдавил:

– Жэ не па сервьет эпонж дан ма шамбр…

Марина готова была сквозь землю провалиться. Негритянка-горничная выпучила на Шахова глаза, но полотенца тут же выдала.

Аркадий иногда забывался, путался в языках, мог после волейбольного матча на пляже подойти к возлежавшей на солнце в шезлонге Марине:

– Черт, снова продули!

– Конечно же продули! И с каким же счетом?

– Трэдичи- куиндичи!

– Что-что? – Марина даже глаз приоткрыла.

– Ну, тринадцать-пятнадцать! На подачах, зараза, просрались!

Итальянцы в команде играть не могут ни хрена.

Играли тогда до пятнадцати на вылет.

Летом в оставшееся от отпуска время (обычно неделю или дней десять) они мотались на машине с палаткой уже по России: то по

"Золотому кольцу", то по монастырям и озерам северо-запада.

Ежедневные переезды, палатка, комары сильно выматывали Марину, любившую комфорт. "Слава Богу, больше не надо никуда ехать!" – восклицала она дома, сладко потягиваясь на чистом белье и на мягкой постели.

Впрочем, и в этих поездках случались отдельные замечательные эпизоды. Как-то ночевали недалеко от Пскова на лесном озере. Палатка стояла на самом берегу, буквально в двух шагах от воды. От тишины заложило уши. Марина проснулась ночью от духоты, пошла купаться голая. Она зашла в воду по колено и увидела отраженные в неподвижной воде луну и звезды, но когда она вошла в воду еще глубже, они растворились в ней. Марина нагнулась к воде, зачерпнула ее горстью и умылась растворенными в ней звездами.

В одно лето зачем-то поперлись на Соловки. Из Кеми плыли до архипелага на катере в сильный дождь и шторм. Шахов трясся мокрый на палубе, поскольку внизу было душно и его тошнило. Марина же и другие пассажиры дружно блевали в каюте в предусмотрительно оставленные командой катера ведра. Впрочем, и там, на Соловках, были отдельные хорошие моменты: как только приехали – тут же пошли в настоящую беломорскую баню. Парились вместе. Это было действительно здорово:

Марина тогда Шахова почти что любила.

Еще был интересный период увлечения Шахова прыжками с парашютом.

Однажды притащились на аэродром. Инструктаж был очень коротким и

Марина, неожиданно для себя, вдруг оказалась на борту "кукурузника" с уже надетым парашютом. Там была еще одна женщина и их выпускали из самолета первыми. Когда открыли дверь, Марина, отшатнувшись от рева воздуха, судорожно схватилась рукой за косяк. Выпускающий инструктор что-то ей крикнул, она не поняла из-за шума и свиста: "Что?!" Он приблизил к ней лицо и заорал прямо в ухо: "Отпусти руку!" Она послушно отпустила, и он тут же ее вытолкнул из самолета. Тогда, после приземления, ее еще метров десять протащило по траве за куполом, и она так сильно зазеленила джинсы, что потом пришлось покупать новые.

И на этом не закончилось. Буквально через две недели она уже прыгала с трех тысяч метров в тандеме с инструктором. Целых сорок секунд свободного падения. Полный кайф. Кстати, тот инструктор ей очень даже понравился. В эти сорок секунд она испытала сильное и острое эротическое чувство. Они потом даже еще разок с инструктором встретились без Шахова. Шахов как-то об этом узнал, и на этом период увлечения его прыжками с парашютом закончился.

Еще был любопытный момент в их совместной жизни с Шаховым, когда

Марина опять вдруг будто бы забеременела. Сказала ему об этом однажды утром. И тут же снова стала за что-то упрекать: типа, это не так, то не так, и, наконец: "Нам не нужен такой отец…", но Аркадий все равно наслаждался. Он испытал очень любопытное и приятное чувство, будто ребенок уже существует на свете, и что они втроем одна крепкая семья. Потом оказалось, что это опять просто была задержка…