Яд в моём сердце (СИ) - Трофимова Рита

Лёха, сидя поблизости в обнимку со своей шестиструнной любимицей, нервно выдохнул и, глянув на циферблат наручных часов, выдал с непробиваемой миной:

— Минута и 25 секунд. Нужно подтянуться!

— О, боже! — воскликнула Лина, радуясь новому достижению. — Дважды сыграла и ни разу не сбилась. Дважды! А темп я ускорю.

— Хм, минута и 25 секунд. Это и я так могу. А ты вот Мурку сыграй, — пошутил Лёха.

Лина улыбнулась и размяла пальцы.

По задумке композитора «Полёт шмеля» должен был звучать всего минуту и четырнадцать секунд. Обычно скрипачи в оркестре делят партию на небольшие отрывки и исполняют их по очереди. А уж талантливым пианистам сам Бог велел продемонстрировать свои выдающиеся способности. На том и подловила Лину староста группы Таня Разинская, неугомонная, амбициозная студентка, рвущаяся в ряды лучших.

К Лине она неровно дышала с первого курса музыкального колледжа, после первого же академического концерта, на котором та исполнила лирическую пьесу Э. Грига, удивив всех присутствующих в зале оригинальной игрой. Тогда-то её и заметила профессор Московской консерватории Бескровная Ирина Петровна, защитившая диссертацию по аппликатуре баховских прелюдий и фуг. Строгая преподавательница явилась в музыкальный колледж в надежде отыскать «свежую кровь».

— А вот с этой девочкой я бы хотела иметь более близкие отношения, — резюмировала профессорша, едва Евангелина Альтман сняла с клавиатуры руки. — Надеюсь, я не ошибаюсь в тебе, детка!

И она не ошиблась. Лина трудилась, не жалея времени и сил. И если ей помогали врождённая музыкальность и исключительные способности, то Танюше Разинской приходилось добиваться успеха усердием и кропотливым трудом, да и этого, положа руку на сердце, порой не хватало. Не желая мириться с конкуренткой, староста устроила между ними негласное соревнование и при каждом удобном случае так и норовила вставить слово, одёрнуть, блеснуть. Может, Лина не особо налегала на теорию, зато в совершенстве владела техникой игры. Профессор Бескровная вцепилась в неё профессиональной хваткой и трижды в неделю занималась с ней лично.

— Я тоже так могу, фингерстайлом*. — Лёха воспользовался передышкой подружки и выдал несколько безупречных отрывков на гитаре. Собственно, на подвиги его вдохновила Лина, весь вчерашний вечер разучивающая лейтмотив оркестровой интермедии «Шмеля». И Лёха не на шутку заинтересовался. Распрощавшись с искалеченным Ибанезом, он вновь вернулся к акустической гитаре и больше не выпускал её из рук — у него словно второе дыхание открылось.

_________________________________________________________________________

Фингерстайл* — техника игры на гитаре, чаще всего — акустической, при которой один гитарист ведёт одновременно партии соло, ритм и бас.

_________________________________________________________________________

— Молодец, Лёша! Ты гений! — Лина в который раз удивилась способностям друга — тот мог различать партию каждого инструмента и с лёгкостью наигрывал её мелодию.

Лёха пропустил комплимент мимо ушей и вернулся к волнующей теме.

— А что, эта ваша Разинская на время проверять будет?

— А ты думал? Конечно. Настоящий поединок на рояле. Наша группа собирается после занятий в актовом зале, в шесть вечера.

— Всё, я забил стрелку, буду ровно в шесть в музколледже.

Пока Лёха фантазировал на тему предстоящего батла, Лина решила разыграться на этюдах. Она не разделяла веселья друга, в памяти всплыл недавний разговор Разинской с подругой, случайно услышанный в раздевалке.

— По-настоящему талантливых с детства замечают, взращивают как элитное зерно, показывают на всевозможных конкурсах и концертах, а эта выскочила как прыщ на ровном месте, — говорила та, имея в виду Лину.

— Да ладно тебе, Тань, завидуй молча. Альтман та ещё труженица, ещё и какая, — усмиряла её подружка. Однако эти слова задели Лину за живое.

Ну не оправдываться же перед старостой, что её действительно заметили с детства?! И не кто-нибудь, а сама Марина Лаврова, солистка Московской филармонии. И если б не семейные обстоятельства, заставившие Марту и Лину Альтман уехать из страны на несколько лет, возможно, её творческая карьера сложилась бы совсем по-другому.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

От напряжения и безрадостных мыслей на висках у Лины проступили капельки пота. Мелкие склоки огорчали и изматывали, ведь Разинская продолжала сплетничать и настраивать группу против неё. Хотя Лина и сама отчасти виновата — никогда не могла смолчать. И в день, когда услышала оскорбительные слова Танюши, не сдержалась, повела себя как самая настоящая выскочка. Всё произошло на занятии по теории музыки, когда Разинская вызвалась исполнить Баха. Первые минуты Лина старалась не замечать недочётов, но чем дольше игралась пьеса, тем сильнее она заводилась.

— Это должно звучать совсем по-другому! — воскликнула Лина, как только мелодия стихла. — В этом произведении есть глубина и мудрость, блистательная идея переложить знание на музыкальный лад. Она должна восприниматься как наставление, как исповедь, как слово Божие. Можно мне попробовать?

Преподавательница Анна Генриховна так и расцвела, а староста изменилась в лице и побагровела. Лина уселась за инструмент и заиграла — мягко и размеренно, выделяя все смысловые оттенки. Именно так её учила наставница, профессор Бескровная, изучившая религиозную философию Баха. Ну что же делать, если она и сама прониклась и всё противоречащее истинному смыслу воспринимала в штыки.

А после занятий уязвлённая Разинская поджидала её в раздевалке.

— Альтман, — толкнула она в плечо ничего не подозревающую Лину. — Тебе всё мало, да? Мало, что тебя заметили профессора консерватории, ты и тут лезешь?

— Может, хватит? — вспыхнула Лина. — Хватит задевать меня и злословить на каждом шагу! Я тебе не соперница, никогда и не думала соревноваться с тобой! Работай и добивайся!

Разинская задрожала и прошипела севшим от злости голосом:

— А слабо «Полёт шмеля» за минуту сыграть? Слабо? Давай, в понедельник, ты и я. Вот и посмотрим, на что ты способна со своими природными данными. Подумаешь, Бах, все так могут, а ты на скорости свои умения не растеряй!

От грустных воспоминаний Лину отвлёк дверной звонок, и она поспешила в прихожую. Из магазина вернулась мама Марта со свежими булочками из пекарни, сдобный аромат которых развеялся по всей квартире.

— А ну, молодёжь, идёмте пить чай, — позвала на кухню женщина, разливая по бокалам дымящийся напиток. Лёха тут же отставил гитару и потянул за собой Лину. Та поддалась без уговоров, ей и самой хотелось отдохнуть. Друзья расположились за столом, и Марта, окинув их проницательным взглядом, ушла вместе с чашкой к телевизору.

За окном вечерело. Ветер путался в лысых ветвях деревьев, теребил замёрзшие гроздья рябины. Рыхлые хлопья снега сыпались на землю, укрывая всё вокруг белым полотном. Лёха задумчиво молчал, уплетая угощение: то ли действительно проголодался, то ли что-то тревожило его. Несколько раз он порывался что-то сказать, но отчего-то не решался, и Лина, затаившись, ждала. Что же на сей раз уготовил для неё несносный друг детства? Выпив третью чашку чая и съев четвёртую булочку, Леха прочистил горло и наконец решился:

— Лин, это… — промямлил он. — В общем, мне Тимур звонил, ну тот, помнишь, с прослушки? Сказал, чтобы я пришёл к ним во вторник на репточку, они снова хотят прослушать меня. Сказал, что у них есть басуха, и если я подойду, отдадут её мне на вечное пользование.

— Даже так? Если подойдёшь? — возмутилась Лина. — А не послать бы тебе этих друзей куда подальше? Это просто верх наглости, Лёш, никогда не думала, что их нутро настолько… настолько неприглядное. — Лина передёрнула плечами. После того неудачного похода она решила, что ни за что на свете не станет связываться с металлюгами. Ведь эти люди настоящие маргиналы!

— Ну чего ты, Лин. Просто перебрал немного парень, а в общем они довольно милые ребята.

— Делай как считаешь нужным, Лёш, только меня не впутывай.