Яд в моём сердце (СИ) - Трофимова Рита

— Хайюшки! — с порога каркнул друг и сделал «козу», излюбленный жест всех рокеров.

Несколько дней назад Лёха вернулся с очередного питерского рок-концерта и фонтанировал энергией.

— Это такая классная музыка, бро, какие там были команды, — на ходу рассказывал он, освобождаясь от верхней одежды, — только ты меня сможешь понять, они так чётко раскачивали толпу, народ орал и слэмился, а в конце фанаты затеяли драку и огребли дубинками от стражей порядка. Вот смотри, я тоже под раздачу попал. — Лёха с гордостью задрал рукав рубашки и показал свежие синяки от ударов полицейской дубинки. — Не, правда, круто было!

— Ты слэмился? — ужаснулась Лина, с удивлением оглядывая друга. В принципе, Лина была не против всякого проявления чувств и считала слэм не чем иным, как выплеском эмоций. Однако она не разделяла пристрастий Лёхи и никогда не посещала подобные мероприятия, хотя любила хорошую музыку, будь то классика или рок. Главное, чтобы звучало красиво.

— Ага, — просиял тот, — вот смотри, какую мне татуху набили в Питере по дружбе. — Лёха задрал толстовку и продемонстрировал у себя на груди обезьянью морду, так похожую на «Нудл» из «Gorillaz». — Нормально по приколу, — не дождавшись восторгов Лины, подытожил друг.

— Лёш, вот сколько тебе лет? — пожурила его Лина.

— Девятнадцать, а что?

В этот момент на кухне засвистел чайник.

— Пойдём пить чай, — позвала его она.

— С конфетами? — обрадовался Лёха.

— Без.

— Ну Лин!..

— Так и быть, одну дам.

— Давай две.

— Лёш!

Конечно же, Лина не жалела конфет для друга, просто Лёха страдал избыточным весом. Все свои неудачи с девушками он списывал именно на излишки килограммов, однако даже не пытался бороться с этой проблемой. Другое дело Лина. В присутствии друга она убирала подальше всё сладкое и мучное, а в тёплые месяцы старалась вытаскивать Лёху на утренние пробежки.

Лина разлила чай с дачными травами в чашки и достала вазочку с конфетами, отсчитав ровно четыре штуки.

— Вот ты педантка, — засмеялся тот и выгреб причитающиеся ему сладости. — Я, собственно, к тебе ещё и по делу. Короче, один мой кореш дружит с чуваком из металл-группы, они крутые, играют в клубах. У них такая музыка, как у «Кеннибал корпс», и им нужен басист, вот я и подумал… а что, может, мне попробовать? В общем, я собрался к ним на прослушку пойти сегодня вечером.

— Так в чём проблема? — поинтересовалась Лина.

— Ну… — замялся Лёха, — нужно, чтоб ты пошла со мной в качестве поддержки и… в роли моей девушки.

— А… это ещё зачем? Я имею в виду — роль твоей девушки?

— Ну так, для статуса. Иметь такую красивую девушку, как ты, это же… они сразу меня возьмут в группу, как только тебя увидят.

— Что ты несёшь? — возмутилась Лина. — Во-первых, я терпеть не могу враньё! Во-вторых, я опять же терпеть не могу враньё, и в-третьих — не меня же они будут в группу брать. Согласна пойти с тобой в качестве поддержки и не более!

— Лин, ты же знаешь, если б ты только согласилась встречаться со мной, я бы…

— Лёха! Не начинай, пожалуйста, прошу, ты же прекрасно знаешь.

— Ладно-ладно, ну хотя бы один разок можешь соврать? Обещаю с понедельника сесть на самую суровую диету.

Лина призадумалась. На самом деле ради единственного друга она и не на такое была способна, однако считала себя далеко не красавицей и даже боялась навредить Лёхе на прослушке. Наверняка парни-музыканты видели и не таких как она — в сто, в тысячи раз лучше.

— Лёш, ты просто заблуждаешься на мой счёт, я совершенно обычная среднестатистическая блондинка, — хитро улыбнулась Лина.

— Лин, никакая ты не блондинка, — тут же завёлся Лёха. — То есть блондинка, конечно, только не настоящая.

— Это как же понимать?

— Ну — так. Ты совершенно нормальный здравомыслящий человек, ещё и с собственным мнением и со стержнем. Я однажды читал статью, и там говорилось, почему блондинки становятся блондинками.

— А вот это уже интересно, — посмеялась Лина.

И Лёха пустился в пространные рассуждения о сложных химических реакциях, происходящих в мозге блондинки в результате длительного окрашивания волос. Его саркастическую речь прервал звук хлопающей входной двери. Мама Марта с трудом перевела дух и уселась отдохнуть на кушетке в прихожей. Лёха с опаской заглянул вглубь коридора, и мысли его вновь вернулись к волнующей теме.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ну что, Лин, согласна быть моей девушкой на вечер? — Раскрасневшийся друг включил всё своё обаяние, уставился на Лину с пьяной улыбочкой и заиграл бровями.

— Только на один вечер, — сдалась она, недовольно поджав губы.

Лёха облегчённо выдохнул и отправился здороваться с главой семьи Альтман.

— Здравствуйте, тёть Марта, — отчеканил он, забирая сумки из её рук.

— Алексей! — Мама Марта сдержанно улыбнулась. — Давно тебя не было видно, целую неделю. Наверное, весь в уроках!

— Да, напряжённая пора перед сессией, все ночи напролёт учу, готовлюсь к экзаменам, — на лету соврал Лёха, и Лина закатила глаза.

— Ты физику-то сдал? — допытывалась женщина. Хвост по этому предмету тянулся за студентом ещё с первого курса, и при каждой встрече мать задавала один и тот же вопрос — закрыл ли Лёха долг?

— Признаюсь честно — нет, — замялся тот и покраснел, — но я обещаю: как только сдам зимнюю сессию, сразу за допуском пойду в деканат. Препод зверствует, сложно с физикой.

Марта укоризненно покачала головой и поднялась с кушетки.

— Тёть Марта, отпустите Лину погулять сегодня в семь под мою ответственность, обещаю вернуть вашу дочь в целости и сохранности через пару часиков, — на одном дыхании выпалил он и улыбнулся во весь рот.

Обычно в дневные часы Марта без особых уговоров отпускала Лину с Лёхой, а вот с вечером дела обстояли гораздо сложнее. И это несмотря на то, что женщина тепло принимала сына подруги-приятельницы, называя его надёжным и ответственным парнем. Розовощёкий и улыбчивый Лёша всегда был аккуратным и чистеньким, а короткий ёжик на голове придавал ему милоты и обаяния. Вёл он себя уважительно и всегда был готов прийти на помощь. Видимо, все эти добродетели и подкупали строгую мать. А джинсы с рваными коленками и металлические цепи она относила к проявлению подросткового максимализма. «За два года в Германии мне довелось и не такое увидеть!» — говорила она.

Однако на Лёхину просьбу Марта изменилась в лице.

— Нет, нет и нет, — категорично заявила она, — нечего болтаться по ночам. Завтра занятия, Линочке рано вставать. Лучше книгу хорошую почитать, а тебе, Лёша, физику поучить.

— Но, тёть Март, ну, правда, ну… — растерялся Лёха. — Поверьте, мне очень нужно! Ну, пожалуйста…

— Что за нужда такая? — проворчала женщина, готовясь к новой отповеди, но заглянув в расстроенные Лёхины глаза, неожиданно смягчилась. — Только под твою ответственность, Алексей. И чтобы не позднее десяти были дома. У Линочки завтра первым уроком специальность, опаздывать нельзя!

— Тёть Марта, в десять как штык возле дверей вашего дома, — облегчённо выдохнул Лёха и снова заулыбался.

***

Все мысли Лины были о предстоящей прослушке. Даже скорый приезд Элы так не волновал. С сестрой у Лины сложились вполне себе дружеские отношения, и иногда ей очень не хватало Элы, ведь та жила далеко от Москвы, в Калининграде, и очень любила свой город. На самом деле Эла приходилась Лине матерью. Об этой страшной семейной тайне Лина узнала случайно семь лет назад и испытала настоящее потрясение. Постепенно обиды забылись, жизнь вошла в привычное русло, а тема её рождения так и осталась своеобразным табу. Мама Марта странно реагировала на каждый случайный вопрос, Эла отшучивалась и Лина, устав от бессмысленных фантазий, смирилась, хотя подсознательно чувствовала: что-то скрывается за всем этим и втайне мечтала узнать правду о своём настоящем отце.

Мысли Лины вернулись к предстоящему событию. Ей так хотелось хотя бы одним глазком взглянуть на жизнь загадочных рок-музыкантов, прикоснуться к неведомому, зарядиться неуёмной энергией, которую те излучали во время игры. Лина верила, что и в жизни они такие же яркие и недосягаемые, как звёзды. Втайне от педагогов она с удовольствием слушала дарквейв, фолк, готик и даже немецкий индастриал, улавливая в тяжёлом звучании тонкую ауру мелодики, грустила под полюбившиеся песни, запоминала особо впечатлившие её цитаты и наигрывала фортепианные каверы: «Klavier», «Mein Herz brennt», «My immortal». Лёха частенько играл на акустической гитаре весёлые песенки из репертуара КИШа, вовсе не смущая Лину их дерзким содержанием. «На то они и рокеры-отщепенцы со сложным восприятием мира и протестом против всего благоразумного», — думала она, а потому предвкушала захватывающее приключение.