НА КАКОМ-ТО ДАЛЁКОМ ПЛЯЖЕ (Жизнь и эпоха Брайана Ино) - Дэвид Шеппард

В то время Ино жил в безумном центральном Манхэттене, который, конечно, представлял собой жёсткий контраст его родному графству. Примечательно, что ещё через десятилетие скитаний по миру это самое чувство тихого порядка опять привлекло его к Вудбриджу — да ещё и заразительная атмосфера успокаивающей меланхолии, которую он помнил по детским годам: «Мне всегда нравилось пребывать в меланхолии — наверное, потому, что это чувство очень характерно для той среды, в которой я вырос. Это очень унылое место, и большинство посетителей находят его совершенно отвратительным. Мне оно отвратительным не кажется, но это, безусловно, какое-то потерянное место в потерянном времени — в этой части Англии много сотен лет ничего не менялось.»

В 50-х Вудбридж был городом, в котором присутствовали ощутимые общественные связи и немалое число эксцентричных персонажей. Ино вспоминает одного особенно плутоватого местного жителя, бродягу, которого знали только как «Старого Билла» — известного своим физическим уродством и вздорным нравом. Однако вместо того, чтобы подвергнуть его остракизму, горожане нашли ему работу — ходить со шляпой во время выступлений местного духового оркестра. В конце концов оркестранты одели его в свою униформу и он стал чувствовать себя частью ансамбля.

Вудбридж, несомненно, существовал достаточно долго для того, чтобы в нём появилось ощущение некого неизбежного общественного порядка. Официальные сведения о городе восходят к X веку, когда человек с амбиентно звучащим именем Эдгар Мирный основал монастырь с видом на Дебен. К тому времени окружающая местность уже пережила века человеческой деятельности. Если взглянуть в сторону реки на юго-восток, можно увидеть могильные холмы Саттон-Ху — впечатляющего земляного некрополя, в котором хоронили монархов Восточной Англии вместе с их сокровищами. Поэтому вполне понятно, что в своей книге Год с Распухшими Придатками Брайан Ино прямо называет себя «англо-саксом» (а также «знаменитостью», «мастурбатором» и «млекопитающим»). Наверное, он нашёл созвучный аккорд на страницах вудбриджского городского путеводителя, рассказывающего о том, как изначальная англо-саксонская элита этой области «путешествовала по всей Европе и дальше, собирая объекты высокой художественной и технической утончённости.»

Несмотря на то, что город остаётся местом уединения, древней истории и аристократического очарования, район Вудбриджа знал периоды «технической утончённости». Благодаря близости к европейскому материку, Восточная Англия была самой подходящей территорией для строительства военно-воздушных баз — со времён Битвы за Британию в начале Второй Мировой Войны. Открытый в 1944 г. обширный военный объект в Бентуотерс (две мили на северо-восток от города) стал довольно поздним дополнением к аэродромной сети Королевских ВВС. Начав свою жизнь в качестве площадки, откуда поднимались истребители, прикрывавшие высадку войск в день "D", Бентуотерс существенно расширился, после того как в 1950 г. был передан ВВС США. Аэродром, имевший самую длинную в Европе взлётно-посадочную полосу, впоследствии стал стоянкой бомбардировщиков Voodoo и Phantom с их ядерными ракетами дальнего радиуса действия и, следовательно, сонный и старомодный Вудбридж фактически находился на переднем крае Холодной Войны. К счастью, последний бомбардировщик покинул базу в 1993 г., после чего Бентуотерс ненадолго опять попал в заголовки газет, когда партия Естественного Права выдвинула планы использования его в качестве тренировочного центра для «лётчиков-йогов».

Примерно милей южнее находится ещё одна военная база Королевских ВВС — Вудбридж, также служившая аэродромом во время Второй Мировой Войны и впоследствии переданная силам НАТО. Также называемая «авариедромом», она была предназначена для вынужденных посадок повреждённых самолётов, возвращавшихся с театра военных действий в Европе. Там совершили аварийную посадку более 4 тысяч экипажей.

В момент пика оккупации американскими ВВС в середине 50-х две эти авиабазы насчитывали примерно 17 тысяч человек американского персонала — вчетверо больше, чем население Вудбриджа, ближайшего сколько-нибудь серьёзного населённого пункта. В связи с этим маленький городишко стал чем-то напоминать посёлок времён золотой лихорадки — его тесные улочки наводнялись американскими военнослужащими с очень своеобразными понятиями о проведении досуга и свободными средствами. Город приспособился к их обслуживанию и в результате стал процветать. Все 50-е и 60-е годы полуразрушенные улицы Вудбриджа были переполнены молочными барами — англофицированными вариантами американских гамбургер-джойнтов с музыкальными автоматами; в своё время там одновременно действовали двадцать таких заведений. Городские пабы каждый вечер тоже были забиты под завязку; гнусавый выговор Паукипси и Таскалузы смешивался с провинциальным акцентом Рендлшема и Нижнего Аффорда.

Как раз в этой любопытной амальгаме неизменных английских сельских реалий и воинской современности в субботу 15 мая 1948 г. и родился Брайан Ино. Это произошло в мелтонском мемориальном госпитале Филлис на восточной окраине Вудбриджа. Его отец Уильям Ино был, как и его отец и дед, практикующим католиком и вудбриджским почтальоном по призванию — он занимался этой работой с 14-ти лет. Фамилия Ино (произошедшая от французской гугенотской фамилии Энно (Hennot)) была давно известна в восточном Саффолке. Уильям бросил свои обязанности почтальона для службы в британской армии во время Второй Мировой Войны, и в момент окончания военных действий оказался в Бельгии, ожидая возвращения домой. Там ему случилось влюбиться в фламандскую девушку-католичку по имени Мария Бусло — она в положенное время стала его женой. Как пребывающий в мечтательном настроении Брайан Ино в 1996 г. рассказал Бену Томпсону из Independent On Sunday, история обручения его родителей была весьма трогательна: «Будучи там, мой отец влюбился в эту прекрасную девушку — она оказалась дочерью людей, у которых он жил. Она была в немецком трудовом лагере, где строились бомбардировщики «Хейнкель». Когда кончилась война, она очень долго не могла вернуться домой, она весила 70 фунтов и имела годовалую дочь, отец которой куда-то исчез из лагеря, и с тех пор его никто не видел — но мой отец ждал её. Через пару лет они поженились.»[5]

Брайан Питер Джордж Ино — под таким именем он был окрещён в римско-католической церкви Св. Фомы в Вудбридже (остальные его причудливые имена появятся только через несколько лет) — был здоровым ребёнком из рабочей семьи, ещё по сути дела оправляющейся после военных переворотов и, подобно многим британским семьям, изо всех сил старающейся свести концы с концами. Боевые действия уже три года как закончились, но так как американская военная помощь уже давно прекратилась, Англия 1948 года была экономически обессилена. Это был кое-как заштопанный мир бакелита и бронхиальных туманов, в котором банка консервированных ананасов воспринималась как немыслимая роскошь. Однако то тут, то там всё же пробивались зелёные ростки возрождения. В июле лейбористское правительство развернуло Программу Национального Здоровья, и в том же месяце волна оптимизма сопровождала вторые лондонские Олимпийские Игры. Что касается большого мира, 1948-й год был годом берлинского воздушного моста, маоистской революции в Китае и коммунистических запретов в Чехословакии; это был год убийства Махатмы Ганди и выхода в свет антиутопии Джорджа Оруэлла 1984. Кроме того, это был «год чудес», в котором на свет появились разные изобретения, которым была суждена долгая жизнь: в тот год родились голограмма, долгоиграющая виниловая пластинка и система чудесной адгезии Velcro. В то же самое время начиналось производство недавно запатентованного транзистора — крошечного металло-полупроводника, способного усиливать электрические сигналы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});