Колокольчики мои. Happy end при конце света (сборник) - Елена Кузьмина

Я снова выбралась в кладовку, прислушалась: всё тихо. У Кэтрин где-то завалялись консервы в металлических банках – редкость большая. А Кэтрин хранит, умница! Помню, когда-то в детстве сильно порезалась об крышку! И сейчас, открыв банку, зажмурив глаза, я опустила ладонь на зазубренный край. Изо всей силы.

Первое, о чём подумала, придя в себя, что, если порезалась очень глубоко, обработать раны Лису будет непросто.

Обмотав полотенцем окровавленную ладонь, вылетела в коридор, рванула вверх по лестнице, подбежала к «Медбрату», который стоял у нас в одной из ванных комнат. Он забит лекарствами, да просто так ничего не получишь. Набрала код аптеки и, протянув ладонь к экрану, стараясь не задыхаться, назвала адрес.

– Лиза, дом Барлоу. Порезала руку.

Мультяшный доктор на экране просканировал порез и округлил глаза:

– Ваш инспектор Тина Марш?

– Да.

– Вы повредили руку. Необходимо продезинфицировать рану, заклеить её пластырем. Покажитесь врачу в ближайшее время и сообщите инспектору обстоятельства происшедшего.

– Да, да, обязательно.

– Предлагаю вызвать врача.

– Нет, нет, не нужно! Я сама всё сделаю.

– Если кровь не будет останавливаться, обратитесь ещё раз.

– Да, скорее, пожалуйста!

Через несколько секунд на подносик шлёпнулась коробочка. Обрадованная, я побежала вниз, разыскала одноразовые полотенца.

Кэт обычно пользуется старинными льняными, одно уже испорчено.

В коробке лежали пластыри – широкие и узкие, и несколько флаконов. Должно быть, моя ладонь впечатлила «Медбрата».

Промыв руку под краном, я трясущимися руками, боясь разлить, откупорила флакон с белой жидкостью и надписью «1-й этап – обработать рану».

Лис лежал с открытыми глазами, когда я присела рядом. Что в его башке творится, представить невозможно. Смотрит настороженно. На руку мою косится.

– Потерпи! – сказала маминым тоном.

Лис скривил рот, закусил губу.

Ладонь дёргало, и делала я всё медленно и коряво. Куча испачканных полотенец росла. На плечо Лиса я вылила полфлакона жидкости № 1.

Лис шипел сквозь зубы, но терпел. Порез неглубокий, хотя, конечно, нужно было бы зашить.

«О-о-о, ещё и косметику ему смывать!»

Я поползла снова наверх, сменила воду в миске. Прихватила ещё салфеток. Жидкости для снятия макияжа у меня не было. Водой краска смывалась плохо, размазывалась.

– Блин! Какого лешего ты подводишь глаза? Они и так у тебя больше нормы! И вообще, что-нибудь одно выбирай: если дерёшься, то на фига краситься? А если красишься, будь тогда хорошей девочкой! И не дерись! А то плохие мальчики тебя побьют! И что у нас получается? Кошмар! Да лежи ты, не дёргайся!

Я забыла захватить из кладовки лишнюю лампочку.

Лезть в кладовку сил уже не было, пришлось наклоняться к лицу Лиса, чтобы наложить пластырь на порез у виска. Края ранки расходились, я сопела и пыхтела, чем, конечно, раздражала братца. Глаза он сначала не закрывал, уставившись в потолок, что меня смущало почему-то. Потом закрыл, слава Богу! Если от меня пахло потом, это ужасно!

– Только не трогай. Убери руку! Руку убери, говорю! Шрам останется.

Я дала Лису лекарство из бутылочки с этикеткой «Заключительный этап. Выпить».

Всё! Лис живой. И помирать, похоже, не собирается. Я тоже почти жива.

За ящиком завозилась недовольно Шуша.

– Сиди тихо, подруга, – шепнула я. – На глаза ему не показывайся от греха подальше.

Умная Шуша сразу затаилась.

Перед тем, как идти спать, я нашла в кладовке новое ведёрко и, свесившись вниз, бросила его в «нору».

– На всякий случай. Не полезешь ведь наверх.

Закрыв люк, не спеша вымыла кладовку и кухню, на полу которой кровь Лиса смешалась с моей.

Грязную, в пятнах, футболку можно не прятать. Тоже хорошо. Испачканный кровью плащ вместе с остатками рубашки схоронила в лабиринте хода под гаражом.

6

Так и получилось, что я сама пустила хитрого Лиса в своё убежище. И колебалась недолго, вот ведь в чём дело! Не ожидала такого от себя! Плевать мне на него сто раз! Да пропади, кажется, этот Лис пропадом с его дикими, немыслимыми причёсками, с кружевами, костюмчиками… с его приятелями-лизунчиками! Где была моя голова?! Растерялась, должно быть.

Когда Кэт и Шуанг встали, я показала им ладонь с пластырем. Им и Тине, к которой зашла по дороге в кафе, сказала, что ночью захотела консервированных фруктов и порезалась, открывая банку.

– У тебя большой порез, Лиза, – внимательная Тина рассматривала ладонь. – Ты была неосторожна. Любишь есть по ночам? Что-то я не замечала у тебя раньше такой привычки. Вредной привычки.

Я широко улыбнулась:

– Это было в первый раз, Тина, и в последний, наверное.

Возле кафе я встретила Майка с Тэдом, неразлучную парочку. Они ждали меня, потому что сразу подошли, чего никогда не бывало.

– Вы сегодня опять всю ночь прогуляли? – спросила я, грозно глядя в раскрашенное лицо рыжего Майка.

Тот покивал головой с умным видом.

– Зайдёте в кафе? Я сегодня не в форме, но у вас заказ приму.

Поль поохал, глядя на мою ладонь. Даже хотел отправить сразу домой. Но я взяла пару заказов, в том числе у Майка и Тэда.

– Нужно сегодня перетащить его в комнаты, – я шептала, склонившись над столом, надеясь, что Майк услышит. – Приходите так же, как вчера. Одежду ему какую-нибудь принесите.

Вечером я позвала Шуанг в кухню. Захватила большой мяч из детской. Пока готовила ужин, Шуанг кидала его в стенку кухни, как раз под камерой. Что поделать, если ребёнок хочет поиграть? Потом позвала малышку в «слепую» зону, мы маршировали и пели песни. Шуанг любит, когда я пою, особенно Марфину любимую старинную «Гремя огнём, сверкая блеском стали…», хотя не понимает ни слова. Оттуда бросали мяч по очереди, и я нечаянно попала в камеру. «Глазок» повернулся к стенке.

Отправив Шуанг спать и спросив Кэт, не нужно ли чего (к счастью, ничего не было нужно), спустилась вниз.

От Лиса я ушла рано утром, оставив на ящике воду и пару искусственных маленьких яблок. Яблоки лежали на месте, а воду Лис выпил.

– Сейчас придут Майк с Тэдом, ты сможешь сам вылезти?

Вид у него был гораздо лучше.

Только злости не поубавилось.

– Я надеюсь, ты про «нору» трепаться не будешь?

Лис только фыркнул:

– Чикен!

Заклеенный пластырями, он сам вылез из «норы». Правда, вылезал медленно.

Ведро было пустым – терпел, паразит! Ну да ладно! Была бы честь предложена, как говорили раньше.

– О, блинчики! – раздался радостный вопль Майка, когда Лис уже сидел на ящике в кладовке.

– Давай сюда, – прошипела я, высунувшись в кухню. – Одежду давай!

– А что ты всё время шепчешь? – Майк уплёл блинчик и облизывал пальцы. – Прослушки в доме мистера Барлоу быть не может. Здесь и камер-то мало.

– Была бы, вообще молчала бы как рыба. Дверь в кладовку закройте, – сказала я на прощание. – Да, вот ещё, от воспаления, прими на всякий случай, – и протянула Лису флакон.

– Ну всё, бай-бай, как говорится. Я спать пошла.

Ложась в постель в своей комнате, подумала: «А вдруг всё же засекли, что Лис не входил в дом, а потом вдруг там появился?» И не спала полночи. Переживала. Паранойя у меня из-за этого Контроля!

Лис провалялся у себя наверху ещё пару дней, не пуская к себе никого, даже Майка. Выходил, когда меня не было дома. За это время я трижды пекла блинчики и оставляла на столе в кухне, прикрывая полотенцем. Они исчезали мгновенно. Голодный Лис снизошёл до моей стряпни. Надо же!

Кэт, бедная, привыкла, что Лис всегда всем недоволен, боялась даже дверь в его комнату приоткрыть.

А через два дня вся троица появилась в кафе в маскарадных полумасках.

7

…Я прозвала его Лисом. Сразу, как только увидела. Помнишь, мамуль, «Домино»?

Это единственная настоящая книга, которая осталась у меня. Всё отобрали ещё там, на Земле. Они и Сетона-Томпсона бы отобрали, да зазевались, я и схватила ту, что на краю стола лежала, и под рубашку сунула.

Так вот, Кэт говорит:

– Это Лей. Познакомься, Лиза.

– Это Люк, – поправил Ник.

А он голову опустил, волосы чёрные, длинные, до лопаток, чёлка пол-лица закрывает. И отдельные белые прядки от макушки – это у него такая причёска тогда была. Глянул из-под чёлки.

Глаза показались огромными на узком лице, тоже чёрные, злые, вытянутые к вискам, да ещё подведённые. Ни у кого никогда не встречала таких блестящих глаз.

Вспомнила, что видела этого чудного, разодетого в кружева парня в кафе.

Лис любит одеваться по старинной моде. Заскок у него такой. Пунктик. Придурь. Бзик. Носит рубашки, пиджаки, сюртуки, френчи, костюмчики самых невероятных фасонов и – ты не поверишь, мамуль! – камзолы. Честное слово, не вру, настоящие камзолы! Из таких материалов, которые, по-моему, на Земле только в музеях хранились. Иногда поверх камзола надевает что-то вроде кафтана. Смех, да и только! И жабо кружевные, и на манжетах кружева… А какая обувь! Нет, ну носил бы костюмы какой-нибудь эпохи Цин, например! Так нет! Лорд Байрон тайваньского розлива (я девушка начитанная) – и всё тут! Хотя, думаю, Лис про Байрона и не слыхивал. Если смотреть правде в глаза, сидит всё это на нём здорово. Отлично просто сидит. Но мне почему-то смешно становится, когда я его в этой красотище вижу.