Окрыляющая (СИ) - Никитина Анастасия

Я подняла голову и посмотрела на висевший над камином портрет какого-то важного дядьки:

— Что же вы, папаша, так плохо за дочкой присматривали? Или за внучкой?

Я с минуту рассматривала тёмный холст, но никакого родственного трепета в себе не ощутила. «Надо будет выяснить, кто это на портрете. А то, может, вообще местный король», — проворчала я себе под нос, отворачиваясь. На противоположной стене висела карта, и она показалась мне куда более интересной, чем портреты родовитых покойников.

ГЛАВА 4

После ванны, в роли которой выступила здоровенная деревянная бадья, установленная прямо посреди спальни, я заснула почти мгновенно и не заметила, как какая-то слишком заботливая служанка задёрнула тяжёлые портьеры балдахина. В результате от духоты мне всю ночь снились какие-то кошмары. Проснулась я ни свет ни заря и долго ворочалась под слишком тёплым одеялом, пытаясь сообразить, что не так.

Стряхнув остатки сна, я выбралась из тряпичной коробки. Дышать сразу стало легче. Зато холод мгновенно пробрал до костей. Камин давно потух, и в комнате было довольно прохладно. Выругавшись, я запрыгнула обратно в кровать и, завернувшись в одеяло, подёргала за шнурок звонка.

Взъерошенная служанка появилась только минут через пять. Смерив внимательным взглядом криво застёгнутое платье, кое-как подвязанное мятым передником, я с намёком сказала:

— Я привыкла вставать рано.

— Конечно, госпожа баронесса, — поклонилась та, густо покраснев.

В дверь постучали, и появилась Леона. Та выглядела куда более прилично. Но по сбившемуся дыханию я догадалась, что встала она вряд ли раньше служанки.

«Правильно, — усмехнулась я про себя. — Отправим девчонку на растерзание непонятной баронессе, а себя пока приведём в порядок. Что ж. Такие простые хитрости будем давить в зародыше».

— Но это так, на будущее, — ободряюще улыбнулась я, дождавшись, пока молоденькая служанка выпрямится. — Хорошо, что ты поспешила. Ждать я не привыкла.

— Да, госпожа баронесса, — отозвалась та.

«И ведь не соврала ни словом, — мысленно усмехнулась я, из-под ресниц наблюдая, как перекосило Леону. — И вставать рано привыкла, и служанок раньше дожидаться не приходилось».

Общими усилиями меня привели в порядок и обрядили в очередное длинное неудобное платье и узкие туфли. «Прогрессорством, что ли, заняться, — подумала я, с раздражением потоптавшись на месте в попытке умостить ноги в проклятых туфлях. — Объяснить местным разницу между правой и левой ногой?»

Представив, как над входом в замок прибивают здоровенную вывеску «Школа сапожников. Курс лекций читает баронесса Бельфор», я прыснула, напугав молоденькую служанку. Настроение немного улучшилось: «Но своего личного мастера обучать всё же придётся. Такое издевательство над собственными ногами я терпеть не намерена».

Несмотря на попытки Леоны сразу перенаправить меня в столовую, я решила осмотреть своё наследство до завтрака.

В процессе обхода мне хватило времени раз пять проклясть самонадеянное желание увидеть всё и сразу, и ещё раз двадцать помянуть недобрым словом чёртовы туфли. Замок оказался гораздо больше, чем мне показалось вначале. В сравнительно приличном виде содержалась только центральная часть, боковые крылья были полны пыли, паутины и прочих признаков упадка. В одной из башен я чуть не провалилась на этаж ниже вместе с лестницей. В другой шкаф, который попытались открыть, рассыпался на куски, оставив у меня в руках только каким-то чудом сохранившуюся дверцу. Разумеется, удержать её я не сумела и уронила прямо на голову вертевшейся вокруг Леоне. От серьёзных повреждений женщину спасла высокая причёска, превратившаяся в плоский блин, до ужаса напоминавший большую кепку.

Чем дольше мы бродили, тем сильнее я хмурилась. Вся громада замка от башен до дворовой кузницы и прилепившейся к внешней крепостной стене казармы буквально вопила о срочном ремонте. Да и народу тут было явно гораздо меньше, чем требовалось для обслуживания такой махины. Хотелось верить, что люди просто попрятались, не желая встречаться с новой баронессой. Однако покрытые пылью лежаки в казарме и пустующие комнаты прислуги говорили сами за себя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Но были у этой прогулки и приятные результаты. Я хоть примерно стала представлять себе своё новое жилище. Больше всего меня обрадовали купальня в подвале с тёплым источником и малая столовая. Ни бадья в спальне, ни необходимость трапезничать в продуваемом всеми сквозняками огромном главном зале энтузиазма мне не внушали.

Я побывала и в сокровищнице. Ключом оказался тот самый баронский перстень, который пытался присвоить бывший управляющий. Каким образом эта штука работала, я не представляла, но стоило только прикоснуться его камнем с искусными геммами на каждой грани к монолитной плите в подвале, как она сдвинулась в сторону, открывая мне проход к многочисленным сундукам и ящикам.

Конечно, далеко не все из них были набиты золотом и серебром. Тут хранились какие-то ткани, особо ценные вина и даже специи. Но были и чеканная посуда, какие-то статуэтки, украшения и уляпанное драгоценными камнями оружие. Да и денег я нашла довольно много. По крайней мере, по объёму. С местными ценами мне ещё предстояло разбираться: общение с казначеем я наметила на время сразу после завтрака.

В целом удовлетворившись осмотром, я со вкусом позавтракала и снова отправилась в кабинет. Казначей, сухонький старичок, чьё имя я не смогла бы повторить даже под дулом пистолета, долго рассказывал о налогах и арендаторах, время от времени тыкая в висевшую на стене карту.

Дедок говорил так монотонно, что я, несмотря на всю свою подготовку практикующего юриста в сфере экономики, чуть не заснула. Пытаясь как-то встряхнуться, я указала на длинный заштрихованный серым участок у самой границы моих владений. Он привлёк моё внимание тем, что за время двухчасовой лекции именно туда казначей не ткнул ни разу.

— Ах, это, — неохотно проворчал казначей, поправив очки. — Бесполезная земля.

— Почему? — удивилась я, присматриваясь. — Болота?

— Да нет. Луга. Пашни когда-то были. Два больших села.

— Так… И убытки?

— Убытки. Собирают только себе на прокорм. Мужики по большей части на отхожий промысел ходят. Но по налогам всё равно недоимки, а в арендаторы так и вовсе никто не идёт. А как год неудачный, так ещё и из замка подкармливаем. Подкармливали, пока батюшка ваш жив был.

— Вообще-то я думала, что это подданные кормят барона, а не наоборот, — приподняла бровь я.

— Ах, — махнул рукой старик. — Как туда этот негодяй, сосед ваш, повадился, так и себя прокормить не могут. Половина семей, что позажиточней, уже сбежала оттуда давно. Только самые голодранцы и остались.

— Не поняла. Кто туда повадился?

Казначей вздохнул и рассказал совершенно идиотскую историю. Оказывается, здесь водились драконы! Ну, как водились. Они тут жили. Даже когда-то довольно успешно воевали с нашим королевством, и не только с нашим. Однако в нынешнее время у них то ли миролюбия прибавилось, то ли поубавилось сил, но кровопролитные войны остались в прошлом. Им даже разрешили покупать пустующие земли и селиться на территории бывших противников. Правда, любви обычных людей вроде меня им это не прибавило, да и налоги они платили не в пример выше. Но их почему-то это не отпугивало.

Самое неприятное, что одно из таких драконьих поместий граничило с моим баронством. Около двадцати лет назад там поселился молодой дракон, и начались проблемы. Поганец развлекался со своими гостями, выезжал на охоту и совершенно не обращал внимания на межевые столбы. На протесты моего отца он не обращал никакого внимания. Жалоба в королевский суд тоже ничего не дала. Ну, порезвился феодал, вытоптал какое-то там поле, ерунда. После долгой тяжбы охотничка обязали оплатить стоимость уничтоженного урожая. Он оплатил, но к тому времени ещё два таких урожая испоганил и одну рощу сжёг. Отец махнул рукой, и с тех пор земли на северной окраине бесполезным балластом висели на баронской казне.